Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп

где недавно сидел император. Удивительная судьба! Он, мальчик из низов, принимал в собственном доме, в Лондоне, императора Китая, английских и немецких принцев и принцесс – да еще принимал их почти что с веревкой на шее. Даже если это конец, его по крайней мере не забудут. Великий обед, который он дал до того, как попасть в тюрьму, войдет в историю. И еще его запомнят как консервативного кандидата от великого Вестминстерского округа – может быть, даже как избранного члена парламента. Он тоже на свой манер убеждал себя, что лучшая его часть убежит тленья. «Non omnis moriar»[17], – на каком-то своем языке пела его душа, когда он глядел на великолепную анфиладу собственных комнат из кресла, освященного императорской особой.

Полиция за ним пока не приходила. Никто не намекнул ему на предстоящий арест. Не было никакого ощутимого знака грядущих перемен. Все шло бы в точности как прежде, если бы не отсутствие гостей за банкетным столом и слова Майлза Грендолла. Может быть, он испугался теней? Конечно, он знал, что такие тени будут. Его жизнь и прежде мрачили тучи, и он пережил все налетавшие за ними бури. Как стыдно, что за обедом он поддался страху, что малодушие сковало его волю и все это видели! Больше такого не будет. Вспоминая его, люди скажут, что по крайней мере он был мужчиной.

Кто-то заглянул в дверь и тут же исчез. Это был его секретарь.

– Это вы, Майлз? – спросил Мельмотт. – Заходите. Я собирался домой и решил посмотреть, как выглядят комнаты после ухода гостей. Что с вашим отцом?

– Полагаю, он ушел.

– Я тоже так полагаю, – сказал Мельмотт. Он не мог не вложить в голос толику презрения – как будто возвещал судьбу своего дома и бегство крыс. – По-моему, все прошло очень хорошо.

– Очень хорошо, – повторил Майлз, все так же стоя в дверях.

Они с отцом успели коротко посовещаться – очень коротко. «Тебе лучше сегодня остаться до конца – ты получаешь жалованье и все такое. Я утекаю. Завтра к нему не подойду, пока не выясню, что и как. Клянусь Богом, я сыт им по горло». Но, надо полагать, деньгами Мельмотта он еще не насытился, иначе «утек» бы раньше.

– Почему вы не заходите? – спросил Мельмотт. – Императора здесь нет, так что бояться нечего.

– Я никого не боюсь, – сказал Майлз, выходя на середину комнаты.

– Я тоже. Что такое человек, чтобы другому человеку его бояться? Мы все умрем, и на этом, думаю, все кончится.

– Как-то так, – ответил Майлз, едва ли понимая, о чем думает его хозяин.

– Меня не должно заботить, как скоро это будет. Человек, который трудился, как я, к моим годам устает. Полагаю, завтра мне надо быть в комитете часам к десяти?

– Желательно да.

– Вы там к этому времени будете?

Майлз ответил утвердительно, но не сразу и без уверенности.

– И передайте отцу, что ему тоже хорошо бы явиться пораньше.

– Передам, – сказал Майлз и ушел.

– Мерзавцы! – произнес Мельмотт почти в голос. – Ни тот ни другой не явится. Если можно как-нибудь напакостить мне предательством и подлостью, они это сделают.

Он задумался, стоил ли грендолловский товар потраченных денег.

– Мерзавцы! – повторил он.

Затем вышел в коридор, прошел через банкетный зал и остановился у места, на котором сидел за обедом. Что за сцена была, как сердце у него ушло в пятки! Самым тяжелым ударом стало предательство лорд-мэра.

– Какие же они все трусы!

Работники занимались своим делом, не замечая его, возможно даже не зная, кто он такой. Обед устраивали по подряду, и то были работники подрядчика. Домом и переделками в нем занимался другой подрядчик; его десятник ждал, когда все уйдут, чтобы запереть двери. Доверенный клерк, служивший у Мельмотта много лет и знавший его привычки, тоже был здесь – сторожил хозяйское имущество.

– Добрый вечер, Кролл, – сказал ему Мельмотт по-немецки.

Кролл приподнял шляпу и тоже пожелал ему доброго вечера. Мельмотт внимательно вслушивался в его интонации, пытаясь угадать за ними мысли. Знает ли Кролл о слухах и, если да, что о них думает? Кролл не раз видел хозяина в запутанных обстоятельствах и помогал тому из них выбраться. Мельмотт секунду медлил, как будто собирался задать вопрос, потому решил, что благоразумнее смолчать.

– Вы проследите, чтобы все было в порядке?

Кролл заверил, что проследит, и Мельмотт вышел на площадь.

Идти было недалеко, через Беркли-сквер на Брутон-стрит, однако он немного постоял, глядя на яркие звезды. Если бы оказаться на одной из этих безвестных далеких планет – с нынешним умом и без нынешнего бремени, – он жил бы лучше, чем на Земле. Если бы сейчас он сделался безвестным, безымянным, нищим в дальнем уголке земного шара, он бы жил лучше, чем прежде. Но он Огастес Мельмотт и должен нести свое бремя до конца. Нет места настолько далекого, чтобы там его не узнали и не выследили.

Глава LXIII. Мистер Мельмотт в день выборов

Со времени принятия закона о тайном голосовании еще не было выборов в таком большом округе, как Вестминстер. Люди, которые прежде знали (или воображали, будто знают), как пройдут выборы, – суммировали обещания, вычитали известных врагов, взвешивали колеблющихся, – теперь ничего не брались угадать. За трое суток до выборов шансы Мельмотта были очень высоки, но их просчитывали, исходя из его репутации, а не из взглядов избирателей. Затем вмешалось воскресенье. В понедельник ставки на Мельмотта падали с каждым часом. В начале дня его сторонники объясняли это обычными в таких случаях колебаниями, но к обеду вести из Сити распространились по всему городу, и штаб Мельмоттова комитета почти опустел. В шесть некоторые говорили, что он должен снять свою кандидатуру, однако самому Мельмотту никто такое не предложил – возможно, побоялись. К вечеру понедельника предвыборные усилия в пользу Мельмотта и его партии утихли и все внимание переключилось на обед.

Однако сторонники мистера Альфа трудились не покладая рук. Комитет обсуждал, как быть с обвинениями против соперника. «Кафедра» вечером опубликовала коротенькую заметку, для сведущих вполне понятную, но без имен и подробностей. Мистер Альф объяснил, что ее поставил в номер младший редактор. В ней были лишь те новости, которые газета обязана сообщить читателям. Он особо подчеркнул, что заметка никак не связывала слухи с выборами.

Один пожилой джентльмен считал, что слухами надо воспользоваться в полной мере. «Там нет ничего нового – мы все с самого начала так думали, – сказал он, – так для чего отдавать ему место,