Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его чувство юмора было уморительным и безудержным, часто доходящим до шутовства. Его двор был переполнен шутами и карликами, которые казались незаменимыми на каждой церемонии. Однажды царь, ростом почти в семь футов, изображая Гулливера перед своими лилипутами, ехал в процессии во главе двадцати четырех конных карликов. В свое время при дворе Петра было семьдесят два карлика, некоторые из которых подавались к столу в виде гигантских пирогов. Были и великаны, но большинство из них были отправлены в качестве подарков Фридриху Вильгельму Прусскому, чтобы пополнить его армию обелисков. Несколько негров были подарены Петру. Он высоко ценил их и отправил некоторых из них в Париж для получения образования. Один из них стал русским генералом, прадедом поэта Пушкина.
Пока что мы представляем Петра еще очень большим варваром, Иваном Грозным, но с юмором; стремящимся к цивилизации, но завидующим Западу не за его милости и искусства, а за его армии и флоты, торговлю, промышленность и богатство. Его добродетели были направлены на эти цели как на предпосылки цивилизации. Отсюда его ненасытное любопытство. Он хотел знать, как все работает, и как это можно сделать лучше. Во время своих путешествий он изнурял своих помощников, бегая по улицам, чтобы увидеть то-то и то-то, даже ночью. Он был завален идеями, чем поразил Лейбница, у которого было свое болото; но идеи Петра были откровенно утилитарными. Он был открыт для всего, что могло бы заставить его страну догнать Запад. В народе, мрачно религиозном и фанатично враждебном к чужим верованиям и укладам, он был беспристрастен, как ребенок или мудрец, выбирая католицизм, протестантизм, даже свободную мысль. Он был скорее подражателем, чем оригиналом; он скорее переносил идеи, чем создавал их; но, пытаясь поднять свою нацию на уровень конкуренции с Западом, было мудрее сначала впитать все лучшее, чему мог научить Запад, а затем попытаться превзойти его. Никогда еще подражание не было столь оригинальным.
Его неутомимая преданность своей цели подняла его из варварства к величию. Если он призвал и израсходовал миллионы русских на свои цели, он израсходовал и себя, стремясь дать России современную армию, более эффективное правительство, более разнообразную и продуктивную промышленность, широкую торговлю и порты, которые могли бы выйти на мировой уровень. Он был экономен во всем, кроме человеческой жизни, которая была единственным богатым товаром России. Почти первыми его мерами по достижении власти были увольнение орды слуг и дворцовых чиновников, загромождавших царский дом; продажа трех тысяч лошадей из царских конюшен; удаление трехсот поваров и кухарки; сокращение царского стола, даже в праздничные дни, до шестнадцати мест максимум; отказ от официальных приемов и балов; передача государству сумм, которые раньше выделялись на эти роскошества. Его отец, Алексей, оставил ему в личную собственность 10 734 десятины (28 982 акра) обрабатываемой земли и пятьдесят тысяч домов, приносивших доход в 200 000 рублей в год; Петр почти все это передал в государственную казну, оставив за собой лишь древнюю вотчину семьи Романовых - восемьсот "душ" в Новгородской губернии. В сущности, резко контрастируя с Людовиком XIV, величайший из царей свел свой двор к нескольким друзьям, изредка устраивая неофициальные, а иногда и уморительные праздники, чтобы скрасить монотонность Москвы. Часто его экономия переходила в скупость. Он недоплачивал дворцовому персоналу, математически рассчитывал суточную норму еды, приглашал друзей не на ужин, а на пикники, где каждый платил свою долю; а когда обслуживавшие его проститутки жаловались на скромные гонорары, отвечал, что платит им столько же, сколько гренадеру, чьи услуги гораздо ценнее.
Женщины, за одним исключением, были незначительными событиями в его жизни. Он не был остро чувствителен к красоте. У него были сексуальные потребности, но он удовлетворял их без ритуалов. Он не любил спать один, но это не имело никакого отношения к сексу; обычно его постель разделял слуга, вероятно, он хотел, чтобы рядом с ним был кто-то на случай, если ночью у него начнутся судороги. В семнадцать лет, чтобы успокоить мать, он женился на Евдоксии Лопухиной, которую описывали как "красивую, но глупую"; найдя одно качество более прочным, чем другое, он пренебрег ею и вернулся к своим друзьям и кораблям. У него была целая череда мимолетных любовниц, почти всегда низкого происхождения и положения. Когда Фредерик II Датский пошутил над ним, что у него есть любовница, Петр ответил: "Брат, мои блудницы обходятся мне не дорого, но твои стоят тебе тысячи крон, которые ты мог бы потратить с большей пользой". 11 И Лефорт, и Меншиков служили царю в качестве сводников, а Меншиков отдал свою собственную любовницу в качестве второй жены Петра. Должно быть, в ней были недюжинные способности, чтобы она, подобно Феодоре Юстиниана, прошла путь от трусихи до императрицы.
Будущая Екатерина I родилась около 1685 года в Лифляндии из скромного рода. Оставшись сиротой, она воспитывалась в качестве служанки у лютеранского пастора Глюка в Мариенбурге. Он обучил ее катехизису, но не азбуке, и она так и не научилась читать. В 1702 году русская армия под командованием Шереметьева осадила Мариенбург. Отчаявшись обороняться, командир гарнизона решил взорвать свою крепость и себя. Пастор Глюк, узнав о его намерении, взял свою семью и слугу и бежал в русский лагерь. Его отправили в Москву, а Екатерину оставили в качестве утешительницы для солдат. Через них она прошла путь от Шереметьева до Меншикова и Петра. В тех войнах и регионах простая женщина должна была быть покладистой, чтобы прокормиться. Какое-то время Екатерина, кажется, служила и Меншикову, и царю. Она нравилась им своей аккуратностью, веселостью, добротой и пониманием; например, она не настаивала на том, чтобы быть единственной хозяйкой. Петр находил в ней веселую разрядку после аларум политики или войны и истерик ревнивых наложниц. Она сопровождала его в походах, жила как солдат, стригла волосы, спала на земле и не вздрагивала, когда на ее глазах
