Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) - Стефани Майер

Подходя к двери, я увидел на ней изнутри рукописное объявление на листе ярко-розовой бумаги, сообщающее, что студия танца закрыта на весенние каникулы. Я взялся за дверную ручку и осторожно подергал ее. Дверь была не заперта. С трудом переведя дыхание, я открыл дверь.

В сумрачном, пустом и прохладном вестибюле тихонько гудел кондиционер. Пластиковые литые кресла были составлены в ряды вдоль стен, от ковролина веяло сыростью. В западном репетиционном зале было темно – я видел это через большое смотровое окно. В восточном зале, размерами больше западного, том самом, который видел Арчи, горел свет. Но жалюзи на окнах были опущены.

Ужас настолько усилился, что буквально парализовал меня. Я не мог сделать ни шагу вперед.

Внезапно до меня донесся мамин голос.

– Бо? Бо! – все тот же крик на грани паники. Я понесся к двери, на мамин голос.

– Бо, как ты меня напугал! Никогда больше не смей так делать! – продолжил голос, когда я вбежал в длинный зал с высоким потолком.

Озираясь, я пытался понять, откуда исходит голос, и вдруг услышал мамин смех и резко обернулся.

И увидел маму: она смеялась с экрана телевизора и с облегчением ерошила мне волосы. Это видео было снято в День благодарения, когда мне исполнилось двенадцать. Мы ездили в Калифорнию, проведать бабушку в последний год перед тем, как она умерла. В тот день мы ходили на пляж, и я, перегнувшись через край волнореза, чуть не свалился в воду. Мама увидела мои болтающиеся в воздухе ноги, пока я тщетно пытался удержаться на руках. «Бо? Бо!» – в страхе закричала она.

Экран телевизора погас.

Я медленно обернулся. Следопыт стояла возле аварийного выхода так неподвижно, что поначалу я не заметил ее. В руках она держала пульт дистанционного управления. Долгую минуту мы смотрели друг на друга, потом она улыбнулась.

Она направилась в мою сторону, прошла довольно близко и положила пульт рядом с видеомагнитофоном. Я настороженно повернулся, наблюдая за ней.

– Извини за это, Бо. Но ведь так даже лучше – не пришлось впутывать твою маму, верно? – Голос звучал любезно и добродушно.

Внезапно до меня дошло: мама в безопасности. Она по-прежнему во Флориде. Моего сообщения она не получала. Темно-красные глаза на неестественно бледном лице, которые сейчас смотрели на меня, не пугали ее неподвижным взглядом. Ей не больно. Ей ничто не угрожает.

– Да, – выговорил я сорвавшимся от облегчения голосом.

– Ты, похоже, не сердишься на меня за обман.

– Нет. – Облегчение придало мне храбрости. Какая теперь разница? Скоро все будет кончено. Чарли и мама не пострадают, им нечего бояться. Стало так легко, что закружилась голова. Только здравый смысл предостерегал, что я опасно близок к нервному срыву, хотя, с другой стороны, прямо сейчас сойти с ума – неплохой выход.

– Странно… Ты говоришь правду, – темные глаза с интересом оценивали меня. Их радужка стала почти черной, только по краям сохранился тонкий рубиновый ободок. Глаза цвета жажды. – Твоему странному клану надо отдать должное: вы, люди, способны вызвать любопытство. Пожалуй, я была бы не прочь понаблюдать за вами. Поразительно, насколько у некоторых из вас отсутствует страх за свою шкуру.

Она стояла на расстоянии нескольких шагов, скрестив руки на груди, и с любопытством разглядывала меня. Как ни странно, лицо и поза не выражали угрозы. Внешность самая обычная, ничего примечательного – разве что бледность и круги под глазами, к которым я уже привык. Она была в голубой рубашке с длинными рукавами и потертых синих джинсах.

– Наверное, хочешь сказать, что твои друзья отомстят за тебя? – спросила она, как мне показалось, с надеждой.

– Я просил их не делать этого.

– И как отнеслась к этому твоя любовь?

– Не знаю. – Разговаривать с ней было дико, но легко. – Я написал ей это в письме.

– Как романтично – прощальное письмо. Думаешь, она исполнит твою просьбу? – Голос стал чуть резче, вежливость оказалась подпорчена сарказмом.

– Надеюсь.

– Хм-м. Ну, значит, наши надежды не совпадают. Видишь ли, я нашла тебя слишком легко и быстро и немного разочарована. Честно говоря, мне просто повезло.

Я молча ждал продолжения.

