Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль - Валерий Карышев

– Нет, все на своих местах стоит, – ответил Андрей, но ничего не стал говорить по поводу того, что денег не нашли.

Цируль опять стал каким-то угрюмым, вероятно, размышлял про себя о деньгах. Нужно было как-то снять напряженность.

– Слушай, а ты знаешь, с твоим арестом хохма получилась, – сказал он.

– Какая еще хохма? – удивился Цируль.

– Представь себе, журналист, по-моему, из «Коммерсанта», перепутал тебя с Александром Захаровым.

– С Шуриком из Балашихи?

– Ну. Пишет – арестован вор в законе Александр Захаров, но имел в виду тебя.

– И что?

– Кипеш поднялся в Балашихе, братва приехала к корреспонденту. Говорят, опровержение написали, мол, ошибка вышла, для репутации Шурика Захарова старались.

– Шурику хорошо, он на свободе гуляет, а я тут вот, – помрачнел Цируль.

Тогда Андрей подколол его:

– А что тебе неволя? Тюрьма же для тебя – дом родной.

– Это точно, – сказал Цируль, – в тюрьме я типа генерального секретаря, по-вашему.

– Да ладно, у нас генеральных секретарей уже давно нет.

– А маршалы остались?

– Осталось несколько штук.

– Ну, тогда и я – маршал.

– Маршал преступного мира? – улыбнулся Андрей.

– Слушай, мент, ты хоть и правильный, но жизнь ты знаешь? Ты что думаешь – вот вы всех воров в законе переловите и с преступностью покончите? Я вот что тебе, парень, скажу: хоть ты и правильный мент, но должен понимать, что сколько бы вы воров ни ловили, все равно жулики и воры в законе, преступность будет вечной. Вам никогда ее не задавить.

В этом Цируль, наверное, был прав. Действительно, преступность существует давно. Просто иногда бывает всплеск, а иногда – наоборот.

Неожиданно их беседу прервал какой-то шум в коридоре, топанье сапог. Дверь палаты открылась, и они увидели несколько оперативников из СОБРа.

– А ты тут что делаешь? – удивленно спросил Андрея один из них.

– Я разговариваю с пациентом.

– А теперь и нам с ним поговорить надо.

Андрей почувствовал, что разговор может иметь другую направленность и ему лучше не присутствовать при этом, а то получится, что он говорил с ним по душам, и тут же его опять начинают молотить. Он сказал:

– Ладно, Павел Васильевич, я тебя навещу.

Но тот понимал, что скорее всего за ним уже приехали.

– Слышь, – обратился он к Андрею, – я не знаю, как тебя зовут…

– Андреем.

– Ты найди меня обязательно, приходи. Мы с тобой дальше за жизнь поговорим! Конечно, если жив буду.

– Будешь, будешь, – ухмыльнулся один из оперативников, – если будешь себя правильно вести.

Андрей вышел, медленно спустился на первый этаж и открыл дверцу машины. Неожиданно у него возникло чувство тревоги, решил вернуться. Он пошел по дворику больницы, пытаясь отыскать машину, на которой приехали оперативники.

Наконец увидел черную «Волгу» со знакомыми номерами. Машина была прикомандирована к РУОПу. Тогда он подогнал свою машину вплотную к той и, не выключая двигателя, стал ждать.

Вскоре он увидел, как из служебного входа больницы вышел один из оперативников, огляделся по сторонам и дал сигнал. Тут же три оперативника под руки выволокли Пашу Цируля во дворик и потащили к машине.

Двое оперативников шли рядом и держали руки в карманах. Андрей понял, что в карманах у них было оружие.

Подтащив Цируля к машине, оперативники не стали сажать его в салон, а открыли багажник и свалили его туда, захлопнув крышку.

Андрей не выдержал, выскочил из машины и подбежал к ним.

– Что вы делаете? Зачем его так?

– А ты знаешь, что прошла информация, что в больницу должна нагрянуть братва, отбивать Цируля собираются? Вот мы и вывозим его таким путем.

– А почему не на автозаке?

– Так спокойней и надежней. А в автозаке повезем – где-нибудь в темном переулке перегородят дорогу несколько иномарочек, постреляет нас братва из автоматов, а Паша будет на свободе. Потому мы и решили так сделать. А что, мы тебе тут работу сломали, что ли?

– Да нет, не сломали, – ответил Андрей. Хотя он и лукавил, но прекрасно понимал, что все, что он говорил и делал, эти костоломы свели на нет. Стоило чуть-чуть установить контакт с Цирулем – приехали оперативники и контакт нарушили. Случайно это? Или чья-то рука направляет их, не дает Андрею зацепиться?

– Куда его повезете? – поинтересовался Андрей.

– В тюрьму, в его дом родной.

– На Петровку, что ли?

