Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ) - Крис Кельм

— Н-нет… не думаю… — как-то неуверенно ответил архивариус.

— Никвор! — с нажимом произнес Растиф. Старик совсем не умел врать.

— Этот человек не сделал бы того, что ты ему приписываешь, — с неохотой ответил архивариус.

— Кто он?

Никвор не ответил, отвел взгляд.

— Я жду! — не унимался Ищейка.

— Поверь мне: это не тот человек, которого ты ищешь. Он сильный Заклинатель, но не полный идиот. Он — Хранитель традиций, а не убийца.

— Кто. Он, — продолжал давить Ищейка.

Никвор молчал.

И это бесило Растифа.

— Ты ведь не хочешь, чтобы о твоем расположении к Изгоям узнали Старшие братья?

Никвор с упреком посмотрел на собеседника. Он в момент как-то обмяк и выглядел теперь совсем старым, разбитым и достойным сожаления.

Растиф понял, что перегнул палку, но отступать не собирался.

— Я жду!

Архивариус опустил глаза и тихо сказал:

— Его зовут Ингус.

Растиф наморщил лоб.

«Хм… Никогда о нем не слышал».

— Кто такой?

Никвор снова замкнулся.

— Говори уж, раз начал, — подбодрил его Ищейка. — Обещаю: если он ни при чем, я не стану его преследовать.

— Я же сказал — он Хранитель традиций, Верховный Заклинатель.

— Ого! И он обитает в Сандоре? Под боком у Братства?!

А еще он хотел крикнуть: «И ты об этом молчал?!», но вовремя сдержался. Архивариус и без того выглядел жалко.

— Раньше он странствовал по Варголезу, а теперь стал слишком стар. К тому же… что-то удерживает его в столице.

— Где мне его найти?

— Не знаю, — пожал плечами архивариус.

— Никвор!

— Я на самом деле не знаю! — взмолился тот. — Я слышал, что у него в Сандоре есть надежное убежище. Но где именно — мне не ведомо.

Одного взгляда на Никвора было достаточно, чтобы понять: он не лжет.

«Что ж, бывало и хуже. А так- хоть что-то. Птичка тоже по зернышку клюет».

Растиф поднялся из-за стола.

— Не обижайся, старик. И не беспокойся: о нашем разговоре никто не узнает.

И он направился между шкафов, заполненных пахнущими древностью рукописями, к выходу.

— Растиф! — окликнул его Никвор.

— Да? — обернулся Ищейка.

— Я тут подумал… Если по городу ходит Заклинатель, натравливающий на людей усмиренного духа, об этом следует знать Ингусу. Поговори с ним, думаю, он тебе поможет.

— Обязательно поговорю… когда найду его.

— Ты ведь знаешь Кайсела — нищего, сидящего у Железных ворот? — спросил вдруг Никвор.

— Ну… не так, чтобы очень… — удивился Растиф: что за странный вопрос?

Архивариус щелкнул большим пальцем, и в сторону Ищейки полетело что-то небольшое, сверкающее при свете ламп Ковенкона, висевших под потолком. Растиф ловко поймал предмет.

Монета в один фор. Правда, порченная: какой-то умник вырезал из нее небольшой сегмент.

— Передай ее Кайселу и скажи, что хочешь встретиться с Хранителем традиций. Возможно, из этого что-то получится.

Растиф пристально посмотрел на архивариуса.

«Должно быть, порвать с прошлым не так-то просто».

— Спасибо, старик, — сказал он, сжав монету в кулаке.

Ищейка покинул архив, а Никвор тяжело вздохнул и налил себе еще немного «горлодера»…

Растиф не был лично знаком с Кайселом, хотя видел его каждый день, когда направлялся в Прайю или шел обратно. И даже временами бросал ему завалявшийся медяк. Ошибиться он не мог: у Железных ворот на протяжении, по крайней мере, последних десяти лет сбором милостыни занимался один единственный попрошайка. Ничего удивительного: у нищих строгая иерархия, а непослушание карается изгнанием из общины, что равносильно смерти.

Кайсел — оборванец лет сорока — сидел у самых ворот, изображая полное смирение и не смея поднять глаз. Перед ним на земле стояла деревянная чашка, в которую доброхоты бросали мелочь. Их было немного, но все же. Однако Растиф не мог припомнить случая, чтобы в этой чашке лежало больше одной монеты: негоже подающим знать, насколько удачным был день у попрошайки.

Серебро глухо звякнуло о чашку, попыталось выскочить через край, но нищий успел подхватить монету. Взглянув на нее, он удивился. Его удивление достигло предела, когда он, подняв голову, увидел человека, бросившего монету в чашку.