– Виктор не смог подобраться к твоему отцу, и я велела ему разузнать как можно больше о тебе. Какой смысл гоняться за тобой по всему свету, когда можно спокойно дождаться тебя в том месте, которое я назначу сама? Когда Виктор получил нужную информацию, я решила отправиться в Финикс и нанести визит твоей матери. Я же слышала – ты говорил, что уезжаешь домой. Сначала я решила, что ты сказал это для отвода глаз, но потом задумалась. Порой люди донельзя предсказуемы, они предпочитают бывать в знакомых местах.

Идеальная уловка – отправиться туда, где тебе ни в коем случае не следовало прятаться, в то самое место, куда, как ты объявил, ты собрался уехать.

Конечно, я сомневалась, ведь это были всего лишь догадки. Обычно на охоте меня приводит к добыче интуиция, если угодно, шестое чувство. Добравшись до дома твоей матери, я прослушала твое сообщение и записала номер, с которого оно было отправлено, но само собой, не знала, откуда ты звонил. Ты мог звонить хоть из Антарктиды, а для игры требовалось, чтобы ты находился рядом.

А потом твои друзья вылетели в Финикс. Естественно, Виктор следил за ними по моей просьбе: вести игру против такого множества соперников в одиночку я не собиралась. Так я и поняла, что мои надежды и предчувствия оправдались: ты все-таки здесь. Я была готова к такому развитию событий и уже успела пересмотреть ваши очаровательные семейные видео. Оставалось только одно – устроить спектакль.

Как видишь, все очень просто. Надеюсь, насчет своей девчонки ты ошибаешься. Как там ее – Эдит?

Я не ответил. Бравада уже выветривалась. Я чувствовал, что ее монолог подходит к концу, и вообще не видел в нем смысла. Зачем ей объясняться со мной? Какая заслуга в том, чтобы справиться со слабым человеком? Лично я не стал бы распинаться перед каждым чизбургером, который собирался съесть.

– Надеюсь, ты не станешь возражать, если я оставлю твоей Эдит небольшое послание от себя?

Она отступила на шаг и дотронулась до цифровой видеокамеры размером с ладонь, тщательно закрепленной на аудиосистеме. Красный огонек указывал, что съемка уже ведется. Она поправила камеру, меняя угол.

– Посмотрев эту запись, она ни за что не удержится и помчится за мной в погоню.

Значит, вот чем объяснялось ее злорадство. Я тут ни при чем.

Я смотрел в объектив камеры.

Маме ничто не угрожает – в отличие от Эдит. Я попытался придумать, как предотвратить это, как уничтожить видеозапись, но понял, что просто не успею добежать до камеры, опередив следопыта.

– Возможно, насчет степени ее заинтересованности я ошиблась, – продолжала Джосс. – Ясно же: ты не настолько дорог ей, чтобы она решила… сохранить тебя. Так что… придется постараться, чтобы запись получилась как можно оскорбительнее, верно? – Она улыбнулась сначала мне, потом в камеру.

Продолжая улыбаться, она шагнула ко мне.

– Но прежде чем мы начнем…

Я знал, что умру. И думал, что готов к этому. Но готовился я лишь к одному сценарию из возможных: она убивает меня, выпивает мою кровь, этим все и заканчивается.

А оказалось, у нее более коварный план.

Я оцепенел и примерз к месту.

– Я расскажу тебе одну историю, Бо. Когда-то, давным-давно, от меня сбежала добыча. Да, шок, еще какой! Это случилось лишь однажды, так что можешь себе представить, как досаждали мне эти воспоминания. Во многих отношениях ситуация была такой же, как сейчас. Тот юноша тоже был весьма аппетитным – без обид, но пахло от него еще приятнее, чем от тебя, и защищала его лишь одна вампирша. Он должен был стать очень легкой добычей. Но я недооценила его защитницу. Когда она поняла, что я охочусь за ее дружком, она выкрала его из сумасшедшего дома, где работала – представляешь себе всю глубину ее падения? Работать, как человек, ради еды! – Она возмущенно покачала головой. – Как я уже сказала, она забрала его из лечебницы и сразу же, едва освободив, раз и навсегда позаботилась о его безопасности. Настолько он был дорог ей… впрочем, он и вправду был особенный. Веком ранее за такие видения его сожгли бы на костре. А в двадцатых годах двадцатого века всего лишь упекли в психушку и лечили электрошоковой терапией. По-моему, он, бедненький, во время метаморфозы даже не заметил боли. Когда он открыл глаза, ему показалось, что раньше он никогда не видел солнца. Старая вампирша сделала его сильным молодым вампиром, и его кровь уже не могла доставить мне удовольствия. – Она вздохнула. – И тогда я в отместку уничтожила старуху.

– Арчи! – ахнул я.

– Да, твой дружок. Как я удивилась, увидев его на поле! Потому и рассказала тебе свою историю – чтобы хоть чем-нибудь утешить твой клан. Мне достался ты, а им – он. Единственная жертва, сбежавшая от меня. В сущности, это даже почетно.