Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

Бьен-Бъяр наверняка с удовольствием продолжил бы ночной отдых, но спрашивать его желания никто не собирался. У Джасс имелись на его счет несколько иные планы. Он открыл глаза и увидел только блеск широкого кинжала, приставленного к своему горлу. Из тончайшей царапины текла кровь. Та, что держала в руке нож, сидела прямо у него на груди и не по-женски сильными ногами прижимала его руки к бокам. В полутьме он сразу не мог точно разглядеть, кто его оседлал, но Бьен-Бъяр был человеком очень и очень догадливым.

– Хатами…

– У тебя хорошая память, Волк, – усмехнулась женщина. – Теперь быстрей вспоминай, где мой меч?

– Ты смеешься, сука…

– Не дергайся, не дергайся, если жизнь принцессы и наследничка тебе по-прежнему дорога, – сказала Джасс.

Атаман скосил глаза в поисках Сейдфал и никого не обнаружил. От хатамиток можно ждать чего угодно, об их нравах ходят самые жуткие рассказы, и большая их часть истинная правда. Только Великая Пестрая Мать знает, сколько крови пролили ее верные служанки, сколько белоснежных черепов лежат на перекрестках караванных дорог как напоминание о врагах степных воительниц.

– Я не убил тебя…

Джасс покачала головой и сделала еще один разрез на могучей шее степняка. Сущий пустяк для дубленой кожи и таких мощных мышц.

– Не-э-эт, ты не мог убить меня, не рискуя обрушить на свою голову гнев моих Сестер. Так ведь? Так. Но ты меня бросил умирать на солнцепеке, обокрал и обесчестил. Да, именно обесчестил. Ты и твоя принцесса, вы оба. Я не смогла исполнить свой долг, доставить невесту к жениху в Ан-Риджу, за что несколько месяцев просидела в зиндане у Сигирина. Так что я очень зла на тебя, Бьен-Бъяр.

– Что с того?

– А то, что я тебя убью. И твою потаскуху тоже, вместе со щенком.

– Ты не можешь, хатами, – заявил уверенно Волк.

– Ошибаешься, очень даже могу. Я ведь больше не хатами. Сестры отреклись от меня. Из-за того что не уберегла принцессу.

– Мы можем договориться?

Чего-то подобного Джасс ожидала и даже рассчитывала, что эти слова будут произнесены. Бьен-Бъяр славился своим хладнокровием, в самом безнадежном случае сохранял ясность ума и почти всегда мог рассуждать логично. Никто и никогда не станет разводить разговоры, если твердо намеревается убить своего врага. Если бы взаимный договор был невозможен, он бы уже лежал с перерезанной глоткой от уха до уха, рассуждал разбойничий атаман, а значит, не все так безнадежно.

– Верни мне меч, Бьен-Бъяр, а я кое-что тебе расскажу.

– И не станешь причинять вреда Сейдфал, – добавил тот. – Я ведь могу и вырваться.

– Если успеешь. Так как насчет меча?

– Он тебе так дорог?

– Бьен-Бъяр… – прошипела Джасс и для убедительности больно надавила пальцем на глаз, угрожая его выдавить. – Не отвлекайся.

– Он лежит под изголовьем, под циновкой. Слишком роскошная вещь, чтоб бросать ее где попало.

Свободная рука Джасс змеей метнулась в указанное место. Бьен-Бъяр не солгал. Знакомые бронзовые накладки на ножнах в виде ящериц, привычная шершавость под чуткими пальцами отозвалась бешеной радостью. О, последнее Хемово дитя, ты снова со мной, чудо мое чудное. Так, наверное, чувствует себя мать, обнимая вернувшегося с долгой войны невредимого сына.

Бьен-Бъяр воспользовался моментом и сбросил с себя Джасс, вскочил на ноги, отпрыгнул на другую сторону кровати.

– Куда? А про принцесску ты забыл? – напомнила бывшая хатамитка, вынимая из ножен свою находку. – Ты знаешь, что он с легкостью рубит и металл, и дерево, и плоть? Я успею развалить девку надвое вместе с сундуком. Лучше не шути со мной.

