Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле – и не только о нем - Антонина Пирожкова

По городу ходят священники в длинных одеяниях. Крепостные стены XII века укрепляют со стороны Дуная гору, на которой стоит храм. У входа в храм — много исторических памятников, статуи кардиналов. В каждом дворике — мраморные или гранитные останки древности.

Вессели рассказал мне, что последний венгерский кардинал живет при американском посольстве, ему выделены две комнаты, обслуживает там четырех католиков-американцев. Кардинал настаивает на возвращении ему всех былых привилегий.

На противоположном берегу Дуная уже Чехословакия. Хорошо видно розовое здание погранохраны. Дорога, по которой мы ехали, ведет до самой Вены, до нее отсюда всего полтора часа езды. С противоположного берега послышался бой башенных часов, и у меня возникло странное ощущение от необычной близости западного мира.

В городке Тата, на родине Вессели, стоит старинный замок Эстергази. Княжеский замок XVI века отлично сохранился; он расположен над озером и окружен крепостной стеной и рвом, который наполнялся водой из озера. Оказалось, что отец Вессели из кожевников, предки его работали на князя. Кожи дубились неподалеку от замка в воде из этого же озера.

Обратный путь в Будапешт мы совершили по другой дороге, ведущей через угольный бассейн страны. Видели город, построенный для шахтеров. Бросались в глаза большие новые многоквартирные дома, благоустроенные детские учреждения, клубы, больницы и магазины. Кое-где сохранились и отдельные домики. Так мы проехали по всему угольному бассейну. Время от времени высоко в горах виднелся бронзовый орел с распростертыми крыльями — эмблема Венгрии.

На следующий день, заглянув в издательство, где печатался неопубликованный ранее рассказ Бабеля «Фроим Грач», мы с Вессели отправились в гости в семейство Гидашей. Антал Гидаш — разжиревший и немного важный сановник, его жена — дочь революционера Бела Куна, Агнеш. По словам Вессели, в Венгрии Гидаш как писатель совсем не ценится. В России его переводили талантливее, чем он сам писал. Но вместе с Агнеш Гидаш составил антологию венгерской поэзии, за что им благодарна венгерская интеллигенция. Агнеш — переводчица. Мать ее, живущая этажом ниже с братом Агнеш, опубликовала книгу о Бела Куне.

Незадолго до отъезда из Венгрии я целый день посвятила будапештскому метрострою. Начался этот день с приема у директора метрополитена товарища Хидвеги. На прием были приглашены и метростроевцы. Вессели представил меня присутствующим и ушел, передав меня на попечение нового переводчика, моего бывшего студента Тибора Хонвера. Метропроектовцы показали мне проект строящейся линии будапештского метро. Докладывали несколько человек: фамилия моя им была известна, очевидно, по моей книге, а может быть, и по рассказам студентов и аспирантов, учившихся в МИИТе.

После ознакомления с проектами я поблагодарила всех присутствовавших и отправилась с Тибором посмотреть строительство на месте. Сначала мы побывали на строительной площадке перед магазином «Корвин», где строился подземный переход и наклонный эскалаторный тоннель. Площадка и конструкции очень были похожи на московские. Переодевшись в рабочие костюмы, мы спустились под землю уже в другом месте. Подземные выработки оказались точной копией наших, потому что строилась станция из наших чугунных тюбингов диаметром 8,5 метров. Станции строящейся ветки, кроме двух, оказались колонными, трехстворчатыми с проемами, как и у нас в московском метро.

В предпоследний день моего пребывания в Венгрии Анна Цобель проводила меня до клуба работников искусств под названием «Гнездо», где меня уже ждали. Более уютного места я никогда не встречала. Все полы в клубе покрыты толстым сукном. Круглый зал для танцев: его по краям опоясывает сиденье-скамья с приставленными к нему столиками. На потолке плоские барельефы из меди и бронзы с изображениями античных фигур. Необыкновенно удобные читальный зал и библиотека. Заведующая библиотекой потеряла дар речи, когда ей сказали, что я — вдова Бабеля. Ей очень хотелось получить мой автограф на книге Бабеля, но ни одного экземпляра не было на месте.

Мы обедали в ресторане клуба, где директор театра «Талиа» Эмиль Кёрёш подарил мне от театра альбом с фотографиями из спектакля «Закат», а также программку и афишу к спектаклю. Из ресторана мы перешли в очень уютное кафе с глубокими удобными креслами и живописью лаком на стенах. В зрительном зале клуба все стены были увешаны карикатурами и шаржами, сделанными художниками — завсегдатаями клуба. В них необычайно смело просмеивались различные театры, писатели, абстрактное искусство и даже правительство.

В кафе появился директор клуба. Он принес мне книгу отзывов и попросил что-нибудь написать. Оказалось, что книга новая, еще никем не заполненная. Пришлось мне первой похвалить работников клуба за заботу о людях. Мы распрощались с присутствующими, а Эмиль Кёрёш захотел покатать меня по городу на своем новом «москвиче». Он недавно получил премию первой степени за актерское мастерство и на эти деньги купил машину. Высоко над Будапештом мы зашли в ресторан, чтобы посмотреть оттуда на город. Из ресторана открывался замечательный вид на Дунай, и весь город был виден как на ладони. В ресторане меня поразили печи из белого металла и огнеупорного стекла, через которое виден был огонь.

А на сведущий день вечером Вессели и супруги Хевеши проводили меня на вокзал. Мы попрощались и поцеловались по-русски. Утром следующего дня я пошла позавтракать в наш вагон-ресторан. Какая перемена: ничего нет, все невкусно. Но домой все-таки хотелось.

Рождение внука

Мой внук Андрюша родился 19 февраля 1967 года около девяти часов утра. Его рост был 51 сантиметр, вес 3,2 килограмма. Имя Андрей получил в честь дедушки, Андрея Ивановича Малаева. Я бы никогда не дала ему этого имени, так как изо всех окон нашего дома по вечерам раздавались крики «Андрей!» или «Андрюша!» — мамы и бабушки звали своих детей и внуков домой. Это имя было, пожалуй, самое распространенное в то время в Москве. Но для сохранения покоя в семье надо было дать мальчику именно это имя. Шурик прыгал до потолка от радости, когда узнал, что родился мальчик, и послал в Тбилиси чуть ли не двенадцать телеграмм. Однако после этого его интерес к ребенку как будто пропал, он им не занимался.

Когда Лида была еще в родильном доме с мальчиком, к нам приехали мать Шурика Кнарик Азарьевна и его дядя.

Я была уже на пенсии, но всегда очень занята. Надо было обеспечить семью продуктами, приготовить еду на весь день, убрать квартиру и сделать много всяких других дел.

Еще до рождения внука я сшила для него мягкое стеганое одеяльце из светло-синего шелка на голубой подкладке; оно служило ему много лет. Надо было купить и такие вещи, как коляску, кроватку и ванночку для купанья. В то время в наших магазинах на всё был дефицит. Объехав полгорода, я смогла купить коляску и ванночку, но никак не могла достать детскую кроватку. В конце концов я достала ее в ближайшем мебельном магазине, дав продавцу взятку.