До последнего - Майк Шэкл

— Ничего, — ответила Дэнни. — Ни хрена. — Он так крепко сжал свой стальной прут, что костяшки пальцев побелели. — Смотрите в оба, — крикнул он окружавшей их команде, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно, даже несмотря на шум боя и смертей, которые происходили впереди.

— Разве мы не должны им помочь? — спросила Эндж, не желая, чтобы ответ был положительным, если она хотела быть честной.

— Нет, пока кто-нибудь не прикажет, — ответил Дэнни. — Ублюдки могут напасть на нас в любую минуту.

— Мне это не нравится, — сказала Эндж. Она была городской девочкой. Она чертовски ненавидела лес, особенно когда вокруг таились Черепа. — Я думала, Венна собиралась помешать эгрилам на нас напасть.

— Может быть, она пыталась, — тихо сказал Дэнни. — Может быть, они нашли ее первыми.

Боги, мысль об этом причиняла боль. Венна спасла ей жизнь там, в Котеге. Она сражалась как демон. Если кто-то вроде нее мог погибнуть... Что ж, лучше об этом не думать.

— Блядь, надо было пойти с Гаро, — пробормотала она себе под нос.

— Шшш... Они идут, — сказал Дэнни.

Эндж посмотрела поверх щита. Конечно же, они были там. Белые тени двигались между деревьями и направлялись прямо к ней.

77

Дарус

Северная Дорога

Дарус наслаждался лучшим временем в своей жизни. Он никогда не был бойцом, предпочитая уединение своих комнат и тонкое искусство ножей, но он должен был признать, что в том, чтобы отрубить кому-то голову мечом, было определенное удовольствие. Его даже не волновало, что он убивает своих соотечественников. В конце концов, солдаты Эгрила понятия не имели, что он был одним из них. Если бы он просто стоял в стороне, была большая вероятность, что они бы его убили, а, умерев однажды, он не горел желанием повторять этот опыт. Во второй раз он бы не вернулся.

Итак, Дарус рубил, колол, парировал и убивал бок о бок с лучшими из них. Даже с одной рукой он был мастером смерти, и дар Рааку уже изменил его настолько, что он стал быстрее и сильнее любого простого человека. Не было никого, кто представлял бы реальную угрозу для Даруса. Никого его уровня.

Тем не менее, хотя отправлять своих соотечественников в Великую Тьму было не сложно, это было очень весело. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не рассмеяться вслух, когда кровь лилась потоком и летели конечности. Несмотря на то, что предсмертные крики были такими пьянящими, это — возможно — вызвало бы странные подозрения, если бы его товарищи-повстанцы поняли, что он так наслаждается происходящим.

Ему бы не хотелось испортить сюрприз до того, как у него появится шанс убить и всех их.

О, да, пехотинцы Эгрила были не единственными, кого Дарус намеревался убить. Хасан, Аасгод и Мойри не выберутся из леса, не говоря уже о том, чтобы увидеть столицу.

В конце концов, королева исчезла. И Тиннстра, и мейгорец – как бы там его ни звали. И как только Дарус втопчет мозги Мойри в грязь, насладится сердцем Хасана и срежет голову Аасгода с его плеч, армия останется без предводителей — за исключением Даруса.

И какую резню он тогда устроит. Тысячи смертей.

— Берегись! — закричала Мойри, блокируя своим щитом скимитар, нацеленный в голову Даруса, а затем отрубая нападавшему руку. Дарус шагнул вперед и вонзил свой меч в глаз солдата.

Он развернулся, пригнулся и полоснул мечом по подколенным сухожилиям солдата. Тот упал с прекрасным криком агонии, а Дарус топтал его лицо, пока от него не осталось только кровавое месиво. Хорошая тренировка для того случая, когда он проделает это с Мойри.

Теперь она стояла к нему спиной, отбиваясь от всех нападавших, — настоящий мастер клинка, — доверившая Джаксу защищать свой тыл. Дарус был почти готов заколоть ее прямо здесь и сейчас. Быстрый выпад мечом, и все будет сделано. Никто и не заметит.

Вместо этого он разрубил шлем пехотинца своим мечом, хотя сталь разлетелась от силы удара. Он вонзил сломанный клинок в лицо другого солдата, затем подобрал оброненный скимитар, чтобы продолжить бой.

Проклятый маг, Аасгод, метал молнии повсюду, убивая дюжины людей каждым ударом. Он тоже был грозным человеком. Дарус помнил, каково было быть обожженным заклинаниями этого человека, но перед топором Скары не устоял и Аасгод. Дарус определенно получил бы удовольствие, убив этого человека. И, возможно, сейчас самое время…

Дарус позволил приливу и отливу битвы оттеснить его от Мойри к магу. Он парировал удар скимитара и отскочил в сторону, когда эгрил снова набросился на него. Солдат слишком высоко поднял руку, приглашая Даруса нанести удар прямо в его незащищенную подмышку, но Дарус не воспользовался этой возможностью и ждал, чтобы заблокировать следующую попытку противника. Конечно же, дурак без особого мастерства нанес Дарусу удар в живот, но этого было достаточно, чтобы позволить ему отступить еще дальше и приблизиться к Аасгоду еще на несколько шагов.

В глазах пехотинца вспыхнуло разочарование, и он погнался за Дарусом, рубя его так, словно Дарус был каким-то деревом, которое нужно срубить. Это было все равно что драться с ребенком. Этот человек не заслуживал славы в Великой Тьме, не заслуживал места по правую руку от Кейджа. Заскучав, Дарус взмахнул клинком и сделал глубокую рану на горле эгрила.

У Даруса не было времени насладиться зрелищем смерти этого человека. Вместо этого он нашел другого противника, который помог ему добраться до мага. Теперь Аасгод был всего в десяти футах от него, достаточно близко, чтобы Дарус мог почувствовать жар в воздухе от молний джианина, почувствовать запах обожженной кожи и услышать вопли умирающих.

Во имя бесконечной ярости Кейджа, Дарус столько лет упускал красоту войны.

Он снова изобразил пантомиму, защищая свою жизнь, притворяясь слабым, притворяясь усталым, притворяясь Джаксом. Он отступал и отступал, подбираясь все ближе и ближе, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Достаточно близко, чтобы…

Хасан налетел с дюжиной Шулка и бросился в бой рядом с Дарусом и остальными.

— Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, — крикнул он, убив пехотинца, с которым танцевал Дарус.

Шулка внесли решающий вклад в ход сражения, свежее оружие и чистые клинки сделали свое дело. К ним присоединилось еще больше солдат Джии, и вскоре все превратилось в бегство, поскольку последние пехотинцы Его Императорского Величества бежали