Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

Киммерин рассмеялась.

– Не бойся. Это руки Сеннин. Так зовут предводительницу наших морских лошадок.

Герфегест, вымученно улыбнувшись удачному имени (императрица Сеннин славилась неимоверной длиной рук и более чем неимоверной алчностью; алкала она отнюдь не крови – мужчин), неуверенно поднялся на ноги.

Зрелище, открывшееся его неспешно просветляющемуся взору, можно было найти по-своему трогательным. Над бортом высилась уродливая голова с крепким загнутым клювом. Вокруг клюва от головы расходились двенадцать длиннейших щупалец. Большинство из них льнуло к Горхле, стоявшему к карака-тицевплотную. Горхла нежно поглаживал Сеннин по мокрой коже, на которой Герфегест разглядел тавро в виде полумесяца, обращенного рогами кверху. Два глаза каракатицы, прилепленные в том месте головы, которые Герфегест крайне условно мог назвать щеками, не выражали ничего внятного. Да и не должны были выражать.

Горхла прошептал что-то Сеннин, в последний раз одобрительно похлопал ее по клюву, и, поднеся к губам флейту, извлек из тростниковой плоти низкий гудящий звук. Сеннин нехотя подобрала щупальца и стала медленно исчезать за срезом фальшборта. Только теперь Герфегест обратил внимание на ярмо, плотно обхватывающее ее заголовье в том месте, где у каракатицы была широкая кожистая складка, отдаленно напоминающая воротник. От ярма тянулись канаты к «воротилу». Еще четыре пары канатов слегка шевелились, и Герфегест с затаенным восторженным ужасом представил себе тридцатилоктевые тела их «лошадок», которые сейчас безмолвно ворочаются где-то в гавани.

Горхла обернулся. Герфегест исподлобья посмотрел на него, не зная что сказать и стоит вообще говорить что-либо.

– Иначе было нельзя, – бесстрастно сказал карлик, приближаясь к Герфегесту. – Иначе мы бы остались здесь, а оставаться в Калладире больше нельзя и на полчаса. Мы могли проиграть все.

– Мы и так проиграли все, – парировал Герфегест. – Считай, что мир уже сокрушен. Потому что теперь на пути у Гамелинов не стоит Семя Ветра.

– Бла-бла-бла, бла-бла, – с ребяческой задорностью перекривлял Герфегеста Горхла. И с этими словами он сплюнул на ладонь Семя Ветра. Целое и невредимое.

Горхла вновь встал у «воротила» и тихонько заиграл на флейте. Киммерин заняла место справа от него, Двалара уселся на палубу слева. Герфегест, чувствующий себя несколько виноватым за выказанное Горхле недоверие, удалился на корму.

Гавань Калладира была велика. До того как стать старым портом, Калладир именовался Первым портом, и через, него шла оживленная торговля Алустрала с Сармонтазарой. И было это не так уж давно. Каких-то шесть веков назад, до Первого Вздоха Хуммера.

Влекомая пятеркой мощных каракатиц, «морская колесница» споро отошла на пол-лиги от пристани. Выход из гавани бьш защищен со стороны моря грубым, но зато неподвластным стихиям молом из цельных скал. Герфегест в детстве слышал легенду, что мол строили Медные Люди – дар Калладиру от Лишенного Значений. В Медных Людей Герфегест, как ни странно, верил, а вот в темную историю о том, как погиб Калладир – не очень-то. А история была очень проста: «Густая Вода пришла из Пустот – сожрала людей, сожрала скот».

Триста локтей отделяли их от узкого выхода в открытое море, который в лучшие времена Калладира стерегла легендарная Золотая Цепь. Что это – просто ли цепь из золота или имя какого-то существа – не знал толком никто. Да и была ли она вообще когда-либо – эта Золотая Цепь?

6

Воздух наполнился дрожью молниеносно. Герфегест, равнодушно наблюдавший за удаляющимися холмами, увидел, как они задернулись дымчатой пыльной пеленой. С глухим рокотом что-то обрушилось в глубине руин Калладира. Но самое страшное началось спустя несколько мгновений.

Пыль полностью заволокла закатное солнце, потом она при почти полном безветрии уплотнилась в нечто, напоминающее грязный войлок, и, сворачиваясь, устремилась вниз, в гавань. Она вошла в воду, и началось безумие.

У берега вспучилась студенистая волна. От нее вверх, по руинам Калладира, поползли длинные ветвистые отростки. Они явно искали пропитания. Что будет потом, когда «Это» убедится, что все доступное было съедено в Калладире шесть веков назад, Герфе-гесту думать не хотелось.

Его спутники тоже заметили приход Густой Воды.

И не только спутники. Каракатицы напрягались изо всех сил, послушные не столько флейте Горхлы, сколько ужасу перед необъяснимой опасностью, которую они чуяли позади.

Сто локтей до выхода из гавани. Как и боялся Герфегест, Густая Вода, стремительно обследовав руины Калладира и не найдя в них ничего съестного, поползла вниз, к поверхности моря. С какойскоростью перемещается эта дрянь по воде? Таков был единственный вопрос, который заботил сейчас Герфегеста.

Они проскочили мимо крайней устрашающей скалы мола, когда уже вся гавань старого порта была затоплена Густой Водой, как бадья перебродившим тестом. И она прибывала.

Герфегест видел Густую Воду совсем близко – в полуполете копья за кормой их «морской колесницы» колыхался и тревожно ворчал белесый студень. Теперь уже у Последнего из Конгетларов не возникало сомнения в том, что их часы сочтены. Едва ли что-то сможет помешать выходу Густой Воды в открытое море. Кто знает, что остановило ее шесть веков назад в пределах гавани? Кто знает, не пробил ли последний час Синего Алустрала, предсказанный Ганфалой?

Когда до слуха Герфегеста донесся встревоженный крик Киммерин, он даже не обернулся. Что толку? Какая бы опасность ни грозила им сейчас, она ничто перед безликим студнем, поглощающим на своем пути все живое.

– Герфегест, сюда! – судя по голосу, Горхла бьш зол и напуган.

Только тогда Герфегест обернулся. Оборачиваясь, он успел заметить, как в воде – не Густой, а пока еще обычной морской воде – за кормой корабля мелькнула длинная тень. Герфегест не придал ей никакого значения – подумаешь, всего лишь навсего выброшенное вперед щупальце Хуммерова студня, который сожрет их без остатка спустя несколько мгновений…

8

Герфегест подбежал к Горхле. Карлик молча ткнул пальцем на юго-запад, в сторону архипелага Лорнуом. Вначале Герфегест не увидел ничего, кроме бескрайней океанской равнины, перепаханной небольшими волнами – ветер набирал силу. Но, вглядевшись, он обнаружил далеко на горизонте черную риску толщиной с человеческий волос. Сомневаться не приходилось – это мачта корабля.