Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

подается неспокойным людям повод к пререканиям; чумаки ходят за

солью и рыбою в Сечь и своими рассказами о тягостях народу

от аренд волнуют запорожцев, а те всегда рады придраться к

чему-нибудь, лишь бы мутить. Подавали совет вместо аренд

собирать на всякие войсковые расходы налог с тех людей, которые

держат шинки или курят вино в своих винницах и продают по

ярмаркам. Положили, в виде опыта, установить на год такой

порядок, а по окончании срока полковые старшины и все уряды

должны представить ведомости, из которых можно будет

сообразить, достаточно ли будет собираться в скарб войсковой от такого

способа винной продажи.

В Сече между, тем шло большое колебание. В июне сменили

Кузьменка, кошевым стал Гусак и писал к гетману, что надобно

объявить запорожцам большой поход под Кизикермень, и

запорожцы, в надежде получить себе в море проход Днепром, не будут в

мире с бусурманами. Но в июле запорожцы начали кричать, что

следует быть в мире и в союзе с крымцами; Гусак противился; буяны взяли верх, низложили Гусака и <накрыли шапками> Семена

Рубана, куренного атамана Полтавского куреня, а к гетману

послали ругательное письмо, в котором говорили, что он не отец, а вотчим

Украине. Гетман в ответе своем обличал запорожцев, что сами они

достойны называться пасынками, а не детьми Украины, за то, что

поступают так, как им взбредет в голову, а не так, как велит мо-

474

нарший указ. Запорожцы, при гетманском после, подняли против

гетмана крик, ругань; доставалось тогда и высшему правительству.

В это время гетман писал в Москву, что было бы полезно

поднять запорожцев на бусурман и подвинуть,’вообще, Козаков на

войну с Турцией. <В малороссийском посполитом народе много таких, что смятения желают; нищим и убогим хочется на счет богатых

добывать себе состояние; однокровные с запорожцами по природе, они всегда смотрят на запорожские поступки как на образец для

себя, больше чем на стройные порядки в городах, и какое бы зло от

запорожцев ни вщалося1, они готовы, по своему безумию, к ним

пристать. Есть такие, что и землями владеют, и в дворах своих

живут, но не умеют оправлять своих домов и приторно им жить

хозяевами, и они, как только заслышат, что в чужой земле

нуждаются в людях для службы, так и готовы идти. От прежних гетманов

и от меня полковникам и порубежным сторожникам бывали

приказы не выпускать их, да никакими способами усмотреть за ними

невозможно, и если бы, избави Бог, началась война против

Российской державы, то неприятели нашими людьми, к ним бегающими, воевали бы Украину. Если же от нас начнутся твориться военные

промыслы, тогда бы все. охотники к войне пошли туда и не бегали

бы за рубеж на чужие зазывы, не поднимали бы и домашних смут>.

На такия представления гетмана московское правительство

отвечало, что для военных действий надобно ждать удобного времени, о

чем будет в свое время указ, а до тех пор гетман должен действовать

по своему усмотрению, применяясь к прежним указам, и всеми

силами стараться, чтобы запорожцы не вступали в союз с бусур-

манами и оставались послушными царям.

Во все время от половины лета 1693 до 1695 года военные

действия ограничились частными посылками отрядов и стычками их с

татарскими загонами. Июня 27-го 1693 года за Смелою

правобережные полковники Палей и Абазын разбили орду, а октября 27-го

того же года, соединясь с Палеем и Абазыным, полковники -

переяславский Мирович и конноохотный Пашковский - одержали

над татарами победу при реке Кодыме. В начале 1694 года Петрик

из Крыма стал опять присылать в Сечь воззвания, обещая явиться

с ордами для отобрания от московской власти милой отчизны

Украины. Между сечевиками опять поднялось смятение, опять запели

старую песню об утеснениях, чинимых народу панами и арендаря-

ми. Это смятение разносили приезжавшие в Сечу малороссийские

ватажане, ездившие ватагами под предлогом разных промыслов.

<Это такие люди, - писали из Сечи гетману, - что живучи в

Украине не смеют языка распускать, а как только заберутся в Сечь, откуда у них плодятся речи и рассказы, возбуждающие к бунтам!

