Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

Фарли сложил вместе кончики пальцев.

— Правда?

— Она никогда не болеет.

— Но может заболеть. На днях.

— Нет никаких…

— Я бы хотел понаблюдать ее, — заявил Фарли. — Хочу сделать кое-какие анализы… рентген и все такое…

Тим вынул сигарету и очень аккуратно раскурил ее.

— Ладно, давай начистоту. Джоанна больна?

— Я этого не говорил.

Тим посмотрел на врача. Фарли неохотно вынул из ящика несколько рентгеновских снимков.

— Она изменяется, — сказал он. — В значительной степени это связано с деятельностью желез. Боюсь, не ошибся ли я.

— В чем?

— Нужно было обратиться к специалисту. Джоанна… гмм… возможно, это следствие гиперфункции щитовидной железы. Видишь ли, кожа у нее становится толще.

— Не заметил.

— И не мог. Разве что попытался бы сделать ей подкожную инъекцию. Эти снимки… — Похоже, ему очень не хотелось показывать их Тиму. — Я сделал серию снимков желудочно-кишечного тракта. У нее своего рода атрофия кишечника… верхняя часть совершенно исчезла, а сердце значительно увеличилось. Есть и другие вещи…

— Какие?

— Вероятно, ничего страшного, — сказал Фарли, возвращая снимки на место. — Просто попроси Джоанну, чтобы заглянула ко мне, хорошо?

— Хорошо, — ответил Тим и вышел.

Когда он вернулся домой в тот вечер, гостиная была темной и пустой, а из спальни доносился тихий заунывный звук. На цыпочках подошел он к двери и заглянул. Джоанну он поначалу не заметил, однако увидел нечто, двигавшееся по полу.

Тим подумал, что это Цу-Линг, но предмет был меньше собаки и двигался с автоматической точностью механической игрушки.

Тихий звук изменился, стал назойливым, и маленькая фигурка задвигалась иначе. Она пыталась подражать балерине, выполнить что-то вроде entrechat и arabesque[1], но не сумела удержаться и с глухим стуком упала на ковер.

Завывание прекратилось.

— Тим… — позвала Джоанна.

Весь в поту, чувствуя внутри холод, Тим вошел в спальню и включил свет. Джоанна сидела на кровати, подтянув колени к подбородку. «Какая она красивая», — мелькнула у него мысль. Ее темные волосы завивались колечками, а лицо лучилось весельем, как у семнадцатилетней девушки. Потом она отвела взгляд.

Несколько лет назад приятель подарил Джоанне дорогую куклу. Она была сделана так искусно, что, несмотря на небольшие размеры, выглядела как живая. Сейчас она лежала сломанная у ног Джоанны.

Тим заставил себя поднять ее. На ощупь паричок очень напоминал настоящие волосы.

— Джоанна, — сказал он, ощущая полное бессилие. Он понял, что это значит. Это было невозможно, но луна светила достаточно ярко, и он видел, что кукла двигалась без помощи шнурков.

Джоанна поняла, что он это заметил, задрожала и плотнее запахнулась в халат.

— Закрой окно, Тим, ладно? Холодно…

Он молча повиновался, и, прежде чем вновь он повернулся к ней, она решилась.

— Сядь, Тим, — попросила она, похлопав по постели радом с собой. — Положи сюда куклу. Она не будет двигаться, пока я… Тим, не знаю, поймешь ли ты… Сможешь ли понять. Надеюсь, что сможешь.

— Я… я предпочел бы думать, что сошел с ума, — медленно сказал он. — Что случилось, Джоанна? Ради всего святого…

— Перестань, — перебила она. — Ничего страшного. Я давно чувствовала, что это приближается. Я меняюсь… вот и все.

— Меняешься?

— Сначала я боялась, но сейчас… сейчас мой мозг работает гораздо лучше. И тело тоже. Я могу чувствовать… чувствовать вещи… а кукла была просто экспериментом. Я могу управлять неодушевленными предметами на расстоянии. Это требует тренировки. Я сделала это с машиной в ту ночь, во время метели. Ты заметил, какая я была бледная… потом? Я потратила тогда слишком много энергии. Но теперь могу делать это без особых усилий.

— Джоанна, — промолвил Тим, — ты сошла с ума.

Она отвернулась.

— Трудно было начинать. Я уже многого добилась с тех пор… с тех пор, как заметила перемену. Я обогнала тебя, Тим. Я могу заглянуть в твой мозг… он полон высоких стен, не пропускающих правду.

— Как ты заставила эту куклу двигаться?

Ее темные глаза взглянули на него, и Тиму показалось, что нечто странное вторглось в его мысли — холодное, сверлящее острие.

Оно тут же исчезло, но теперь голос Джоанны казался ему чище и сильнее. Кроме того, Тим стал лучше понимать ее слова.

А говорила она — в общих чертах — вот что: она стала человеком совершенно нового вида. Впрочем, «человек» — не совсем точное определение. Подобно тому, как современный человек поднялся в результате мутаций над уровнем неандертальца, так и теперь благодаря мутациям возникнет новая раса.

— Однако не так, как это описывают фантасты. Не будет детей с головами диаметром в три фута и с маленькими тельцами. Ничего подобного не произойдет. Чем выше находится животное на лестнице эволюции, тем дольше длится процесс его созревания. В этом и состоит естественный отбор. Ни одна суперраса не будет в безопасности, если слишком рано проявит свое превосходство. Ей надо таиться до поры.

Наверное, я — первая мутация подобного типа, Тим. Только теперь — через тридцать пять лет после рождения — я начинаю созревать. До сих пор я была подростком… обычным человеком. В прошлом случались неудачные мутации… недоношенные плоды, капризы природы, отклонения от нормы. Но теперь моя мутация будет встречаться все чаще. И мы будем размножаться правильно. Может пройти еще много-много лет, прежде чем появится следующий сверхчеловек вроде меня. Похоже, я умру очень нескоро. Одно взросление заняло у меня тридцать пять лет, так что… — Она широко раскинула руки. — И я меняюсь! Меняюсь! Теперь я смотрю на мир новыми глазами, глазами взрослого человека! До сих пор я была просто ребенком!

Глаза ее сверкали.

— Нас будет все больше и больше. Кажется, я знаю, что случилось со мной. Помнишь моего отца? Он был связан со Смитсоновским музеем и где-то перед моим рождением поехал в Мексику изучать большой метеоритный кратер. С ним была и моя мать.

Излучение погребенного в земле метеорита вызвало незначительное перемещение генов в зародышевой плазме, и эта мутация оказалась положительной. А ведь сейчас столько делается в области электроники! Столько всяких излучении вокруг! Пока я единственный представитель своего вида, но лет через сто или раньше…

Тим со страхом взглянул на нее. Да, она изменилась, теперь он это хорошо видел. Она выглядела совершенно иначе. Это было странное сочетание вернувшейся молодости и кроющейся под ней твердой уверенности в себе, знаменующей новую зрелость.