Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Важным подспорьем на моем «пути паломника»[106] от скепсиса в отношении усиления военного присутствия к одобрению увеличения численности американского контингента в Афганистане стало эссе историка Фреда Кагана, который любезно прислал мне предпубликационный вариант текста. Я давно знал и ценил Кагана, он с самого начала агитировал за «Большую волну» в Ираке, и мы встречались с ним время от времени и говорили об обеих войнах; помнится, одна встреча состоялась вечером в Багдаде, на террасе одного из дворцов Саддама Хусейна. Эссе под названием «Мы не Советы», впоследствии опубликованное в еженедельнике «Уикли стэндард», напомнило о жестоких реалиях моей первой афганской войны. В ходе того конфликта плохо обученная, полунищая и нередко полупьяная Советская армия постепенно перешла к тотальному террору, докатившись до войны с афганским народом; Советы убили по меньшей мере миллион человек и превратили в беженцев от трех до пяти миллионов афганцев. (По другим источникам, вторая цифра ближе к семи миллионам человек.) Они пытались радикально изменить афганскую культуру, широко перераспределяли собственность и стремились уничтожить «ключевые составляющие» местной социальной структуры. Как пишет Каган, «нарастание разочарования влекло за собой рост насилия, в том числе это проявлялось в целенаправленных пропагандистских кампаниях по изгнанию сельского населения (людей заставляли перебираться в города, которые, как казалось Советам, намного легче охранять)… Советы также использовали химическое оружие, мины и иные взрывные устройства, предназначенные для того, чтобы калечить и убивать мирных граждан». Каган не рассказал мне в своем эссе ничего такого, чего я не помнил бы о поведении советских войск в Афганистане в 1980-х годах; работая в ЦРУ, я наблюдал за происходящим, докладывал об этом, а с 1986 года принимал непосредственное участие в противостоянии Советам в Афганистане. Зато эссе Кагана побудило меня – не бессознательно, а уже вполне осознанно, как министра обороны, – сопоставить поведение советских войск и наших военнослужащих в Афганистане. Как сказал Маккристал на нашей встрече в Бельгии, масштабы военного присутствия значат гораздо меньше, нежели то, для чего используются войска. Да, имелись причины осторожничать с выделением подкреплений, и я продолжал придерживаться того же курса, но теперь, во многом благодаря Фреду, я понял, что мы принципиально отличаемся от Советов.

На мои мысли о новых подкреплениях заметно повлияла речь президента Обамы, произнесенная им 17 августа перед ветеранами зарубежных войн. Президент сказал, затронув войну в Афганистане: «Афганский конфликт не завершится в одночасье, мы не победим врага всего за одну ночь. Победа не будет ни быстрой, ни легкой. Но мы никогда не должны забывать… что это не война по выбору. Это война по необходимости. Те, кто напал на Америку одиннадцатого сентября, замышляют сделать это снова. Если их не остановить, боевики «Талибана» создадут для себя еще более надежное убежище, где возродится «Аль-Каида» и вновь станет готовить убийства американцев. И потому это не просто война за правое дело. Это война, победа в которой имеет фундаментальное значение для защиты нашей страны». Единственный раз на моей памяти президент Обама высказался настолько откровенно и четко сформулировал необходимость довести эту войну до успешного завершения. Возможно, президенту передали мои слова, произнесенные в беседе с Эмануэлем несколькими днями ранее, – насчет того, что ему нужно признать «право на войну».

Поскольку Пентагон был привычнее к тому стилю принятия решений, который практиковал Буш, нежели к стилю Обамы, ожидать решения о предполагаемых подкреплениях к концу сентября было наивно. Как и планировалось, Маккристал представил мне свой доклад 31 августа. Копии получили Маллен, Петрэус и Ставридис (в НАТО). Петрэус на следующий день одобрил выводы и рекомендации доклада и, что бы там ни утверждали впоследствии, поддержал обе идеи Стэна – о привлечении к службе в афганской армии бывших талибов из числа простых бойцов и о заключении перемирия с видными полевыми командирами «Талибана». Флурнуа обсудила доклад с Донилоном, и они согласились, что документ нужно передать на рассмотрение СНБ сразу после Дня труда (7 сентября), а затем заслушать мнения на заседаниях совета заместителей и комитета принципалов (с ограниченным составом участников).

Донилон не хотел устанавливать жесткие временные рамки на сроки выделения ресурсов; он логично предполагал для начала сосредоточиться на обсуждении доклада – как я и надеялся – и убедиться, что мы составили верную стратегию, а уже потом обговаривать численность подкреплений. Он указал, что не следует устраивать какие-либо дискуссии в НАТО, пока Белый дом не выразит свое отношение к докладу Маккристала. Ставридис в Брюсселе согласился, однако нам двоим пришлось долго успокаивать и уговаривать сильно раздраженного генерального секретаря НАТО, который рассчитывал, что его будут информировать с первого шага (и вполне оправданно, ведь Маккристал, помимо прочего, входил и иерархию командования НАТО).

Что касается президента, никто не собирался целую неделю держать Барака Обаму в неведении относительно доклада Маккристала. Мы с Малленом встретились с президентом в Овальном кабинете 2 сентября и, по его настоянию, передали ему копию доклада. Я сказал, что это ни в коем случае не новая стратегия, а только перечень конкретных шагов по реализации планов, одобренных в марте. На следующей неделе, продолжал я, президенту будут изложены заключения Петрэуса, Маллена и Объединенного комитета начальников штабов, а также мое собственное. Я пообещал, что представлю полный спектр вариантов, предложенных Маккристалом, и отметил, что главных проблем, затрагивающих войска, всего три – боевые подразделения, инструкторы и технический персонал (служба медицинской эвакуации, саперы и тому подобное).

В очередной раз я напомнил президенту о своем желании максимально ускорить переброску технического персонала, возможно, доведя его численность до 5000 человек. Нападения с применением СВУ происходили в Афганистане все чаще, количество пострадавших увеличивалось, поэтому затягивать с отправкой саперов и команд поддержки просто недопустимо – наши солдаты и офицеры на передовой такого не поймут и не простят. Я попросил «гибко реагировать» – конечно, по возможности – на эти запросы, пожаловался, что некоторые мне самому пришлось придержать на несколько недель, чтобы не выйти за утвержденную президентом численность контингента в 68 000 человек. Будет идеально принять решение в течение недели; кроме того, можно ввести в практику еженедельный отчет перед ШНБ о переброске дополнительного персонала этой категории.