Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

Затем карие глаза командующего сощурились.

— Но к делу. Действительно янинцы пытались подкупить местные племена? И если да — сколько могли им предложить? Стоит ли нам перебить их цену? Сколько вообще вреда в силах нанести нам обитатели льдов?

— На первый вопрос отвечу: могли попытаться, — отозвался Фернао. — В сражениях с нами янинцам удача не сопутствовала, так отчего бы им не потратить немного золота, чтобы кто-то сделал работу за них?

— Иначе говоря, скорей всего пытались. — Жункейро рассеянно поцокал языком. — А нельзя прояснить этот вопрос при помощи чародейства?

Фернао вздохнул так тяжело, что морозное облако окутало обоих лагоанцев.

— В здешних краях, сударь, дерлавайские чары имеют свойство действовать наперекосяк. Опасным образом, прошу заметить.

Жункейро с досадой глянул на него:

— Тогда зачем мы тащим вас с собой?

— Затем, что энтузиазм полковника Пейшото оказался сильнее здравого смысла, — огрызнулся Фернао, — сударь.

Судя по выражению физиономии генерал-лейтенанта, это был бунт — или нечто похожее. С видимым усилием Жункейро сдержался.

— Хорошо, — проскрипел он, хотя ясно было, что ничего хорошего командующий в этом не видит. — Тогда, по вашим оценкам, ваше волшебство, как бы вы ни пришли к ним, — как можно ответить на остальные мои вопросы?

— Сколько бы ни заплатили янинцы Элишамме, он попытается завысить их цену, — ответил Фернао. — Надуть нас, иначе говоря. Короля Цавелласа он, без сомнения, тоже попытается надуть. Но я полагаю, что стоит перебить цену янинцев, если получится. И… прошу прощения, сударь, но последний вопрос я запамятовал.

— Если мы не заплатим, много ли вреда от них будет? — повторил Жункейро.

— На своих клятых верблюдах кочевники передвигаются быстрее нас, — ответил Фернао. — Я бы не пожелал, чтобы они совершали набеги на наши линии снабжения по суше, в то время как альгарвейцы уже перехватывают транспорты, идущие из Лагоаша к южным берегам.

Жункейро прошелся взад-вперед, пиная сугробы, потом замер так внезапно, что застал Фернао врасплох.

— Ладно, — прорычал он. — Пошли, поторгуемся с вонючим — в самом прямом смысле! — шлюхиным сыном.

Данная природой физиономия очень помогала Элишамме: прочесть выражение его лица было практически невозможно. Борода туземца росла от скул, седеющие усы полностью закрывали губы, а шевелюра начиналась от бровей, представлявших собою пучки более жестких волос по нижнему краю лба. Голой кожи видно не было.

А вот торговался он прескверно. Кроме того, вождь совершил большую ошибку: пожадничал. Когда Элишамма с серезным видом объявил, что янинцы предложили сто тысяч золотых за то, чтобы его племя напало на лагоанский экспедиционный корпус, командующий и его старший чародей просто рассмеялись туземцу в лицо.

— Вся Янина, — объяснил Жункейро, — вместе взятая, не стоит ста тысяч золотых.

Фернао перевел его слова с превеликим удовольствием. Вообще-то генерал-лейтенант преувеличил немного, но сам чародей не дал бы за всю Янину и ломаного гроша.

Элишамма поддался без видимого смущения: Фернао решил, что, даже лишеннный бороды, вождь не смутился бы. В бесстыдстве он мог бы переплюнуть любого янинца.

— Быть может, я ошибся. Быть может, они дали всего лишь пятьдесят тысяч.

Фернао даже не озаботился тем, чтобы перевести его слова.

— Пятидесяти тысяч вся Янина тоже не стоит.

Когда Элишамма снизил цену еще раз, даже не пытаясь громогласно заявить, что с самого начала говорил правду, Фернао усмехнулся про себя и привлек к дискуссии командующего — тот знал, сколько может позволить себе выложить за бездействие туземцев министерство обороны. Вдвоем они уговорили Элишамму на десятую долю первоначально запрошенной суммы.

— Уговор? — спросил вождь в конце концов.

Жункейро кивнул и хотел было сказать что-то, но Фернао опередил его:

— Да. Одно только еще: кого ты оставишь в заложниках? Сойдут и те, с кем ты пришел сюда, вождь.

Он перевел свои слова на лагоанский, чтобы и командующий мог понять. Жункейро глянул на него изумленно. Должно быть, он изрядно постарался, чтобы скрыть ужас, — в цивилизованных странах заложников давно уже перестали брать, хотя, по слухам, альгарвейцы воскресили древний обычай на завоеванных землях.

Но Элишамма только застыл на миг, а потом неторопливо кивнул.

— Не знал, додумаетесь ли вы, — промолвил он. — Вы, шелудивые, часто забываете о таких вещах. Если бы ты не заговорил, я не стал бы напоминать.

— Верю, — ответил Фернао. — Но я бывал в здешних краях и знаю кое-что — не все, но кое-что — о ваших обычаях. Какое у тебя тотемное животное?

Элишамма опять примолк.

— Я не стану тебе говорить, — промолвил он в конце концов. — Ты, в конце концов, шаман. Чужеземное волшебство слабеет в нашей земле, но с тобой я не хочу рисковать.

— Ты мне льстишь, — отозвался Фернао.

Скорей всего, Элишамма зря опасался лагоанских чар. Но тон чародея подразумевал, что он сумеет нанести вред вождю, если узнает, с каким зверем тот мистически связан.

— О чем вы там болтаете? — поинтересовался Жункейро.

Чародей объяснил. К изумлению его, генерал-лейтенант поступил самым верным образом — довольно похлопал Фернао по плечу, как бы уверенный, что чародей действительно сможет разделаться с Элишаммой, если узнает его тотемное животное. Вождь тоже заметил это — даже на волосатой его физиономии явственно заметно было смятение.

— По рукам? — спросил Жункейро.

— Уговор, — ответил Элишамма. — У вас остаются Махир, и Гефер, и Абинадаб, и Элифелет, и Гереб. — Еще несколько минут ушло на то, чтобы продекламировать генеалогию каждого. — Их головы в ответе за мою добрую волю.

Он сказал что-то спутникам на родном гортанном наречии. Все пятеро покорно склонились перед вождем.

— Кто-нибудь из вас владеет янинским? — спросил Фернао.

Никто из обитателей льдов не отозвался.

— Этот язык кому-нибудь знаком? — Чародей перешел на лагоанский.

Заложники вновь промолчали. Скрывают свои умения? Как узнать правду? На волшебство Фернао не мог положиться. Будущее оставалось скрыто от него, как и от всех живущих.

Бембо вышагивал по улицам Громхеорта, радуясь, что сегодня ему выпал обычный обход, а не конвойная служба — сгонять кауниан в вагоны, чтобы отправить на запад или даже на восток, хотя с какой стати тот единственный караван с чучелками отправился в противоположном направлении, жандарм посейчас не мог взять в толк. Когда он как-то заметил это вслух, Орасте только хмыкнул и подал напарнику короткий, но добрый совет: