Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

запад, на Фастов. Как зимой от Сталинграда – и точно так же разбегались от нас всякие там французы, как тогда румыны. Немцы встречались редко, и такое впечатление, что без всякого плана и порядка брошенные в бой по частям, кто оказался под рукой, чтобы лишь закрыть наш прорыв. После мы узнали, что почти одновременно с нами началось наступление с северного плацдарма, от Лютежа. Седьмого июня немцы оставили Киев: в их фронте зияла огромная дыра – и Днепровский вал начал рушиться, как снежный затор, сметаемый половодьем. Немцы поспешно отходили от Запорожья. Восьмого июня был освобожден Кривой Рог, десятого – Житомир, одиннадцатого – Кировоград. На севере взяты Выборг и Петрозаводск. После каждой сводки Совинформбюро мы спешили отметить на карте нашу территорию, очищаемую от фашистской нечисти. Интересно, Гитлер и в самом деле чертей о помощи просил, как отец Сергий рассказывал? Да если и так – нам попы помогут.

Французов даже жалко – влетели, как кур в ощип. Помню, как нас атаковали уже под Белой Церковью: впереди штрафники на «рено», чтобы, значит, наши позиции прощупать, за ними «пантеры». Но наши сто двадцать два отлично достают сразу до их второй линии – когда мы огонь открыли, прилетело всем. И когда двое уцелевших увидели, что позади нет никого, они башни развернули назад – и к нам скорее. Сдаются, что ли? Точно, и люки у них оказались закрыты снаружи. Я подошел, когда экипажи уже извлекли. Один – рожа такая лошадиная – еще и улыбается; так ему Рябко сразу в морду – ты кого, сука, имеешь в виду, так противно ухмыляясь? А француз лишь кровь утер, вытянулся и рапортует – я понял лишь «капрал Фернан Котанден» – и еще больше лыбится. Псих, что ли? Нет, тут он дальше на ломаном немецком, что если бьют – значит, не расстреляют. С чего это он взял? А ну, карманы выворачивай! Вот найдем сейчас фотографии, где ты наших расстреливал – отчего-то многие у них такое в бумажнике носить любили. Ну, а у нас за это разговор короткий – до ближайшей стенки. Был, вообще-то, приказ, что тех, кого насильно заставляли, не трогать – ну так ведь нам сейчас решать, заставляли тебя или сам с охотой шел. А этот Котанден дальше ухмыляется и говорит: это делать и с собой карточки носить обязаны лишь неарийские солдаты в подразделениях вермахта. Их за утерю фото в штрафники – ну, а он и так штрафной, наказан за попытку дезертирства. Ну и хрен с тобой, фернанден или как-тебя-там, живи пока, пусть особисты с тобой разбираются, виноват или нет.

Еще у них наши листовки были – пропуска в плен. Со знакомыми уже нам карикатурами Кукрыниксов. Подписано по-французски, так мы эти рисунки и в «Правде» видели, и на плакатах.

Первая – немец, опасливо пригибаясь, выпихивает из окопа француза: вперед, камрад, за Еврорейх!

Вторая – удирающий немец, обгоняя француза, оборачивается и орет: не смей бежать, паршивый лягушатник, прикрой мое организованное отступление!

Третья – Париж, Эйфелева башня, француз на костыле ковыляет, а вокруг повсюду здоровые и веселые немцы.

Четвертая – тот же француз на костыле приходит домой. А там те же немцы – сидят за его столом, жрут и пьют, лапают его жену. И вышвыривают француза на улицу пинком под зад. Так сами виноваты, лягушатники, меньше надо было слушать своего старого маразматика и немецкого жополиза Петена!

И последнее, что вспомню, это как нас, уже после боя, фотографировали непонятно как тут оказавшиеся американские корреспонденты. Журнал назывался «Тайм», или «Лайф», или еще что-то – не помню. И мы снялись – я и Пашка Рябко – опираясь за ствол самоходки, на фоне битых немецких танков. Для «Правды» или «Огонька» фотографировались бы всем личным составом, ну а в Америке опубликуют – нам-то какой интерес! Так что позировали вдвоем: я как командир, за все отвечающий, и Пашка, как самый здоровенный из всего полка – хоть русского богатыря с него рисовать Васнецову. Ну да, попробуй снаряды в ствол в темпе кидать, даже унитар 85-миллиметровый весит почти пуд, нечего там делать щуплым. А еще Пашка из Архангельска, как и отец мой был – считай, почти земляки.

Турция, Анкара. 10 июня 1943 года

– Йолдаш[30] Чакмак[31], вы… коскоджамити балык![32] Будь проклят тот день, когда я согласился с вашими лживыми доводами, послушался ваших советов! А теперь скажите, отчего я не должен немедленно приказать вас повесить за государственную измену?

– Но, коджам Инёню[33], клянусь, я мечтал лишь о восстановлении былого величия Османской империи, пусть даже в малой части.

– Вы забыли, чем кончилось наше участие в той войне? Теперь хотите, чтобы и от осколка былой империи ничего не осталось?

– Но мы ведь не воюем с русскими, коджам! Америка далеко, и ее деловые круги дали понять, что не будут против. Ну, а Англия – ее кто-то будет спрашивать, после этой войны? Смею предположить, что ни Ирак, ни Аравия, ни Палестина не входят в сферу жизненных интересов русских!

– Хватит! Меня не интересуют ваши умствования. Можно ли отыграть назад?

– Наши войска уже пять дней как вступили в Ирак! И истребили английские гарнизоны на протяжении всей иракско-турецкой границы, и продолжают наступление.

– Может, как-то извиниться и выдать за «пограничный инцидент»?

– Невозможно, коджам! Кроме всего, мы уже захватили иракской территории на глубину до ста километров от границы. И самым недалёким британцам понятно, что это не инцидент.

– Слушайте, вы, акмак! Только потому вы еще не расстреляны, что…. Какую помощь нам может оказать Еврорейх? Что говорил вам фюрер?

– Он обещал прислать до двадцати дивизий. При условии, что мы откроем свою территорию для его войск.

– Будала! Что мы будем делать, если они с нашей территории атакуют русских? И мы окажемся в войне уже не с одной Англией, а еще и с Россией! Месяц назад ты сам рассказывал мне, как неприступен Днепровский вал и как сильны защищающие его войска! Или германцы показали тебе не все? И одного удара русских оказалось достаточно, чтобы все развалилось! Тебе ли не знать, насколько наша армия слабее вермахта? И что будет, если русские обрушатся на нас с такой же силой? Кто вступится за бедную Турцию? Если Германия будет уже в таком положении, что спастись бы самой, Англия гореть жаждой мщения, а США далеко, и еще вопрос, захотят ли воевать из-за нас с русским медведем?

– Но, коджам, меня уверяли, что союз русских коммунистов и английской монархии – это явление неестественное и кратковременное. Если можно так выразиться, это не содружество, а «совражество» – против общего врага. И если – когда! – Рейх