– Совсем не туда. В СИЗО номер два, в Бутырку, – ответил оперативник, усаживаясь в машину. – Ладно, командир, бывай, мы поехали.

Андрей сел в свою машину. Но, отъехав немного, остановился и стал размышлять. Теперь у него созрело четкое и единственное правильное решение. Цируль – кремень, он ничего не расскажет, если даже и знает, кто вывез общак.

Надо пытаться установить его окружение, с кем он общался из братвы, и, если представится возможность, даже внедриться к ним в бригаду. Хотя бы вызвать их на разговор. Если общак вывезла не братва, а «погоны», братва наверняка будет искать деньги. Значит, они тоже будут заинтересованы в информации, которую можно им дать. А если наоборот, общак вывезла братва, тогда что? Все равно нужно искать.

«Пока Цируль будет отдыхать на нарах, я буду к нему ходить», – подумал Андрей. Но мысль о том, чтобы внедриться в группировку или по крайней мере выйти на людей из близкого окружения Цируля, завладела им очень сильно.

Осмотревшись по сторонам, он вспомнил, что находится в Медведково, где жила одна из его подруг, Татьяна, с которой он учился в одном институте. С Татьяной у него был небольшой студенческой роман. Как-то недавно он встретил ее. Она за это время успела выйти замуж и развестись. Сейчас жила одна.

Она оставила ему свой телефон. Тогда Андрей уже работал в РУОПе, и она знала об этом. «А что, – подумал Андрей, – в конце концов, за эти три дня я очень устал. Надо как-то расслабиться. Дай-ка позвоню ей! Попытка не пытка, товарищ Берия!» – подмигнул он сам себе.

Андрей подошел к телефону-автомату, достал записную книжку и набрал номер Татьяны. Через несколько мгновений услышал знакомый голос:

– Слушаю вас!

– Татьяна, это я.

– Кто?

– Андрей.

– Привет. Как дела?

– Нормально. Я случайно тут рядом оказался, недалеко от тебя.

– А где ты?

– Около метро «Медведково».

– Действительно, недалеко. Хочешь зайти ко мне в гости?

– Да.

– Записывай адрес.

– Я запомню, говори.

Татьяна продиктовала адрес и объяснила, как добраться до ее дома. Через несколько минут Андрей уже стоял возле дверей ее квартиры. В руках у него была бутылка шампанского и цветы. Татьяна открыла ему дверь. Она была веселая, улыбающаяся. Андрей вошел в квартиру…

Глава 8

БУТЫРКА

Москва, 17 декабря 1994 года

Пашу Цируля в Бутырку доставили под вечер. Он уже замерзал в багажнике черной «Волги». Сразу же он стал высказывать свои претензии к руоповцам.

– За что меня, старого человека, больного, в багажнике, как какого-то дешевого фраера, перевозите, менты?

– Паша, – серьезно ответил один из руоповцев, – это для твоей же безопасности, для сохранения твоей жизни.

– В каком это смысле?

– Повези мы тебя в салоне, так ведь твоя братва уже в засаде стоит, чтобы отбить. Ты думаешь, мы бы дали им такую возможность? Сами бы погибли и тебя бы шлепнули, чтобы ты им не достался. Так что другого выхода у нас, Паша, не было. Пришлось тебя в багажнике везти, а не в автозаке. Зато тут тебя ждет полный почет и благополучие. Ты же в дом родной, в Бутырку приехал.

Да, для вора в законе действительно тюрьма – это дом родной. Не случайно поэтому многие из них имели наколки «Не забуду мать родную». Эта, казалось бы, безобидная надпись выражала совсем не любовь к родимой матери, а именно к матери всего воровского мира. Это была своеобразная клятва, запечатленная в татуировке.

Поэтому и следственный изолятор, и крытая тюрьма, «крытка», и колония со всевозможными режимами для любого законника была вроде родного дома. Тут он был маршал, генерал преступного мира.

– Ну что, Паша, пошли документы оформлять, – сказал руоповец.

Пройдя через служебный вход с Новослободской и предъявив свои удостоверения, сотрудники достали документы по поводу Паши – санкцию прокурора Москвы на его арест. Дежурный, стоящий на дверях, кивнул: проходите. Пашу вели в наручниках.

Паша шел по коридору. Он догадывался, что многие из тех, кто попадался ему навстречу, – сотрудники тюрьмы, следственного изолятора, находящегося рядом Следственного управления ГУВД, – узнавали его.

Все внимательно смотрели на него. Конечно, многие знали его в лицо по фотографиям, некоторые – лично. В какой-то мере это импонировало Паше.

Наконец его привели в какую-то комнату, где еще раз обыскали, провели через тюремный обряд – картотека, фотографирование, пальчики прокатали.

Вся эта процедура заняла около двух часов. Наконец он должен был пройти прожарку и помывку, где прожаривали его одежду, а его должны были повести в баню. Неожиданно распорядок был изменен.