Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь. - Филип Фармер

— Ты живуч как кошка!

— Не совсем как кошка, но живуч, — подтвердил Рыжий Орк.

Кикаха без слов махнул рукой в сторону трупа.

— Клоны, плоть от плоти моей, гены от генов моих, — пояснил тоан. — Я вырастил их с пеленок и обучил их. Будучи в каком-то смысле мною, они, как и я, обладают врожденным стремлением к власти, и поэтому мне пришлось позаботиться о том, чтобы они не узурпировали мое место. Ни к одному из них я не рискнул бы повернуться спиной. Поскольку они ничуть не глупее меня, хотя и значительно менее опытны и образованны, им предназначалась роль живцов. Четырьмя мне уже пришлось пожертвовать, считая вместе с этим, но за первых трех я отомстил. — Помолчав, он добавил: — Конечно, возможно, ты сейчас разговариваешь с одним из них, а не с настоящим Рыжим Орком.

— Но как ты попал сюда? Откуда ты узнал, когда я сюда доберусь?

— Не у одной Манату Ворцион есть свои секреты. Расскажи мне, что здесь произошло. Как я понимаю, прибор вовсе не предназначался для распознавания щелей, он просто должен был оторвать мне голову. Так здесь не было ни врат, ни щели, верно?

— Верно.

— Я так и знал, — удовлетворенно кивнул Рыжий Орк. — Я пробовал трубить здесь в рог, и ничего не произошло. Знай я об этом, когда посылал тебя сюда, то велел бы не тратить понапрасну ни свое, ни мое время. — Тоан махнул лучеметом — Шагай к аэроботу.

Кикаха повиновался. Интересно, думал он, где сейчас находится рог Шамбаримена? Вероятно, в аэроботе Владыки. И тут опять случилось то же самое, что произошло, когда Рыжий Орк поймал его у края ущелья. Он почувствовал легкий укол в спину и очнулся — голый, но не связанный — в незнакомой комнате-кубе со сторонами по двадцать футов. Ни мебели, ни ковров, ни окон, ни дверей; в одном углу находилось отверстие, очевидно, для экскрементов, но, судя по виду и по запаху, им пока не пользовались. Прохладный воздух, сочившийся сквозь сопло на стене под самым потолком, приятно овевал нагое тело.

Грудь у Кикахи все еще болела. Опустив взгляд, он обнаружил на груди черно-лиловый синяк пятидюймовой ширины. Но голова была ясной, и он больше не испытывал эмоционального шока, только досаду и ярость.

Чтобы привести в порядок мысли, чувства и мышцы, он сделал настолько энергичную зарядку, насколько позволяла боль в груди. Потом принялся мерить свою темницу шагами, ожидая, когда Рыжий Орк сделает следующий ход. Прошло, должно быть, несколько часов, прежде чем Кикаха услышал, как у него за спиной кто-то кашлянул. Он вздрогнул и обернулся — перед ним стоял Рыжий Орк или один из его клонов с лучеметом в руке.

— Кругом! — скомандовал тоан.

Кикаха послушно выполнил приказ, и стена перед ним раскрылась, разделившись на верхнюю и нижнюю половинки. Верхняя скользнула в потолок, нижняя — в пол. По команде Владыки Кикаха зашагал вперед по очень широкому коридору с высоченным потолком, без окон и без дверей, потом свернул за угол и пошел дальше по точно такому же коридору, который заканчивался дверью в двенадцать футов высотой, рядом с ней стояли два вооруженных копьями воина. Квадратные стальные шлемы и выпуклые кирасы стражников украшали золотые арабески, а на коротких малиновых кильтах красовались вытканные изображения маленьких зеленых сфинксов. Стражники расступились, держа копья наперевес, готовые в любую минуту проткнуть ими Кикаху. Дверь ушла в стену.

Владыка и его пленник, сопровождаемые стражами, вошли в громадное помещение, заставленное лабораторным оборудованием, по большей части совершенно незнакомым Кикахе, и двинулись дальше по проходу между многочисленными столами. Когда путь им преградила стена, Рыжий Орк велел Кикахе остановиться. Тоан быстро произнес кодовое слово — но не слишком быстро, так что Кикаха запомнил его.

Громадный квадрат в стене стал прозрачным. Кикаха невольно вскрикнул. В комнате за прозрачной стеной сидела раздетая Анана. Она была привязана к креслу, а голову удерживал приделанный к спинке обруч. Глаза женщины были закрыты. Над головой виднелось нечто показавшееся на первый взгляд большим феном для сушки волос.

Кикаха резко развернулся:

— Что ты с ней делаешь?

— Я думал, ты обрадуешься, увидев ее живой. Если бы я оставил ее на уступе как раз над водами потока, она бы погибла. У нее были сломаны нога, рука и три ребра, не говоря уже о легком сотрясении мозга. Сейчас она в превосходной физической форме, а все благодаря моему врачебному искусству.

— Что ты с ней делаешь?

— Перед тобой, леблаббий, не что иное, как мое изобретение, которое я опробовал множество раз, когда хотел избавиться от неизбежной скуки, овладевающей всеми бессмертными.

Владыка выжидательно молчал, но Кикаха ничего не сказал — напрасно Рыжий Орк ждет еще одной вспышки эмоций.

— Посмотри на нее, Кикаха! — резко сказал тоан. — И попрощайся с той Ананой, которую ты знал!

Кикаха неохотно повернулся к окну.

— Машина стирает ее память. Делает она это медленно, потому что быстрый процесс повреждает мозг, а мне не нужна безмозглая любовница.

Кикаха задрожал, но не вымолвил ни слова.

— Работая по часу в день, машина за десять дней сотрет все воспоминания этой женщины, вплоть до той поры, когда ей было примерно восемнадцать лет. Когда процесс закончится, Анана будет считать — и в каком-то смысле это будет правдой — будто она по-прежнему живет на родной планете, а ее родители и братья с сестрами все еще живы. Она словно совершит путешествие назад в прошлое, совершенно не ведая о тысячах лет, прошедших с тех пор как ей минуло восемнадцать.

На какой-то миг Кикаха потерял дар речи, а когда обрел его, то прохрипел:

— И она не вспомнит меня.

— Безусловно. Так же, как и меня[33]. Но я ей представлюсь и со временем заставлю себя полюбить. Передо мной не устоит ни одна женщина.

— А что будет, когда она узнает правду?

— Не узнает, — Рыжий Орк рассмеялся — Об этом я позабочусь. Конечно, когда она мне надоест — если надоест...

— Ты собираешься проделать такой же фокус и со мной? Или для меня ты задумал что-то болезненное?

— Я мог бы стереть твою память, скажем, до того момента, когда ты, студент земного колледжа, прошел через врата Ваннакса в Многоярусный мир. Или же мучить тебя, пока ты не взмолишься о смерти. Любого человека, даже самого храброго, можно довести до такого состояния, даже меня. Или, если ты добровольно вызовешься убить Манату Ворцион и преуспеешь в этом, то можешь заслужить свободу. Но сначала тебе придется выполнить свое задание и найти дорогу в Пещерный мир. Если сумеешь, я в виде награды сохраню тебе всю память. Вообще-то такой подарок причинит тебе страшную боль из-за воспоминаний об Анане.