Смерть любит танцы - Клара

Я несколько мгновений пристально смотрела на неё, а потом усмехнулась:

— Я должна была расплакаться? Ты чересчур высокого обо мне мнения. Но в одном ты ошибаешься — это не я прокляла тебя. Я не желала тебе зла, клянусь богиней. И сейчас я действительно хочу помочь тебе, но проклятия имеют мерзкое свойство: снять их может только тот, кто наложил. Я отведу тебя к женщине, которая это сделала. Я не буду тебя унижать или хамить, НО! От тебя я жду того же.

Она ошеломлённо замерла, беззвучно открывая и закрывая рот. Повисла тишина, которую разрушил задумчивый голос Ассы:

— Тан, тебе, разумеется, виднее, но ты наживаешь себе проблемы без видимой на то причины. Она — соперница. Мои девочки мне доплачивали за устранение таких, как она, а ты… Тан, без обид: оно тебе надо?

Я усмехнулась:

— Нет, Асс, это просто лишний головняк. Но я с детства слегка чокнутая, так уж повелось…

— Тан, это глупо!

Я подскочила на месте, услышав ещё один голос, и повернулась. Латта и Рас уютно расположились на диване, причём, кажется, они сидели там довольно долго.

— Вы что здесь делаете?

Латта фыркнула:

— Слушаем тебя! Детка, у нас тут дело на миллион золотых, а ты занимаешься мозговым онанизмом!

Я жёстко ухмыльнулась:

— У ВАС дело на миллион золотых, а у меня — обычное развлечение, детка. И не советую говорить со мной в таком тоне! Я приняла решение, ясно? Не советую спорить! Хотите, чтоб всё выгорело — пошевелите мозгами. Завтра и я, и эльфийка должны быть за пределами города, иначе вам, дорогие мои рабы, будет худо! Всё ясно? А теперь — все вон! Принцесса, вы пойдётё со мной? Или предпочтёте общество жениха?

Мгновение она смотрела на меня, а потом спокойно присела в лёгком полупоклоне:

— Пожалуй, миледи, я предпочту ваше общество.

Я улыбнулась и склонила голову в ответ:

— Почту за честь путешествовать с вами, ваша милость!

Она хмыкнула и заметила:

— Начинаю понимать, за что он тебя боготворит, девочка.

Я вздохнула, прижала пальцы к вискам и бросила:

— Ну, хватит цирка, ребята! Завтра тяжелый день, так что разбредаемся по покоям — и баиньки! Рас, Латта, советую подумать о том, как мы выберемся из города. Асса, в ванную! Все брысь.

Латта выскочила из комнаты, поджав губы. Эльфийка выскользнула лёгкой тенью, кивнув на прощание. Асса, недовольно бурча о том, что ещё детское время, поплелась в ванную.

Рас остался.

У меня снова разболелась нога, а голову терзала дикая мигрень. Мне хотелось, чтоб меня оставили хоть на мгновение, чтоб лечь на пол, поплакать, повыть — чтоб стало легче, бес раздери! Сами понимаете, я не отличалась в тот момент терпением, потому просто послала Раса… хм… в общем, далеко.

Полубес рассмеялся, подошёл ко мне и заметил:

— Ты — идиотка, и это всё представление было очень глупым.

Я прошипела:

— Не твоё дело, раб!

Он улыбнулся и вдруг обхватил пальцами моё лицо. Я дёрнулась, но это не помогло. А потом — боль вдруг начала утихать, а он тихо заговорил:

— Глупышка… Знаешь, кто ты? Одинокий испуганный ребёнок. Я вижу это в тебе, и не могу даже адекватно судить твои глупости. Ты просто не понимаешь, малышка — в этом дерьмовом мире добро не окупается! И никого ещё благородство не кормило и не спасало, а жертвенность только в легендах дарит богатство и уважение. Но знай, малышка, в тебе многовато яркости. Это не слишком хорошо, потому что мир грязный, и он жестоко поступает с такими, как ты. Вот потому ты сейчас и хочешь плакать, ясно? Не пытайся быть благородной. Для этого ты выбрала не тот мир.

Он вышел. Боль утихла, но сумятица в душе осталась. Злой блеск его глаз, жестко сжатые губы… Что это было?!

Глава 8

Пример женской логики — жена, уезжая на дачу, оставляет на столе записку «Коля, ключи у соседки». Выходит, запирает дверь, отдает ключи соседке и уезжает…

— Асс, баиньки пора.

— Ну! Тан, ещё очень-очень рано!

— Маленькая, судя по всему, завтра тяжёлый день…

— Вот именно! Мам, ты ложись, а я всё подготовлю. Мы без позволения твоего Хозяина отправляемся в путешествие. Отец учил меня, что, коль уж выпала такая ситуация, необходимо по возможности подготовиться к трудностям. Нужно взять в дорогу, в первую очередь, деньги и сменное бельё. А ещё стоит изменить внешность твоей соперницы, так что ты пока спи, ты устала, а я решу твои проблемы…

Я замерла, не в силах сказать и слова. Она, воспользовавшись моим замешательством, вскочила на кровать, чтоб быть со мной одного роста, и принялась сноровисто расплетать мне волосы, приговаривая:

— Спать, спать… Ты такая бледная!

Я устало опустилась на кровать и обняла девочку. Она замерла в моих руках и тихо уточнила:

— Что?!..

— Ты меня как назвала?

Невинные глаза:

— Как? Ой, прости, я не хотела…

— Всё ты хотела! И всё понимаешь, хитруля!

Она крепко прижалась ко мне:

— Ага, я такая! И теперь ты от меня не отделаешься, поняла? Одиночество — это паршиво!.. Тан.

— Что?

— Спасибо, что купила меня.

Я усмехнулась:

— Всегда пожалуйста! Покупать всякие приятные мелочи — хобби любой девушки! А теперь, малявка — спать!!! А то к кровати привяжу!

— А, папа любил эту игру!

— Всё, спать! Вот юла!

— Эй, у тебя бриллианты в волосах! Куда спать?

— А, бес с ними! Потеряются — не мои проблемы, а Эррара! Мне эти побрякушки… Спать, девочка моя!

Она вздохнула и свернулась рядом. Уже засыпая, она пробормотала:

— Да уж, побрякушки… Знаешь, сколько Расу за них отвалят?

Вот оно как, значит? Вот сволочь бесоподобная! Я усмехнулась:

— Узнаю. Обязательно…

Мне снился сон. Умом я понимала, что это всё — видения, но липкий страх невольно заползал в душу.

Сначала был туман — холодный, непроглядный — и извилистая тропинка под ногами. Идти по ней — одно наказание, но вся моя сущность вопит: не оглядывайся и не оступайся! И я подчиняюсь… А что мне остаётся? Изредка мне кажется, что я вижу очертания деревьев, какие-то тени… но всё быстро прячет пелена тумана.

А потом я слышу детский голос:

— Мама, мамочка!

— Не называй меня так, — бросает холодный женский голос в ответ. Я вздрагиваю, останавливаюсь и щурю глаза. Нужно рассмотреть эту тварь! Для меня это почему-то очень важно….

Она выскользнула из тумана. Её лицо по-прежнему в тени, но я чувствую, что она смотрит на меня:

— Ты задержалась.

Я пожимаю плечами в ответ:

— Я не знаю, кто ты.

— Мама.

— Моя?