Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

Шлепать в мокрой одежде по всему дому Джасс не собиралась. Зря она, что ли, захватила с собой неприметную кожаную сумочку, в которой нашлось место для ножа, колдовской склянки и сменной одежды? Не зря. Джасс быстро переоделась, попутно отмечая, что с короткими волосами справиться не в пример проще, чем с длинными. И почему женщины не носят короткие прически? Впрочем, тому же Альсу и Унанки их длинные волосы ничуть не мешают.

Черные тряпки полетели в сторону. Теперь главное – правильно прочитать наговор, получив в результате ночное зрение. Не доверять магичке, продавшей заклинание, оснований у Джасс не было. Она сосредоточилась на бутылочке, ставшей во влажной ладони скользкой и теплой, мысленно повторяя нужные слова, откупорила пробку и осторожно втянула носом. Вдруг вонь какая? Но нет, запах скорее приятный, чем противный, кисловато-сладкий аромат чуть подкисших фруктов. Сначала он был едва ощутим, но с каждым новым вдохом становился все отчетливее и сильнее, одновременно темнота вокруг стала редеть и светлеть. Джасс дочитала заклинание до конца и оглянулась. Она видела чердак так же отчетливо, как в свете дня: какие-то старые сундуки, горы тряпья, мышонка, сидящего столбиком на ручке рваной корзины, и дверь без всяких признаков засова.

«Нож в руку, склянку в потайной карман, и вперед», – сказала себе Джасс, взявшись за ручку.

Лестница, ведущая вниз, на жилые этажи, никем не охранялась. Правильно, а зачем? Кто спустится с чердака в самый глухой час ночи, когда за окном льет дождь и все, кто не спит, мечтают донести голову до постели? Никто. Никого тут нет, а шорох, похожий на легкие шаги, это просто сквозняк. Сквозняк, и больше ничего. Спите, спите, добрые люди, ничто не потревожит ваш сладкий сон.

Пол, выложенный ркаламской плиткой, под мокрыми пятками немного скользил, и, чтоб ненароком не упасть, Джасс замедлила шаг. Очень вовремя замедлила, потому что навстречу ей по коридору кто-то шел. Скорее мужчина, чем женщина, по звуку шагов определила Джасс и тенью метнулась к стене.

Молодой парень в безрукавке, безоружный, но сильный и рослый, прошел прямо под ней, никого не заметив. И еще раз повезло, решила Джасс. Ширина коридора могла быть больше, тогда как бы она пристроилась под самым потолком, упираясь руками и ногами в стены? Живи пока, родной, убивать мы будем на обратном пути. С мечом оно как-то сподручнее.

Отыскать господскую спальню в чефальском богатом доме проще простого. Самые широкие двустворчатые двери на втором этаже – это она и есть, все же остальные двери одинарные. Однако найти и войти не всегда одно и то же, когда возле них стражи. Три охранника. Один сладко дрыхнет – это правда, зато двое других бодрствуют и удивительно трезвы.

Джасс призадумалась не на шутку. Не то чтобы она на такой поворот не рассчитывала, было бы наивно думать, будто Бьен-Бъяр настолько расслабится, что не выставит караул возле опочивальни.

– Пойду-ка я гляну, что там скребется, – сказал младший из часовых.

– Ежели древесная крыса, то волоки ее сюда. Мясо у тварюки такое, что язык проглотишь, – посоветовал старший.

– Да откуда ж в доме древесная крыса?

– А чего? Я видел одну в саду, да самострела с собой не было.

Молодец без всякой боязни двинулся в самый темный конец галереи. Упокой Двуликий его душу.

– Эй, Армад, – тихонько позвал его напарник. – Ну где ты?

Он боялся громким голосом разбудить атамана, тем более его бешеную девку, поднимавшую крик по любому поводу. Принцесса, мать ее! Охранник зло сплюнул прямо на пол. Да куда он подевался, этот недомерок?

– Армад?! Ах-х-х…

Смерть выпорхнула из тишины ночной мягкой птицей и клюнула стальным клювом прямо в сердце. У нее были огромные черные глаза. Сновидец досматривал свой сон еще ровно столько, сколько потребовалось Джасс, чтобы перерезать ему глотку.

Джасс приказала своему сердцу успокоиться и змейкой скользнула в щель между створками дверей. Внимательно прислушалась к спокойному дыханию спящих, доносящемуся из-за закрытого полога. Женщина дышала ровно, а мужчина немного посапывал, причмокивая и похрюкивая. Это хорошо. Джасс легко метнулась по комнате, надеясь отыскать свое оружие, потому что была уверена: Бьен-Бъяр не станет никому доверять такую драгоценность, хранит его где-то рядом. Некоторые сундуки были открыты, некоторые закрыты. В открытых лежала в основном одежда, дорогая и простая. Бархатные кафтаны вперемешку с холщовыми рубашками, шелковые платки – с кусками кожи, кружева – с грубыми одеялами. Чушь какая-то. В одном из плетеных ящиков Джасс нашла дорогую конскую сбрую, в другом – посуду из стекла, частью битую, частью перепачканную кровью и грязью. Меча же не было нигде. Тем хуже для Волка и Сейдфал.

Бьен-Бъяр занимал две трети огромного ложа, развалившись во весь свой огромный рост и раскинув волосатые руки. От вида его красных, здоровенных, как сковородки, ладоней Джасс чуть не стошнило. Как можно выдержать их прикосновения, она себе просто представить не могла. Впрочем, принцесса, похоже, выдержала не только прикосновения. Тоненькая, почти прозрачная рубашка не скрывала ни округлого живота, ни располневших грудей Сейдфал. Сорняки прорастают на любом поле, так почему дурному семени не взойти в королевском саду? Джасс тяжело вздохнула. Значит, не судьба принцессе умереть этой ночью. Беременные женщины находятся под защитой Великой Пестрой Матери, и сделай Джасс так, как задумала с самого начала, на поддержку божественной Праматери ей не рассчитывать. Нельзя убивать нерожденное дитя.

Связать Сейдфал по рукам и ногам и заткнуть ей рот было делом плевым. Та могла лишь вращать глазами и немножко извиваться.

– Если хочешь жить, успокойся, – ласково прошептала Джасс на самое ушко принцессе. – Знаешь, где Волк спрятал мой меч?

Связанная женщина помотала головой, отрицая.

– Не знаешь, значит? Это плохо. А знаешь, почему? Потому что мне придется будить Волка.

И тут в голову Джасс пришла новая мысль. Она, ни слова не говоря, взвалила принцессу на плечо и оттащила ее к полупустому сундуку подходящего размера. По прикидкам, Сейдфал должна была уместиться в предложенном пространстве без всякого вреда для себя и своего детеныша.

– Лежи тихо-тихо и доживешь со своим выделком до рассвета, – приказала Джасс напоследок и захлопнула крышку. – А теперь, дружок, мы разберемся с тобой, – сказала она чуть громче.

Бьен-Бъяр наверняка с удовольствием продолжил бы ночной отдых, но спрашивать его желания никто не собирался. У Джасс имелись на его счет несколько иные планы. Он открыл глаза и увидел только блеск широкого кинжала, приставленного к своему горлу. Из тончайшей царапины текла кровь. Та, что держала в руке нож, сидела прямо у него на груди и не по-женски сильными ногами прижимала его руки к бокам. В полутьме он сразу не мог точно разглядеть, кто его оседлал, но Бьен-Бъяр был человеком очень и очень догадливым.