Открытие Антарктиды - Фаддей Беллинсгаузен

Зеландцы, видев неоднократно европейцев, ничему не удивлялись на наших шлюпах, исключая некоторые редкости, которые они рассматривали с любопытством. Железные вещи, коих достоинство они знали из опыта, нравились им более всего. Зная, как они скупы и как дорого ценят собственность, мы почли за нужное при начале нашего торга подражать им и не показывать вещей значительных. Во время Кука они многому предпочитали бутылки и рубашки, а теперь за первые не хотели дать простой удочки. Гвозди привели их в восторг: каждый наперебой предлагал за них то раковину, то удочку, то базальтовый топор и проч.

За большой гвоздь они давали вещь лучшую, и, словом, так хорошо знали всему цену, что заставили нас быть очень осторожными в нашем торге. Когда казалось, что у них нет уже ничего, мы показали ножи. От радости они начали прыгать, кричать и протягивать свои руки, чтоб им подарили, но несоглашение наше открыло их хитрость: один за другим стали вынимать из пазухи вещи из зеленого камня и раковин, лучше отделанные. Наконец они отдали нам все, что имели. Начальник приехавших к нам зеландцев отправился на восток, где от капитана получил в подарок топор. Радость его была чрезмерна. Он всеми возможными знаками изъявлял, сколько для него оный полезен: целовался со всеми своим носом и, казалось, к другим вещам был равнодушен.

Во все дни нашего здесь пребывания зеландцы приезжали на шлюпы часу в 10 утра и оставались до вечера; променяв свои вещи, они у нас обедали: ели с аппетитом наши сухари, горох, кашу и сахар. Солонина им не совсем нравилась; до свинины также не были охотники, а рома и вина не могли пить. Иногда помогали они нашим матросам в работе, за что прилежные получали гвозди; иногда, развеселясь, доставляли нам удовольствие видеть их пляску и слышать песни. Для сего становились в один ряд человек 15; один из них, стукнув ногой, начинал петь (в середине стиха вдруг следовал общий, довольно скорый, дикий крик), то поднимая вверх, то протягивая, то опуская вниз руки; крепко стуча ногами, коверкаясь всем телом и делая бешеные лица, заключили сию песню, став на одно колено, адским протяжным смехом. Матросы наши весьма хорошо их переняли, и на шлюпе у Южного полюса, где ежедневные опасности приводили душу в уныние, развеселяли иногда всех таким подражанием.

На третий день мы вздумали заплатить визит нашим ежедневным гостям и поехали в их селения, находящиеся на противном острову Матуаре берегу. Хотя казалось, что зеландцы очень к нам расположены, но мы взяли с собой вооруженных матросов, и все офицеры имели ружья. Против приятелей, которые съели английских и французских мореходцев и которые с великим удовольствием около нас прыгали, когда мы показывали им свои руки и грудь, предосторожность казалась не излишней.

Лишь только мы вышли на берег, как три зеландца нас встретили и предложили удочки. По-видимому, они нас не боялись; но мы заместили несколько человек, побежавших в лес. Это были женщины. Ласковое наше обращение с мужчинами возбудило наконец и их к нам доверенность, и одна за другой выходили из лесу. Будучи малорослы и толсты, с черными, длинными, в беспорядке висящими по лицу волосами, с наколотыми и окрашенными синей краской губами, от лица до ног вымазанные рыбьим жиром и желтой краской, имея замаранную, наполненную насекомыми и не завязанную на груди одежду, заставили они русских путешественников отвратить от себя взор.

Матросы наши отплевывались, удивляясь, как английские могли быть к ним неравнодушны. Впрочем, мы не хотели оказать им явное наше презрение, и в знак расположения навесили на их шеи пронизок, в уши – серег, и в память надели на пальцы по нескольку колец; после сего подарили каждой по зеркалу. Последними они очень были довольны и, смотрясь в оные, стали снова подкрашивать свои лица. Некоторые из них имели при себе детей и носили их за спиной, подобно нашим цыганкам.

Селение состояло из трех шалашей, малых и низких, покрытых ветвями и внутри весьма неопрятных. Пребывание зеландцев в сем месте временное – для ловли рыбы или по другим каким-либо обстоятельствам.

Отсюда мы отправились в другое селение (в заливе Королевы Шарлотты мы видели только два описанных здесь селения.), где жило человек 50. Здесь встретил нас старик, о котором я упоминал. Все были рады нашему приезду – начался торг. Старик, желая еще получить топор, предлагал нам длинные, из красного дерева, весьма крепкие пики, показывая, как должно ими колоть; ящики для клажи небольших вещей с довольно хорошей резьбой, судя по тому, что делают оную камнем; базальтовые дубины, с которыми они ходят на войну, базальтовые топоры, подобные нашим шляхтам, и многие другие вещи. Здесь все были богаты, и посему мы много выменяли редкостей, которых не привозили они на шлюп, ожидая, быть может, выгоднейшего торга. Женщины нас не боялись, принимали наши подарки, но ничем не отдаривали.

Селение сие, судя по устройству, верно, давно существует. Со стороны моря оно обнесено палисадом; за ним течет ручеек; направо – небольшой сарай, в котором хранятся сети, удочки и веревки; напротив начинаются малые, обмазанные глиной хижины. Дом старика более других. Он сделан из воткнутых в землю толстых кольев, переплетенных ветвями, и покрыт листьями и необделанными волокнами льна довольно прочно; внутри столбы, поддерживающие кровлю, украшены резьбой, и на поставленном в середине вырезана человеческая фигура, быть может их идол. Впрочем, у зеландцев никаких религиозных обрядов мы не заметили. Поодаль от жилищ находится обгороженное место, где они сушат рыбу. Вот все, что могли мы видеть в сем селении! Жители оного как будто бы составляли одно семейство, и один к другому были весьма хорошо расположены.

Хотя вообще все зеландцы имеют пылкий характер, но, казалось, без весьма огорчительной причины не способны предаваться зверскому желанию убивать себе подобных. Во все время нашего здесь пребывания мы не заметили за ними никаких пороков, кроме некоторых хитростей в торгу. Неудивительно, если 50 лет со времени пребывания в сем заливе Кука могли иметь влияние на перемену их характера. Они за топор готовы были жертвовать нам целомудрием своих женщин, которых, впрочем, весьма мало уважают, но мы не могли узнать, почитают ли они сие пороком. Быть может, что слепая их религия и грубые обыкновения не строго запрещают делать таковые гнусные предложения.

Берега, окружающие залив Королевы Шарлотты, сколько мы могли исследовать в короткое время нашего здесь пребывания, покрыты сверху на 9, а где на 13 дюймов черноземом; за ним следует слой глинистый, а под сим – род камня желтоватого и серо-зеленого, в котором находятся жилы кварца. В утесах гор находили земное каменное сало, гранит и аспид с железными частицами; на берегах, кремень, лаву, пензу и базальт. Хотя последние ископаемые подают повод заключать, что в Зеландии находятся огнедышащие горы, но мы оных не видали.