Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— Не стоит, — произнесла Афиленниль, оттаскивая Арадриана за руку. — Если ты чем-то заинтересовался, я знаю гораздо более совершенного ваятеля в Багровых Галереях.

— Я вообще не хочу, — ответил рулевой, отворачиваясь от причудливого зрелища. Он сморщил нос в гримасе отвращения.

— Нет ничего плохого в самовыражении через небольшую модификацию своего тела.

Она махнула свободной рукой перед лицом алайтокца. — Я носила когти в течение нескольких циклов, если ты можешь в это поверить.

— Зачем? — подобная идея скорее пугала, чем забавляла Арадриана. — Это, наверное, не слишком удобно?

— Я сделала это просто потому, что могла, а не ради какой-то конкретной цели. К тому же, моему тогдашнему партнеру нравилось, когда я немного его царапала во время любовных ласк.

— Честно говоря, я прожил бы и без этих новостей, — осмотревшись, Арадриан почувствовал укол беспокойства. Кхай-дазаар и Эйленилиеш разительно отличались. С точки зрения экзодитов, поведение, подобное здешнему, как раз могло привести к одержимости и разврату.

— Не будь ханжой, — предупредила Афиленниль, перепутав его тревогу с отвращением. — Ты не вправе судить других за то, как они поступают со своей жизнью.

— Это просто потрясение, вот и все, — ответил рулевой, вынужденно улыбнувшись. Он подтянул Афеленниль поближе к себе. — Я до сих пор не могу привыкнуть к жизни вне Пути. Подобное не беспокоит тебя? Как ты поддерживаешь самоконтроль и объективное восприятие?

Они продолжали идти дальше по улице, под безвкусным полотном, натянутым между балконами верхних этажей. Арадриан увернулся от двух горячо споривших эльдар, чьи мелодраматические жестикуляции представляли опасность для тех, кто пытался пройти мимо. Из-за неожиданной смены направления Афиленниль вынуждена была пригнуться под низко висящей гирляндой из пурпурных и белых цветов.

— Несомненно, над контролем тебе ещё необходимо поработать, — женщина рассмеялась и толкнула рулевого в отместку за его неуклюжесть. Затем она остановилась, уже не улыбаясь.

— Путь вводит нас в заблуждение, утверждая, что мы должны обуздать нашу природную страсть, ослепляет наши чувства и приглушает наше восприятие реального мира. Стать изгоем, уйти от Пути — значит принять самого себя и освободиться от тирании самосовершенствования. Основателям эта концепция представлялась идеалом, но Путь стал не просто целью, к которой надо стремиться — он превратился в оковы для наших душ.

— Истории о Грехопадении, пришествии Великого Врага — это не какая-то пропаганда, — ответил Арадриан, более страстно, чем сам ожидал. Хотя перспектива оказаться после смерти в сети бесконечности угнетала алайтокца, мысль о том, что бессмертная душа будет пожрана Той-что-Жаждет, ввергала его в истинный ужас. Недавний прилив яростных эмоций, случившийся в сражении за Гирит-Рислайн, оказался для изгоя своевременным предупреждением. — Мы были одержимы собственными страстями, и это привело к уничтожению нашей цивилизации. Можем ли мы быть уверены, что избежим повторения прошлого?

— Воздержание — ложная философия, ничем не лучше пуританских верований экзодитов, — возразила Афиленниль.

Алайтокец кивнул, и они продолжили путь бок о бок, но не касаясь друг друга.

— С каждым новым поколением мы все дальше заходим в ловушку, — продолжала женщина. — Население миров-кораблей выживает лишь благодаря тем, кто застревает на своем Пути. Провидцам, экзархам, Хранителям дорог — всем им нужно распространять уроки, которые они сами не смогли выучить. Когда же самоограничение обернулось одержимостью? Нам что, ждать того момента, когда останутся только учителя, без учеников, прежде чем поймем, что Путь приводит к стагнации? Он лишает нас будущего.

Рулевого поразила страстность её аргументов. Он никогда не интересовался, почему подруга стала изгоем, а Афиленниль никогда не говорила об этом. Он почувствовал, что сейчас не время для расспросов; женщина показала, что нужно свернуть вправо, на дорожку, освещенную висящими на веревках бумажными фонариками голубого и зеленого цветов. Какой-то небольшой белый примат незнакомого Арадриану вида быстро проскакал перед ними, затем вскочил на один из тросов и унесся на нем прочь. Мгновение спустя появился бегущий следом ребенок-эльдар, который выкрикивал проклятия.

Пригнувшись под веревкой с фонарями, странник очутился у входа в огороженный двор: вокруг центрального фонтана в нем находились раскаленные угольные жаровни и стулья из плетеного тростника. Зона отдыха пустовала, но в дверном проеме стояли двое эльдар, с ног до головы укутанных в неуклюжие алые мантии и покрывавшие головы и шеи шарфами того же цвета. Ярко-алый свет пробивался через небольшое окно на двери между парой незнакомцев, но за исключением этого стена была выкрашена в ровный белый цвет.

