Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич

Существование такого плана подтверждал и сам М. С. Горбачев, который зримо это прочувствовал в том же октябре, когда была предпринята попытка срыва Всесоюзной научно-практической конференции «Совершенствование развитого социализма и идеологическая работа партии в свете решений Июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС», которая готовилась его командой в составе А. Н. Яковлева, В. А. Медведева, Н. Б. Биккенина и В. И. Болдина[1307]. Особенно, как явствует из мемуаров самого М. С. Горбачева, был «недоволен и капризничал» М. В. Зимянин, который после смерти М. А. Суслова продолжал еще числиться главным идеологом партии. Однако тогда М. С. Горбачев решил не идти на обострение и 29 октября улетел в отпуск в Пицунду. А 15 ноября состоялось расширенное с приглашением всех первых секретарей ЦК Компартий союзных республик заседание Политбюро, на котором был утвержден план развития народного хозяйства на 1985 год. По сложившейся традиции затем его должен был рассмотреть Пленум ЦК, а потом утвердить Верховный Совет. Во вторник 26 ноября сессия Верховного Совета действительно открылась, но традиционный предновогодний Пленум ЦК так и не был созван.

В конце ноября М. С. Горбачев вернулся из отпуска и вновь погрузился в подготовку конференции, которой он сам придавал огромное значение, ибо она должна была утвердить его в статусе главного партийного идеолога. Однако буквально за день до ее начала она оказалась на грани срыва. И в этой ситуации возмущенный М. С. Горбачев лично позвонил К. У. Черненко и в «резкой форме выразил протест» генсеку, что вынудило того дать согласие на ее проведение, «не делая из конференции большого шума»[1308]. Одновременно, по свидетельству Е. К. Лигачева и А. С. Грачева, К. У. Черненко сам «предложил Михаилу Сергеевичу пост секретаря по идеологии» и «дал наконец добро на переезд Горбачева в кабинет бывшего главного идеолога партии» М. А. Суслова на 5 этаж, где был кабинет самого генсека[1309].

А сразу после конференции, 15 декабря 1984 года, М. С. Горбачев во главе парламентской делегации, в состав которой вошли А. Н. Яковлев, Е. П. Велихов и Л. М. Замятин, прибыл с официальным визитом в Лондон. На страницах этой книги мы, увы, не можем подробно остановиться на подготовке и ходе данного визита, поэтому всех желающих погрузиться в его тайны отсылаем к блестящей работе профессора А. В. Островского «Кто поставил Горбачева?». Здесь же мы только упомянем то, что в подготовке этого визита и установлении неформальных контактов с ближайшим окружением М. Тэтчер, в том числе В. Ротшильдом и Дж. Брауном, а через них и с крупнейшими банками «Морган Стенли и Ко», «Ситикорп» и «Барклейс ПЛК», большую роль сыграло руководство ПГУ КГБ СССР в лице генерал-полковника В. А. Крючкова и генерал-майоров В. Ф. Грушко и Н. П. Грибина[1310]. Более того, в последнее время в развитие ряда сенсационных открытий А. В. Островского вложили свою лепту и другие авторы, в частности Ф. И. Раззаков и И. И. Смирнов. В своих книгах «Глубинный КГБ: тайные пружины развала СССР» и «Тропы истории. Криптоаналитика глубинной власти»[1311] они установили, что еще в начале 1970-х годов на идею «конвергенции» двух систем, у истоков которой стояли такие основатели Римского клуба и Трехсторонней комиссии, как Дэвид Рокфеллер и Аурелио Печчеи, купились ряд «глубинников» из КГБ, прежде всего генерал Е. П. Питовранов. Они и «заразили» этой идеей ряд лидеров страны: сперва Ю. В. Андропова и М. А. Суслова, а затем и М. С. Горбачева, составивших костяк ставропольского «зернового» клана, что противостоял «нефтяному» клану «украинцев», которых патронировали генсек и премьер. Но после ухода из жизни большинства из упомянутых персон лидером «зерновиков» оказался М. С. Горбачев, через которого «глубинники» из ПГУ КГБ и начали реализацию своего плана.

