Лже-Нерон. Иеффай и его дочь - Лион Фейхтвангер

– Может, и сделаю, еврейский главарь, раз ты так просишь. В городах Ханаана, наверное, есть и медь, и необходимый для работы инструмент. А нет, так сделаю после, по возвращении в Вавилон.

И Иеффай отозвался своим грубым, заметно потеплевшим голосом:

– А уж я сумею тебя отблагодарить, великий художник.

– Благодарность обойдется тебе в тысячу сиклей, – заявил Латарак.

Слегка озадаченный этой суммой, Иеффай пробормотал:

– За тысячу сиклей я могу купить боевую колесницу и двух лошадей в придачу.

На что художник ответил без тени обиды:

– Вот и купи.

Но Иеффай быстро сообразил, что магическое действие знака, сделанного руками такого мастера, наверняка стоит тысячи сиклей, и сказал:

– Я дам тебе за него тысячу сиклей, художник.

В Афеке Пар тем временем пришел к соглашению с посредником васанского царя. Иеффай обязывался признать главенство Авира, доставить принца Гудеа, своего гостя, в то ущелье, где он его встретил, и выделить вооруженных воинов для охраны. Царь Авир со своей стороны обязывался подтвердить право Иеффая на владение землями в Западном Васане и торжественно поклясться в течение трех лет не нарушать мир. Кроме того, он должен был выплатить Иеффаю три тысячи сиклей, которые тот в свое время потребовал за охрану посла, и еще тридцать сиклей за отрезанные уши гонца.

Царь Авир и Иеффай встретились на границе их владений, под деревом, считавшимся святилищем не то Ягве, не то Ваала. Иеффай был в простой одежде и привел с собою лишь три семерки своих телохранителей. А царь Авир прибыл на место встречи с тремя сотнями воинов, множеством лошадей и большой свитой. Авир, типичный аморей, был выше Иеффая на целую голову. Держался он холодно, был немногословен и учтив, дал Иеффаю поцеловать его бороду и сам наклонился, дабы оказать Иеффаю такую же честь. Писцы прочитали вслух текст соглашения, Авир и Иеффай скрепили его своими печатями. После этого оба дали торжественную клятву, совершили жертвоприношения, вместе сели за стол, поклонились богам, незримо присутствовавшим при трапезе, – Ягве с Синая и Ваалу из Васана, – отведали мяса жертвенных животных и вина, смешанного с их кровью. Потом поднялись из-за стола, обменялись прощальными поцелуями, пожелали друг другу мира и благополучия и расстались. Царь Авир направился на северо-восток, Иеффай – на юго-запад.

Воины Иеффая и жители подвластной ему области, увидев с изумлением, что могущественный повелитель Васана обращается с Иеффаем как с ровней, приветствовали их обоих радостными возгласами и ликованием. Но сам Иеффай держался скромно и не выражал вслух охватившую его радость.

Даже прибыв в свой лагерь, он весь первый день еще сдерживался. Но потом, когда его люди улеглись спать, он отвел Пара в сторонку, и в сгущающейся темноте они удалились вглубь леса, а когда отошли на достаточное расстояние, чтобы их не могли услышать, Иеффай ткнул своего друга локтем в бок и сказал, задыхаясь от радостного возбуждения: «Ну, разве плохо мы с тобой потрудились, друг мой Пар? Думаю, совсем не плохо. Или даже отлично. Разве ты другого мнения, муж моей сестры?» Он сильно хлопнул Пара по плечу, засмеялся, взмахнул руками, давясь от хохота, притопнул и вдруг закружился в каком-то бешеном танце, высоко вскидывая ноги, бормоча нечто нечленораздельное, издавая дикие крики и смеясь, смеясь до упаду. Обхватив своего друга, он и его закружил в танце. Пар не противился и тоже пустился в пляс. Так, под покровом ночи, они отпраздновали успех своего хитроумного плана и победу над Васаном и Вавилоном.

Советники и писцы убедили принца Гудеа, что в дикую землю Тов он заехал по собственному желанию, внушенному ему Ваалом во время сна. И принц уже смотрел на свое пребывание у Иеффая как на забавное приключение, о чем повелел сделать соответствующую запись в летописи, дабы и грядущие поколения пытались его истолковать. Принц пришел в хорошее расположение духа и милостиво согласился принять участие в прощальной трапезе.

На другой день Иеффай сам проводил его до ущелья, где произошла их первая встреча. Там уже стояли наготове вьючные животные вавилонян – лошади и одногорбые верблюды, дромадеры; по распоряжению Иеффая все это время их держали в Афеке. Под радостные клики процессия тронулась, держа путь в Ханаан.

Произошло все это на шестой год жизни Иеффая в земле Тов.

Глава третья

1

Весной седьмого года царь Аммона Нахаш со всем своим войском вторгся в Галаад. От имени судьи Самегара брат его Гадиил призвал всех мужчин, способных носить оружие, в Массифу. Костры, зажженные на вершинах холмов, оповестили жителей о надвинувшейся опасности. Во все концы разослали гонцов, огласивших призыв и строжайший приказ Гадиила. Он сам объезжал дома уклонившихся. Но воины, не веря в него, стягивались к Массифе крайне медленно и неохотно. А в северных областях, которым покуда не грозила опасность, большинство способных носить оружие под любыми предлогами оставались дома.

Аммонитяне подступили к стенам Иоквехи. Город не стал обороняться и открыл ворота. Затем они подошли к городу Иазеру; жители его не захотели сдаваться. Царь Нахаш отрезал доступ к водоему и родникам, оставив город без воды, разорил богатые виноградники и поля вокруг города. Кончилось тем, что он разрушил крепостные стены, во славу своего бога Милхома перебил всех мужчин, а женщин и детей увел в рабство. После этого направился в Елеалех. Этот хорошо укрепленный город находился недалеко от прославленного некогда Хешбона. Хешбон был столицей страны, когда она еще принадлежала амореям. Вторгшись в долину Иордана, израильтяне разрушили Хешбон до основания и порешили оставить город в развалинах на память о своей великой победе. Впоследствии праотцы галаадитян расширили и сильно укрепили близлежащий Елеалех, и при жизни нескольких поколений он считался столицей Галаада. Теперь царь Нахаш осадил эту крепость, дорогую сердцу всех жителей страны: было ясно, что, взяв ее, он пойдет