Академия Шекли (сборник) - Игорь Алимов

– Тоуты и зитидары, – подсказала Соня. – Нет, Адель, их же придумал Берроуз.

– А если они с Марса, то процесс изуродовал их до неузнаваемости. Продавил сюда жалкие кусочки. Поэтому нам надо исследовать Марс нормально. Летать на ракетах.

Риггерс оглянулся в замешательстве:

– Марс, дорогая леди?

– Да, Марс. Марс и есть четвёртый мир. Известно каждому ребёнку. А Земля – третий.

– А-а-а… Может, здесь просто пересекаются интересы? Когда мы говорим о Трёхмерье и Четверомирье, мы в первую очередь имеем в виду мир трёх измерений, который мы населили, с длиной, шириной и высотой. «Четверомирье» относится не к четвёртой планете. Марс просто ещё один трёхмерный мир, часть трёхмерной вселенной.

– Просто ещё один?!

– Очень своеобразный, очень восхитительный, конечно! Но всё же ещё один. В Четверомирье существует дополнительное измерение, диагональное по отношению к тем трём, которые мы, э-ээ, знаем и любим.

– Примерно так, Адель. – Соня покрутила пальцами, стараясь переплести их под нужным углом друг к другу, но скоро оставила эту затею.

Так как все занялись просвещением миссис Т-С, а Риггерс выглядел ужасно огорчённым, я решил присоединиться.

Я указал на ближнюю вольеру:

– Гиперполе забрасывает четырёхмерную сеть для Четверомирья, миссис Таркингтон-Свенсен. Она отслеживает четверозверей и накрывает их для нас, чтобы они не могли сбежать из вольеры, хотя, по сути, четверозверя тут нет.

– А вы все? – поинтересовалась она. – Вы все тут?

Я вежливо посмеялся её остроумию.

– Большинство четверозверей всё ещё остаётся в Четверомирье, так они могут прокормить себя, потому что нам не под силу предоставить им четверопищу, а троепища тут бесполезна. Это всё равно, как если бы мы пытались есть фото мяса с рекламной страницы.

– Но это жестоко! Бедные животные наверняка голодают!

Всё это время гипертигр разворачивался и менял конфигурацию. Теперь он был ростом с настоящего бенгальского тигра – с одной лишь разницей: настоящие бенгальские тигры вымерли пару лет назад. Он напоминал ковровый шар, снабжённый клыками и когтями. Перекатываясь вперед-назад, он словно разгуливал по клетке. Длинное розовое щупальце или трубка появилась рядом с шаром, потом соединилась с ним. Внутренность? Нечто похожее на переднюю лапу выступило наружу, затем переменило намерение.

Конечно, быть уверенным относительно точной анатомии гиперзверя было трудно, даже когда отсмотришь всё, что снято об этом. Никак не получается связать эти картинки воедино или оцифровать их и скормить компьютеру, аллилуйя. Гипертигр выглядел словно тигр, наложенный на тигра, словно стопка слайдов, снятых под различными углами и показанных одновременно. У зверя была своя уникальная четвероанатомия, развившаяся в борьбе за выживание и выращенная в контакте со всей гиперэкологией. Однако нам как-то повезло видеть то, что мы сочли его четверочелюстями, перемалывающими гипердобычу в крошки, а в другой раз мы наблюдали фрагмент его четвероморды и ярко сверкнувших четвероглаз. «Тигр» вроде бы подходил под кличку. Приблизительно. Аналогично.

– Я хотела сказать, – продолжала миссис Т-С, – оно приковано к ловушке!

– Ну, только своей трёхмерной частью. В Четверомире оно по-прежнему может охотиться, – заверил я её. – Там другая геометрия. Посложнее здешней.

Риггерс ожил.

– Э-э-э, спасибо, Джейк, – сказал он мне. Быстро повернувшись к миссис Т-С, он начал: – Естественно, мы наблюдали гиперсущества в прошлом, при проникновении в наш мир. В то время мы не осознавали, что они такое. Люди улавливали бесформенные очертания, их мозг пытался накладывать на них уже знакомые паттерны, чтобы осознать, что же они такое. Все эти сказки о мифических существах, драконах, чудовищах, демонах, НЛО мгновенно обретают смысл, когда мы осознаём, что люди наблюдали фрагмент гиперсущества, пересекшийся с нашим Трёхмирьем, пока оно занималось своими делами в своём Четверомирье. НЛО мог быть гиперптицей или ещё чем-нибудь. А теперь мы можем взаправду собрать этот фантастический зверинец! Ну не чудо ли? Смочь увидеть собственными глазами истинный источник фантазий о василисках и бегемотах, минотаврах и грифонах, летающих тарелках и бигфутах, ужасном снежном человеке, ангелах и демонах! Разве это не чудесней, чем…

Чем юпитерианские кристаллозавры. Чем тоуты и зитидары. Но он спохватился и умолк, устав слишком резво выбивать стулья из-под фантазий, милых и дорогих сердцу миссис Таркингтон-Свенсен. Он величавым жестом обвёл зал, оплачиваемый Гарри, достаточно просторный, чтобы принять на ремонт скромный космо-флот, пункт назначения – Юпитер.

– Давайте подойдём и посмотрим на то, что мы зовём гиперсвинкой, согласны? – Он неуклюже хихикнул. – Нельзя же все клетки занять под тигров! Большие свирепые звери всё же редкость, правда?

До следующей клетки пришлось прогуляться. Нам пришлось отодвинуть гиперполе на безопасное расстояние, соответственно огромным размерам зала. Это помогало также удерживать потоки нетерпеливых посетителей, пока мы ещё переживали медовый месяц. Большинство людей просто перебегало из канала в канал, по мере удовлетворения любопытства.

Пока мы шли, Соня расспрашивала:

– Доктор Риггерс, а ангелы и ужасный снежный человек были какими-то гиперобезьянами? А вдруг в Четверомирье и гиперлюди есть? Ну, ведь у нас в мире есть животные, но и люди тоже есть. Может, четверолюдей мы и видим как призраков – то появляются, то исчезают?

– Тут я склонен усомниться, мисс Свенсен. – Риггерс изо всех сил старался не держаться покровительственно. – Видите ли, сложность Четверомирья может быть такой, что вы вряд ли обнаружите что-то подобное избыточному, свободно действующему мыслящему разуму, развивающему себя. Четверомозг может быть слишком занят одной лишь обработкой э-э-э-э… сложностей. Всё же в нашем случае эволюция разума оказалась таким набором больших и малых случайных возможностей, что я сомневаюсь в вероятности его повторения. Знаете ли вы, что глаз как орган развивался независимо около сорока раз – а разум только единожды? Единожды! Следовательно: гиперсущества – допускаю. Но никакого гиперчеловека. Ваши духи и прочее есть наблюдения гиперсуществ, которые наш мозг старается рационализировать. Теперь мы можем их зафиксировать. А вот и наша четверосвинка.

Думаю, самый уродливый вид свиньи, ведомый человеческой расе, это вьетнамские чёрные свиньи; два здоровенных экземпляра топтались где-то неподалёку. Однако трёхмерный пласт четырёхмерного бекона оставил в. ч. с. далеко за стартовой чертой. Сегодня это было пузырящееся скопление сальных серых щетинистых мешков. В этой массе проглядывало что-то похожее на фасеточный глаз огромной мухи, пучившееся на нас. «Хрю».