– Ты не сможешь уйти.

– Как пришла, так и уйду. Но прежде скажу тебе, что завтра здесь будет ланга эльфа Ириена Альса. Вот он-то как раз пришел за твоей головой, и с ним договориться не получится. Ты удивительно неуживчивый человек, Бьен-Бъяр, умудрился насолить сразу и хатами, и лангерам. Или ты думал, они простят тебе Элливейда?

– Я не боюсь Альса. Что он сможет сделать вшестером против моей полусотни?

– Почему же вшестером, нас будет восемь. Потому что я обязательно вернусь. Уж больно мне охота полюбоваться, как эльф разделает тебя под свинячью тушу. И полусотня твоя не поможет, – с уверенностью заявила Джасс. – А пока, пожалуй, я пойду. Отодвинься от окошка. Тут ведь не слишком высоко и земля мягкая.

И тут Степной Волк заорал во всю глотку, а она у него луженая, в один миг подняв на ноги весь дом, и, сорвав полог, бросил его на женщину. Джасс увернулась. Даже безоружный и полуголый, Бьен-Бъяр являлся серьезным противником. Разъяренный бешеный медведь-людоед из чащоб Маргарских гор по сравнению со степным атаманом просто злой котеночек. Джасс увернулась еще раз, поскользнулась и упала, пребольно ударившись локтем. Дом Бьен-Бъяра уже гудел, как растревоженный улей, топот множества ног и крики неслись со всех сторон, а Джасс не могла приблизиться к подоконнику. В нее летели разные тяжелые вещи, но дальше эту пляску продолжать становилось опасно.

«Ириен придет в ярость», – подумалось Джасс.

Она, уклонившись от очередного ящика с барахлом, вдруг сделала резкий выпад и проткнула Волка насквозь, в возвратном движении распоров наискосок его живот. Бьен-Бъяр закричал раненым зверем, а женщина скользнула мимо него к спасительному окну. Она уже летела вниз, когда соратники Волка высадили двери в его спальню.

– Что там такое, Ирье?

Эльф с величайшим трудом оторвал взгляд от черной воды. Его знобило так, что зубы стучали. Он немного отдышался и нервно засмеялся в ответ на тревожный взгляд Парда.

– Она все-таки добралась до ублюдка.

– Она? – не понял оньгъе.

– Джасс забралась в дом к Бьен-Бъяру под прикрытием грозы и пырнула его в брюхо.

Пард досадливо поморщился. У него самого руки чесались на Волка.

– Вот паршивка эдакая. Сама-то хоть жива?

– Вполне, – заверил его Ириен.

– Тогда пошли к костру, погреешься. А то весь мокрый.

В кромешной тьме вовсю хлестал ливень, и Джасс проехалась боком по липкой грязи, пропахав изрядную борозду без всякого ущерба для здоровья. Вскочила и метнулась прямиком к забору, скорее угадывая направление, чем различая его за струями текущей по лицу воды. Подпрыгнула подтянулась и поняла, что вообще ничего не видит. Абсолютно, целиком и полностью. Перед глазами стояла темнота, в которой не было и проблеска света. Отвесить себе пинка за собственную безалаберность Джасс хотела бы, да не могла. Пока она вела беседы с Волком, время шло, и теперь ее накрыло отдачей. Той, какая всегда случается после принятия колдовского снадобья. Не бывает так, чтобы что-то давалось просто так, без нагрузки в виде побочного эффекта или еще чего похуже. Таков уж непреложный закон жизни – за все полагается платить. Слабое утешение, что слепота от «Кошачьего глаза», затягивающаяся от одного дня до трех, наступает не сразу и между приступами темноты есть промежутки. Перегнувшись через забор, Джасс сползла вниз, но как ни осторожничала, все равно плюхнулась в лужу. Рядом оказались какие-то жутко царапучие кусты, в которых она окончательно заблудилась. Еще один прокол – не обратить внимания на то, что растет вокруг дома, и не оставить для себя какие-то ориентиры. Несколько раз бывшая хатамитка стукнулась головой о ствол дерева.