В советской печати этот визит преподносили как заурядное событие, однако многие западные советологи, а также современные историки и мемуаристы расценили данную поездку как своеобразные «смотрины» М. С. Горбачева, после которых премьер-министр М. Тэтчер в личном разговоре с Р. Рейганом прямо заявила ему, «что с ним можно иметь дело»[1312]. Это заявление британского премьер-министра, конечно, было неслучайным, так как, по признанию самого М. С. Горбачева, во время их разговора по разоружению он «разложил перед» М. Тэтчер «большую карту, на которую в тысячных долях были нанесены все запасы ядерного оружия», которых было «достаточно, чтобы уничтожить всю жизнь на Земле».

Здесь же, в Лондоне, как вспоминал М. С. Горбачев, его «застала печальная весть» о кончине маршала Д. Ф. Устинова, которая вынудила его прервать свой визит и вернуться в Москву. Для него самого кончина министра обороны стала «тяжелой утратой, особенно чувствительной в то смутное время, каким был конец 1984 года»[1313]. Надо сказать, что столь быстрый и неожиданный уход маршала Д. Ф. Устинова, который всегда отличался крепким здоровьем и потрясающей работоспособностью, породил немало слухов и домыслов. Целый ряд авторов (А. Н. Яковлев, Н. А. Зенькович, В. М. Легостаев[1314]) даже выдвинули версию, что Д. Ф. Устинов, находившийся 10–14 сентября 1984 года на военных учениях стран — участниц ОВД «Щит-84», проходивших на территории Чехословакии, вместе с главами военных ведомств ГДР, ЧССР и ВНР, генералами армии Хайнцем Гофманом, Мартином Дзуром и Иштваном Олахом был отравлен каким-то ядом. В итоге, как пишет В. М. Легостаев, «в считанные дни между 2 и 20 декабря» все четыре министра обороны скоропостижно скончались, и за всеми этим смертями, возможно, стояло ЦРУ. А академик А. Н. Яковлев вообще договорился до того, что якобы «существует много свидетельств» того, что высший армейский генералитет «подумывал о военном перевороте в социалистическом лагере», но этот «заговор тогда не удался», поскольку «2 декабря 1984 года в результате "острой сердечной недостаточности" скончался член Политбюро ЦК СЕПГ, министр национальной обороны ГДР генерал армии Гофман»; «15 декабря — скоропостижно скончался член ЦК ВСРП, министр обороны ВНР генерал армии Олах»; «16 декабря в результате "сердечной недостаточности" скоропостижно скончался министр национальной обороны ЧССР, член ЦК КПЧ генерал армии Дзур»; а «20 декабря скончался член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР маршал Советского Союза Устинов». Однако эта криптоверсия не выдерживает никакой критики, поскольку Д. Ф. Устинов действительно скончался 20 декабря 1984 года, но все другие министры, т. е. М. Дзур, X. Гофман и И. Олах, ушли из жизни не до советского министра, а после: соответственно 15 января, 2 и 15 декабря 1985 года.

Между тем эта версия смерти Д. Ф. Устинова родилась не на пустом месте. Дело в том, что его помощник генерал И. В. Илларионов и академик Е. И. Чазов говорят, что на учениях его реально «заразили гриппом», и «после возвращения с маневров Устинов почувствовал общее недомогание», а затем «появилась небольшая лихорадка и изменения в легких»[1315]. Впрочем, тот же Е. И. Чазов пишет, что «смерть Устинова была в определенной степени нелепой» и вызвала «много вопросов в отношении причин и характера его заболевания». Однако генерал-полковник Л. Г. Ивашов, возглавлявший в тот период личный секретариат министра обороны СССР, утверждает, что Д. Ф. Устинов заболел во время отпуска на госдаче в Бочаровой ручье[1316]. По его свидетельству, «обычно Дмитрий Федорович уходил в отпуск в июле — августе», но в этот раз он ушел «в конце сентября». Погода была уже прохладная, но «он ни в чем свой обычный режим не изменил — также купался и гулял», и «в итоге простудился». Кремлевская бригада врачей во главе с самим Е. И. Чазовым приехала в Сочи и, диагностировав у него воспаление легких, сначала стала «лечить на месте, а потом в Москве, в ЦКБ».