* Здесь - ни возникло, ни началось.

475

Иной мелет спьяна, а иной хоть не пьет, дьявольский сын, да без

пьянства горечью дышит, собака, и не токмо что на гетмана и на

панов, но и на самых монархов с желчью слова говорит!> Сам

кошевой атаман Рубан колебался. Но в июле его отрешили и избрали

кошевым атаманом другого, по прозвищу Шарпила. Тогда

запорожцы стали решительно врагами татар, и ватага их в 400 человек

ворвалась в крымские поселения, взяла в плен до двухсот татар и

освободила около сотни русских полонянников обоего пола. Потом, под начальством того же Шарпилы, запорожцы на урочище Чингар

разгромили татарский городок и тем побудили салтана Нуреддина, шедшего с ордою на Слободскую Украину, вернуться назад. В

сентябре 1694 года гетман отправил за Днепр в <дикие поля> отряд из

нескольких полков городовых и охотных под наказным гетманством

черниговского полковника Лизогуба. Соединившись с Палеем, они

ходили к устью Днестра, овладели татарскою крепостью Паланкою

и воротились с добычей и двумястами пленных. За это от царя

прислан был гетману золотной кафтан и порядочное количество

материй и соболиных мехов, а Лизогубу и бывшим с ним в походе

полковникам прислано также соразмерное вознаграждение.

Участвовавший в этих походах запорожский кошевой Шарпила

бился с татарами, но вернулся без добычи; за это он был низложен

и вместо него дали <комышину> другому, по прозвищу Приме. При

этом новом кошевом стала опять брать верх партия, расположенная

ко вражде с Россией и к миру с татарами. Запорожцы кричали, что

выгоднее им, живя в согласии с татарами, ходить на промыслы за

зверьми, рыбою и за солью, чем, угождая Москве, быть в неприязни’

с Крымом и за то получать в награду сукна, которых присылают

так мало, что приходится на человека по аршину, либо деньги, которых по разделу достанется на товарища каких-нибудь злотых1 по

два. Запорожцев располагала к миру и возможность размена

пленных, причем они могли надеяться воротить попавших в неволю

своих товарищей. Но Мазепа в январе 1695 года уговорил их

уверениями, что царь скоро предпримет большой поход под Азов, а они, запорожцы, будут чинить промысел над неприятелем и получать

много добычи. Вслед за тем прислана в Сечь такого же содержания

царская грамота, а в апреле прибыл туда с царским жалованьем

стольник, и запорожцы на своей раде дали обещание чинить над

бусурманами воинский промысел по царскому указу.

1 Польская денежная единица.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Первая осада Азова Петром. - Действия Шереметева и

Мазепы на Днепре. - Покорение турецких

приднепровских городков. - Гарнизон в Таванске. - Вести о

намерении бусурман вторгнуться в Украину. -

Приготовление к отпору. - Нашествие татар зимою 1695-1696

годов. - Разорение городков и селений. - Отступление

татар. - Смерть Петрика. - Приготовление ко второму

азовскому походу. - Отправка Козаков к Азову. -

Запорожский атаман Чалый. - Стоянка Шереметева и

гетмана на Коломаке. - Взятие Азова. - Подвиги Козаков

под Азовом. - Царские милости. - Свидание Мазепы

с царем в Острогожске. - Гибель запорожского атамана

Чалого. - Бунт Киевского полка против своего

полковника.

1695 год был знаменит в деятельности Козаков. В этот год

совершался первый азовский поход царя Петра, поход неудачный

по причине измены инженера Янсена, перешедшего к туркам: русские потеряли попусту время с весны до глубокой осени и

потратили немало войска и денежной казны. Но эти потери

отчасти вознаградились успехами другого войска, которое в числе

ста тысяч было отправлено на войну в иную сторону, под

предводительством боярина Бориса Петровича Шереметева и гетмана

Мазепы. Оно отправилось к низовьям Днепра с целью отвлечь

неприятеля и воспрепятствовать крымским ордам помогать туркам

в то время, когда последних теснили русские военные силы в

Азове. Военачальники, сообразно предоставленным им от царя

полномочиям, принялись осаждать турецкие укрепленные городки, построенные на Днепре. Первый из этих городков был Кизикер-