Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

— Вообще-то не решил ещё. А времени на раздумья мало. Если, скажем, автокраном поехать, так догонят же. Он медленный, и проехать на нём не везде можно. Этот, когда вы его развяжете, первым делом к окружному помчится с жалобой.

«Он прав. Как же быть?» — подумал Волков, глядя на невесту кузнеца. Ту била крупная дрожь. Спасти её, увезти подальше от этих мест. И побыстрее желательно. «Побыстрее», — повторил Александр и на глаза ему как нарочно попался мотоцикл мытаря.

— Послушай, а с мотоциклом ты управишься? — спросил он.

— Я с чем хошь управлюсь, — ответил кузнец. — А шо с ним?

И тут до Осипа дошла суть предложения.

— Ага, я понял, — просиял он. — Спасибо, шо надоумил. Сейчас, Машка, погоди-ка, поедем с удобством. Ну, шо смотрите, праведные?

Последний вопрос относился к зевакам, которые интересовались, что преступник собирается делать с мотоциклом господина сборщика податей. Осип взял оставленного у ворот зверя за рога, перебросил через седло ногу, наступил на рычаг, мотоцикл ответил рокотом.

— Запрыгивай сзади, Машка, — распорядился, лихо подкатывая к невесте, кузнец. И добавил громко, чтоб зеваки слышали: — На юг с тобой махнём, к морю.

— Туда не добраться сейчас. Паром со вчерашнего дня не работает, — сказал, подойдя ближе, Волков. И услышал в ответ:

— Да я и не собираюсь. Это для них сказано (кузнец кивнул туда, где сбились в кучку местные жители). Тебе врать не стану, но и правды всей не скажу. Соскучился я что-то по родным местам. Понятно?

— Понятно. Денег возьмёшь на дорогу?

— Этого добра у меня самого навалом. Но спасибо за предложение, и за то, шо напомнил, а то бы я сейчас рванул к трассе на радостях. Заскочу, возьму. Прощай.

Саша пожал жёсткую, похожую на лопату руку, сказал:

— Прощай, Маришка. Счастья тебе.

И получил в награду неуверенную и, без сомнения, первую за неудачно начатое утро улыбку. Мария Петровна оглядывалась до тех пор, пока мотоцикл не выкатился на площадь, но, когда взревел волчий двигатель, крепко обхватила Осипа и прижала голову к его широкой спине.

Всё это и двух минут не заняло. Подойдя к лестнице, Волков не нашёл особых перемен в положении дел. Поспешное отбытие кузнеца, хоть и было замечено и послужило почвой для многочисленных шепотных пересудов, но не разогнало зрителей. Ждали продолжения. Саша отыскал Матвея — тот упорно делал вид, что лично он к происходящему никакого касательства не имеет. Что вы, праведные? Как можно? Уважаемый человек, знахарь. Но пришлось ему всё-таки выйти к рампе.

— Матвей! — позвал капитан, косясь на старосту. Тот сидел в пыли, одурело вертя головой. — Иди-ка сюда.

Хочешь не хочешь, а пришлось Матвею послушаться.

— Этого мы заберём с собой, — сказал ему Волков, кивая на заскучавшего волкодава.

— Зачем он нам? — изумился Джокер, таращась на Сашу, как на сумасшедшего.

— Потом расскажу, — ответил Александр. Не хотелось раскрывать при свидетелях обдуманный наспех план. — Ноги ему развяжи. Слишком много чести, на руках к машине нести.

— Вот-вот, — благосклонно встретил старания Матвея приободрившийся после ухода кузнеца представитель власти. — Развязывай. Это тебе зачтётся, когда господин окружной комиссар будет разбирать дело. И вяжи этого преступника.

Не имея возможности поднять руку, волкодав указал на Волкова носом.

— Престуни… ступни… ступника! — прокатилось по толпе испуганное эхо.

Ни слова не говоря, Саша подошёл к господину мытарю и отвесил ему затрещину с таким прицелом, чтобы направить в калитку. Это удалось не в полной мере — парень недостаточно твёрдо держался на ногах. Его пронесло по кривой мимо отпрянувшей толпы и привело к столбу.

— Штанга, — заметил Александр, следуя за пленным. Засим поймал волкодава за шиворот и протолкнул в калитку. Скороспелый план нуждался в обдумывании, поэтому часть пути к кузнице Волков проделал молча, не обращая внимания на воркотню Джокера, и лишь изредка отвлекаясь, чтобы дать подопечному очередной направляющий тычок.

— Скоро ли его хватятся? — спросил он наконец у провожатого.

— Осипа?

— Нет, вот этого.

— Волкодава? Где? В окружном управлении? А чего о нём беспокоиться? Когда-то же он попадёт… А! Вон, что ты собираешься!.. Толково. Сам придумал, или подсказал кто?

«Что я такого придумал? Отвезти волкодава подальше, чтоб у Осипа было больше времени».

