Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

сладкую парочку и пошел дальше в зал, стараясь не задеть других гостей, которые пока что, в звуках расслабляющей музыки, негромко беседовали.

Акустика в зале была как в театре. Голоса сливались в гомон, но музыка лилась откуда-то сверху, не смешиваясь со звуками от людей.

Помещение казалось бесконечным. Как залы старых питерских дворцов – их и пустые пройти не так легко, особенно, если рассматривать все вокруг. А когда надо петлять между группками гостей – это в сотни раз сложнее.

Я всматривался в лица и, что вполне логично, не узнавал никого. Могли бы и программку сделать. Сбор – в шесть вечера. Танцы с семи, в восемь – поздравления пре… императора. Было бы понятно, что мне еще минимум два часа топтать блестящий, начищенный пол.

– Максим? – удивленный голос из-за плеча заставил меня обернуться. Там, где я только что протиснулся между двумя дородными, в черных костюмах и цилиндрах, личностями, стоял Павел. – Что ты здесь делаешь? – спросил он, выделяя каждое слово отдельно. – И как ты вообще сюда попал?

– Я… – увидеть здесь Трубецкого даже после предупреждения Дитера стало для меня большим сюрпризом. – Хотел бы задать тот же вопрос!

На нас смотрели люди вокруг, поэтому я, изобразив нервную улыбку на лице, шагнул к Павлу и протянул ему руку. Тот подыграл, а люди моментально нашли себе другие цели.

– Я ищу Анну, – прямо сказал я шпиону. – Она должна быть здесь, как и остальные члены семьи.

– Что я тебе сказал, Максим? – уже не так строго продолжил Трубецкой. – Я должен разобраться в ситуации. Этого еще не произошло. Твое появление может сделать все гораздо хуже.

– Да как? – едва не выкрикнул я. – Меня не было в городе почти целую неделю.

– И все же ты заявился на бал. Кстати, а как ты это сделал? – нахмурился он.

– Секрет фирмы. Потом расскажу, без лишних ушей.

Не собирался я ничего показывать и доказывать, когда вокруг целая толпа потенциальных свидетелей. Выгонят еще отсюда, если узнают, что я «не свой».

– Даже не буду спрашивать, о чем вы договорились с моим контактом под Ковровом, – Павел закатил глаза.

– Проясни мне тогда, что за ситуация. За неделю ты должен был выяснить хоть что-то!

– Тише, тише, – успокоил меня Трубецкой. – Не буянь. Я всего лишь не знаю, могу ли я тебе доверять.

– Я сам по себе, если ты об этом. А тот коротышка с когтями…

– Не место, – он оборвал меня и потащил к длинной стене, где под обширной лепниной стоял накрытый белой скатертью стол с обилием всяческих закусок. – Ешь. И слушай.

Сам он взял небольшую тарелку с икрой и принялся малюсенькой ложкой, едва ли не поштучно, укладывать ее в рот, не забывая при этом говорить.

– Императорская фамилия слишком велика, чтобы сказать однозначно, кто из братьев, племянников, дядьев и прочих родственников Алексея Николаевича мутит воду. Но это – факт. Я нашел некоторые финансовые следы, которые привели меня сюда, – он быстро обвел глазами зал.

– Ты и тут работаешь?

– Я всегда работаю, иначе ты был бы уже мертв, – Павел приподнял брови и остановился, держа ложечку у рта. – Кстати, то, что тебя желали уничтожить – тоже прямое доказательство того, что здесь замешана императорская семья. И хорошо, если никто из них не заметит меня рядом с тобой.

– Тогда говори быстрее.

– Не спеши, они не выходят к людям сразу. Здесь всегда классическая программа. Пару часов гости общаются друг с другом. У кого сколько власти, влияния, кто что успел.

– Это как итоги года?

– Нет, дань традициям.

– Странные традиции – сентябрь же! – недоумевал я.

– Между прочим, эти традиции восходят еще к допетровским временам, – рядом со мной у стола остановился мужчина в старомодном цилиндре.

– Простите, не помню тех времен, – съязвил я, расстроенный тем, что с появлением незнакомца Павел попросту замолчал. – Но вы можете мне рассказать подробнее, уверен, это будет очень интересно.

– Непременно, Максим, непременно. Как только покончу с этими превосходными устрицами, – ко мне повернулся профессор Подбельский, одной рукой ловко одернул пурпурный пиджак и посмотрел на нас двоих поверх очков. – Я прошу прощения, что нечаянно подслушал ваш разговор. Особенно мне понравилось про власть и влияние, – он посмаковал креветку и выплюнул жесткий хвостик на небольшое блюдце. – В целом вы правы, Павел Романович. Позвольте украсть у вас нашего общего друга?

Глава 44. Познание истины

Трубецкой отступил, сделав вид, что он предпочитает выбор новой закуски, а Подбельский, как старый товарищ, вальяжно повел меня в сторону от столов. Правда, он с собой прихватил на тарелке немало всякой всячины, но сдерживался от ее употребления, как и полагается вежливому и культурному профессору.

– Должен признаться, юноша, вы меня очень удивили. Даже поразили! – воскликнул он. – То, что вы забрались сюда – это большое достижение! Только не говорите, что всего этого вы добились, работая с этим проклятым немцем?

Теперь вежливый и культурный профессор наигранно хмуро смотрел на меня, как на проштрафившегося студента. И соврать этому человеку я никак не мог:

– Почти. Не совсем с ним, но с его подачи, – признался я.

– Не надо вам было связываться с этим человеком. Пусть даже он помог вам с пропуском на бал. Поверьте, ростовщики сегодня – криминальные элементы, пережитки прошлого. В нашем обществе им просто нет места, – он повел в сторону рукой, в которой держал тарелку с едой.

– В нашем – это в каком? – решил уточнить я. – То, которое здесь? Или которое вообще?

– Зря острите, Максим. Очень зря. При равенстве возможностей нет нужды искать источники денег нелегальным способом.

Я хотел было начать спор, благо на то было множество причин. Даже графья занимают миллионы. А работяга, которому не хватало денег и он пошел к Дитеру? Невозможность вылечить болезнь, что в моем мире в принципе неизлечима, а здесь просто стоит дорого – и заставляет людей искать средства. Совсем неидеальный мир.

– Я говорю абсолютно серьезно, профессор. Здесь одни люди, а там, за забором – миллионы горожан. Совершенно других!

– И они все равны! Все до единого! В отличие от того, что творится в вашем мире. Вы просто еще не до конца поняли всю суть, – тут профессор вздохнул так тяжко, что будь я почувствительнее, так и вовсе бы прослезился. – Если бы только сильную руку, как прежде!

– Вы хотели просветить меня по поводу даты этого бала, – напомнил я профессору, озираясь по сторонам.

– Не ищите Павла, он наверняка уже нашел с кем еще поговорить. Вся его работа – языком чесать, – с легким презрением вымолвил профессор.

– А я смотрю, вы изменили свое отношение к нему, – заметил я, когда новые нотки в голосе Григория Авдеевича резанули слух.

– Изменил. Но на самом деле, я к шпионам всегда относился, как бы вам это сказать… с пренебрежением. Это, должно быть, лучшее слово, которое