— Переулок Тайных Страхов, — объявила Афеленниль. — Не будем сразу заходить внутрь.

Она откинулась на спинку одного из стульев возле фонтана. Арадриан, усевшись рядом, пришел к выводу, что легкие капли, попадающие на него, приятно сочетаются с теплом от жаровен. Угли тлели, источая сладкий аромат ладана, на его губы брызгала соленая вода. Рулевой закрыл глаза, попытавшись расслабиться. На нем был обтягивающий комбинезон странника, который алайтокец считал более удобным, чем любую одежду, носимую им раньше. Ткань на руках и ногах натянулась, отвечая на желание хозяина ощутить кожей тепло и влагу.

— Ошибочность Пути заключается в том, что он позволяет слишком долго зацикливаться на одном аспекте себя, — произнесла Афиленниль. Её тихий голос был плохо слышен на фоне шума воды в фонтане и Арадриан понял, что сползает в полусон. Открыв глаза, он испытал мгновенное головокружение, когда посмотрел на искусственное солнце, окруженное короной неровных верхушек зданий и извилистых небесных путепроводов.

— Что помешает тому же самому произойти с изгоем? — спросил алайтокец, облокотившись на руку.

— Сама Галактика, — ответила Афиллениль. — Пребывание вдали от безопасности и незыблемости искусственных миров, в опасных, испытывающих тебя местах. Там нельзя потакать своим слабостям, нужно держать глаза и уши открытыми.

— Ты ошибаешься, — ответил Арадриан. — Я могу впасть в мемосон, провести остаток жизни в фантазиях и иллюзиях. Что остановит меня?

— Прежде всего, жажда и голод. Ты думаешь, тебе бы стали просто так давать еду и питье? Здесь нет идущих по Пути Творца, нет последователей Пути Служения, готовых принести тебе еду прямо на колени. Зато хватает сомнительных типов. Если хочешь грезить здесь, то лучше делать это с кем-нибудь, кто будет охранять тебя, иначе можешь проснуться в яме плоти или на боевой арене Комморры, а то и где-нибудь похуже.

— Кажется, я понимаю, кого ты имеешь в виду… — произнес рулевой, показав глазами в сторону двух эльдар, которые стояли у двери, будто часовые.

— Их? — Афеленниль засмеялась, склонив голову и рассматривая безмолвных стражей. — Они никогда не причинят нам вреда.

— Но зачем они здесь? — спросил Арадриан. — Кто это?

— Мы здесь, чтобы увидеть Эстратаина Унаира и узнать, нет ли сейчас в Кхай-дазааре труппы арлекинов. А это привратники, они встречают гостей и спрашивают о цели их появления.

— Ты уже сообщила?

— Это необязательно, — ответила Афиленниль. — Эстратаин узнал о моих намерениях, как только мы прибыли.

— Действительно, узнал.

Арадриан резко сел, когда из дверного проема вышли трое эльдар, закутанные в ту же одежду, что и стражи. Незнакомцы говорили одновременно, и, когда они направились к фонтану, рулевой заметил, что они шагают точно в ногу.

— Я Эстратаин Унаир, посредник Кхай-дазаара.

Они остановились, подойдя почти вплотную к алайтокцу, и подняли правые руки, сложив ладони в знаке приветствия. То, что они говорили в унисон, сбивало с толку, их голоса звучали совершенно одинаково.

— Ты, должно быть, сильно смущен, Арадриан. Пожалуйста, заходи внутрь, перекуси и позволь мне все объяснить.

— Конечно, как скажешь, — ответил рулевой.

Посмотрев на алых эльдар, он заметил в их глазах нечто

раздражающее. Cтранник увидел себя, отраженного в черных шарах, и понял, что это камни, а не живые зрительные органы.

— Пожалуйста, не беспокойся из-за моих ками, они не причинят вам вреда, — произнес Эстратаин.

Трое созданий расступились, указывая странникам на открытый теперь арочный проход. За ровной стеной находился небольшой коридор, ведущий к другому свободному пространству, почти такому же, что и снаружи; отличия, пожалуй, были только в том, что благовония оказались более нежными и с фруктовым оттенком, а вода, бьющая из фонтана — слегка розовой. Также там обнаружились семь совершенно одинаковых арочных проходов, ведущих со двора, и еще двое ками в алых мантиях. Одна из дверей открылась и в поле зрения появилась третья аналогичная фигура. Этот ками держал в руках поднос, на котором находился кувшин с темно-зеленой жидкостью и двое бокалов. Рядом с ними на небольшой тарелочке лежало множество кондитерских изделий.