— Мысль хорошая, — нахваливал Джокер с таким апломбом, что Волков снова заподозрил его в неискренности. — Но я всё равно не пойму, зачем это нам. Бабки-то все… О! Хо-хо! Мы с тобой дураки. Бабки-то, бабки! Все достанутся старосте! Ах, он старый жук!

«О чём это он? О каких деньгах? А! Понятно. Дань купальская вся теперь достанется старосте. Но как же… Волкодава же мы убивать не собираемся».

— Но этот же всё помнит, — попробовал возразить Саша.

— Ну да! Ха-ха! — веселился Джокер и хлопал Волкова по плечу от возбуждения. — Это ты в точку. Всё помнит строго, но часа через три… Ха-ха! Как я сам не додумался? Как начнёт его ломать… О-о! Ха-ха! Не могу я…

«Нет, ничего я не понял. Что же, через три часа этот всё забудет? И чему Матвей радуется? Кто начнёт ломать белоглазого?»

— Но всё равно всё это без толку, потому как бабки достанутся Анастасию, — резюмировал, успокаиваясь, сатир.

— Зато Осип успеет отъехать подальше.

— Чихать мне на твоего Осипа. Главное, чтоб до нас не добрались, — презрительно бросил Матвей и повернул в открытые ворота кузницы.

— Вы за это перед княжьим судом ответите! — решился выразить протест волкодав. — Пытать вас, страдников, будут, со спины ремни резать!

Он остановился у ворот, замотал головой и завопил истерически: «Сожгут, повесят, а прежде кишки выпустят! И на кол вас…»

Хоть и наскучило подгонять пленника пинками, но тут уж Саша не выдержал, отвесил ещё одну затрещину. Волкодав прикусил язык и захныкал: «На кол вас, на кол», — пришлось взять его опять за шиворот и повести к машине.

— На заднее, — подсказал Джокер. Хнычущий волкодав едва успел пригнуть голову. Пока не захлопнулась за ним дверца слышны были его причитания о страшных казнях, ожидающих преступников.

— Вот какие муки нам точно уготованы, так это голод и жажда, — заметил сатир. — Я, князь, по твоей милости (Джокер глянул хитро) не успел сегодня позавтракать.

— Схожу, возьму чего-нибудь у Осипа, — сказал Волков.

— Ага. Какого-нибудь силоса, — фыркнул сатир, выразив таким образом неуважение к растительной пище.

Пропустив мимо ушей критическое замечание, Волков взбежал по лестнице, обнаружил дверь открытой, прошёл через прихожую в комнату, но первым делом не к рефрижератору направился, а к полке, на которой видел глиняных болванчиков — любопытно было рассмотреть вблизи гончаровой дочери изделия. Однако полка оказалась пуста. Саша нисколько не огорчился, наоборот, покивал, улыбаясь своим собственным мыслям, и занялся делами насущными. Стал набирать в дорогу провизию. Хлеб, сыр, остатки варёного картофеля в глиняном горшке, какие-то незнакомые овощи собрал, увязал в скатерть, думая: — «Ничего, много нам не нужно. Если верить рассказам Джокера, сегодня же будем в Кий-городе». И вышел, походя глянув на стенные часы (семь тридцать четыре), и удивился ещё раз такому раннему визиту мытаря: «И ведь начал он не с Манихеевки, прежде обобрал Осипа».

— Ну, что ты долго так? — нервно осведомился Матвей. Медвежий двигатель урчал вполне благодушно.

— Поехали, — вместо ответа скомандовал Саша и полез на заднее сиденье. Во-первых, нужно было следить, чтобы пленный по дороге не выкинул какой-нибудь глупости и не вздумал из машины выкинуться, а во-вторых, расспросить его кое о чём не мешало бы.

— Ну, слава Неназываемому, — выругался Джокер и медведь рванул с места, будто стоять ему порядком прискучило. Выпрыгнул на дорогу, скатился с холма, повернул к тракту, но далеко не отъехал.

— Стой! Стой! — крикнул водителю Волков. Кое-кого увидал позади.

— Да что ж такое?! — возмутился Матвей.

— Останови, — приказал Саша, вышел из машины и глянул в сторону Манихеевки. Двое на дороге. Первым широко вышагивал на прямых ногах мальчишка. Щуплый, сутулый, руки в карманах. А догоняла его женщина. Догонит, за рукав схватит, потянет обратно, но мальчишка… «Да, я так и думал. Ванька. Иван Петрович». Дёрнет Иван Петрович локтем, вырвется и дальше себе идёт, не оборачиваясь.

— Ванечка! Не ходи… — в голос взмолилась, приотстав, Лизавета и отёрла лоб.

Новый кузнец так и не обернулся. Саша дождался, пока он вошёл во двор, проследил, как съехались створки ворот, и только после этого вернулся в машину.

Глава двенадцатая

Всякий раз, когда навстречу попадалась машина, волкодав опять заводил разговор о лютых казнях, грозящих преступникам за издевательства над должностным лицом и попытку препятствовать оному лицу исполнить должностные обязанности.