Он прекрасно знал Ищейку, который каждый день проходил мимо, направляясь в Верхний Асхонел.

— Мне нужно встретиться с Хранителем традиций, — тихо сказал Растиф и добавил: — Это срочно.

Для себя он уже решил: если встреча состоится и окажется, что Ингус ни в чем не замешан, Ищейка оставит его в покое. В противном случае ему придется обратиться за помощью к Старшим Братьям, те, наверняка, пошлют гайверов, а значит, кровопролития будет не избежать.

Нищий не спешил с ответом. С одной стороны пред ним стоял человек, показавший ему условный знак и обратившийся с конкретной просьбой. И Кайсел был обязан удовлетворить ее, чего бы это ему не стоило. С другой же… Этим человеком был никто иной, как знаменитый Растиф Ищейка, преследовавший Изгоев по всей Сандоре. Уже не раз поступало предложение избавиться от него, но Ингус был против…

— Приходи один перед последним колоколом к Игривому фонтану, — выдавил из себя Кайсел.

— Хорошо, — кивнул Растиф.

— Если ты будешь не один, встреча не состоится, — предупредил его нищий.

— Я приду один, — заверил его Ищейка и, повернувшись, направился в таверну, собираясь совместить пропущенный завтрак и приближавшийся обед.

Игривый фонтан располагался на перекрестке Большой торговой и Речной улиц на западе Нижнего Асхонела. Место открытое, наверняка, выбранное неслучайно.

Удаляясь от Железных ворот, Растиф тайком обернулся и заметил, как Кайсел подозвал к себе крутившегося неподалеку мальчишку, притянул его за ворот и что-то шепнул на ухо. Получив свободу, парнишка кивнул и последовал за Ищейкой.

«Кто бы сомневался», — усмехнулся Растиф.

Наверняка, за ним будут следить до самой встречи.

Пусть следят.

Он шел не спеша. Когда юный соглядатай отставал, оттиснутый встречным людским потоком, Растиф останавливался и ждал. После чего продолжал свой путь.

Обедал он в «Полной кружке». Мальчишка устроился на противоположной стороне улицы и жадно глотал слюну, втягивая носом ароматы, доносившиеся с кухни уважаемого Свергита.

Насытившись, Растиф прихватил с собой раннее яблоко из корзинки, стоявшей на стойке, и, проходя мимо провожавшего его взглядом парнишки, кинул ему плод. Соглядатай ловко поймал яблоко и тут же впился в него зубами. Растиф подмигнул ему и направился домой. Прежде чем встретиться с Хранителем традиций, он хотел все хорошенько обдумать. А может быть и вздремнуть немного: возможно, этой ночью ему не удастся сомкнуть глаз…

В назначенное время Растиф стоял у фонтана, провожая взглядами спешащих по домам редких прохожих. Юный соглядатай продолжал караулить Ищейку, присев на крыльцо углового дома.

Когда над Сандорой прокатился протяжный колокольный звон, извещавший жителей столицы о том, что и этот день подошел к концу, на Речной улице показалась телега, груженная дровами, а по Большой торговой к перекрестку шли трое мужчин — на вид обычные горожане. Они первыми достигли фонтана. Один из них выразительно посмотрел на парнишку, тот кивнул и тут же скрылся из виду — его миссия была выполнена. Мужчины осмотрелись, двое миновали Растифа и свернули в ближайший переулок, а третий подошел к Ищейке.

— Это ты хотел видеть Хранителя традиций?

Растиф сдержанно кивнул.

— Идем, — и он не спеша направился к переулку, в котором только что скрылись двое его приятелей.

Растиф направился следом.

Как только он вошел в переулок, проход перегородила приблизившаяся телега, у которой внезапно отвалилось колесо. Повозка опасно накренилась, и дрова с грохотом посыпались на мостовую. Пока возница и его помощник переругивались и чесали затылки, шедший впереди мужчина помахал Растифу рукой и ускорился. Ищейка поспешил за ним.

Меры предосторожности, принятые Изгоями, были достойны уважения. Если Растиф был не один, его сопровождающие не смогли бы теперь догнать опекаемого, не выдав своего присутствия.

В быстром темпе они попетляли по переулкам, после чего свернули в тупик, и ведущий остановился.

— Тебе придется отдать мне свое оружие, — сказал он Ищейке.

Растиф молча снял меч с пояса, потом отдал нож. О том, что еще один спрятан в голенище сапога, он не стал говорить.

Появились два других Изгоя.

— Все чисто, — сказал один из них и достал из кармана платок. — Мы завяжем тебе глаза.