Фантастика 2002. Выпуск 3 - Андреи Синицын

Хуч сидел в ванной на полу и веселился. Беспредельное блаженство было написано на его простецкой физиономии.

— Что случилось, Хуч? «Ха-ха» поймал?

— Йес! Гы-гы-гы! Ввауу!!!

Вытирая слезы, Хуч показал пальцем на кусок стены, частично прикрытый краем ванны. Я заглянул туда и свалился от хохота. Корчился на полу рядом с Хучем минут пять — думал, задохнусь. А потом, слава богу, отпустило.

Так мы нашли узор, который я называл «Эйфо». От слова «эйфория».

Итак, среди всех плиток с одинаковым узором оказались две особенные. В сущности, рисунок на них был тот же самый, отличался только большей четкостью. Самый четкий рисунок был у «Эйфо». Название для узора, лечащего олигофренов, придумал Хуч. Он назвал его «Антидурь». Словечко дурацкое, но почему-то прижилось.

Для того, чтобы извлечь из стены «Эйфо», пришлось заклеить плитку бумагой. Убойная была штука — сшибала с ног напрочь. Сканировал я его тоже чуть ли не с закрытыми глазами. А потом укротил при помощи «Фотошопа».

Варьируя толщину линий, я создал приемлемый вариант — нечто среднее между «Эйфо» и «Антидурью». Так и назвал его — «Медиум»[11]. «Медиум» мгновенно повышал настроение, вызывал симпатию ко всему на свете, но особенно к тому, что было носителем рисунка.

Моим очередным заказом была реклама электробритв «Агидель». Я украсил черный пластмассовый корпус бритвы маленьким значком «Медиума» — зашифровал его в виде солнечного блика! Рекламодателям проект рекламы понравился до поросячьего визга, и я знал почему. Через две недели щиты с моей бритвой украшали Казанское и Московское шоссе. Еще в течение недели «Агидель» смели с прилавков Нижнего Новгорода начисто. Говорят, в Москве и Казани тоже выявилось значительное повышение спроса — даже женщины начали покупать бритву «Агидель» — не только для подарков своим любимым, но и для личного пользования.

Думаю, что завод, производящий электробритвы, неплохо заработал на мне. Но я не собирался предъявлять к нему имущественных претензий. Скучно это — размениваться по мелочам. Нас с Хучем ждало поистине бриллиантовое будущее.

Нефть — вот наилучший источник дохода в нашей стране. Благословенная жидкость, вязкая и вонючая, доллары приносящая.

Я взял трубку и набрал заветный номер.

— Это фирма «ЭТК-Ойл?»

— Да.

— Господина Журавского можно к телефону? — вежливо попросил я.

— А кто его спрашивает? — спросил в трубке женский голос. Я сразу представил секретаршу — длинноногую, блондинистую, отдающуюся шефу прямо на письменном столе в свободное от работы время.

— Это Дмитрий Анатольевич Васильев, специалист по наружной рекламе.

— Нам не нужны специалисты по наружной рекламе. Извините.

В ухе противно запищали короткие гудки.

— Ну че, — полюбопытствовал Хуч, — йес или ноу?

— Ноу. Мы им не нужны, видите ли. Гадина эта секретарша. И дура к тому же. Не знает, с кем только что разговаривала. Через пару дней она будет любезно поить тебя и меня чаем и порхать вокруг нас как бабочка. А мы будем сидеть как ковбои, положив ноги на журнальный стол. Ты хочешь так сидеть, Хуч?

— Не хочу. У меня кроссовки дырявые.

— Выкинь их. Купим тебе хорошие туфли — баксов за пятьсот.

— Пятьсот?! — Хуч вытаращил глаза. — У меня нет таких денег.

— Я найду. Выглядеть нужно прилично — никуда не денешься. И сбрей свою неприличную бородку — ты же не рэппер из подворотни, ты солидный деловой человек. Йес?

— Ладно уж, че там… Йес.

В длинном плаще, в лайковых перчатках, в дорогом, только что купленном пиджаке я чувствовал себя уверенно и комфортно. Хуч, наоборот, маялся, ежился в обнове и поминутно хватался за галстук, пытаясь ослабить узел. Я бросал на него суровые взгляды.

— Мить, ну не могу я так, — громко зашептал Хуч. — Тошно мне в этой удавке. И ботинки натирают. Может, без меня пойдешь?

— Обломись. Ты мой партнер по бизнесу и обязан присутствовать, — заявил я и решительно открыл дверь офиса «ЭТК-Ойл».

— Вы к кому? — заступил нам дорогу охранник, здоровенный детина в синей форме и фуражке.

— К Журавскому. К Степану Иосифовичу. — Я небрежно стянул перчатку с левой руки. — Фирма «Дизайн-люкс». Мы записаны на прием.

— Да-да, конечно. — Охранник расплылся в широчайшей улыбке, не отрывая взгляда от моей руки. — Подождите секундочку, я сейчас позвоню в приемную…

— Не надо звонить, — сказал я. — Мы так пройдем. Нас ждут.

Тыльную сторону моей левой кисти украшала татуировка. Точнее, имитация татуировки. Знак «Медиум».

— Проходите! — Охранник пропустил нас в дверь-вертушку, сияя как начищенный самовар. Похоже, мы очень понравились ему.

Длинный коридор. Матовые стены, подвесной белый потолок. А где золотые светильники? Где фонтан и бассейн с писающим амуром, модным в нынешнем сезоне? Бедновато, ребята.

Ничего, мы сделаем вас богаче.

Секретарша оказалась теткой старше пятидесяти, полноватой брюнеткой. Я хмыкнул. Предположение насчет любви на письменном столе, пожалуй, было чересчур смелым. Стол мог от такого развалиться.

— Добрый день. — Я положил левую руку на стол. — Мы звонили вам пару дней назад. Насчет наружного дизайна, помните?

— Э… да, что-то такое было… — Секретарша завороженно скользила взглядом по линиям «Медиума». — Но ведь, кажется, встречу вам не назначили…

— Это не обязательно, — сказал я и убрал руку. — Главное, что мы пришли. Степан Иосифович будет очень рад нас видеть. Очень.

— Клавдия Васильевна, три кофе, пожалуйста, — сказал в коммутатор Журавский. — Итак, господа, — он проницательно уставился на нас сквозь стекла очков, — что вы можете предложить нашей компании?

— Рекламу, — произнес я. — Хорошую рекламу. Я говорю об отдельно стоящих щитах в сити-формате.

«ЭТК-Ойл» была местной компанией, торгующей бензином, маслом и прочими нефтепродуктами. Компанией, надо сказать, не самой процветающей. За последний год два гиганта российского нефтяного бизнеса, лидирующие в Нижегородской области, задавили «ЭТК-Ойл» почти насмерть, она едва сводила концы с концами. Дело неуклонно шло к продаже компании одному из этих самых гигантов.

— У нас уже есть контракт с одним производителем рекламных щитов, — сказал Журавский. — Вы мне нравитесь… сам не знаю почему. Я никогда не слышал названия вашей фирмы, но почему-то мне кажется, что вы хорошо делаете свою работу. Увы, место на ближайшие десять месяцев занято. Жаль, что вы не появились раньше. Вы опоздали, господа. Просто опоздали.