Так начиналась война - Иван Баграмян

Бойцы, отстреливаясь, отходили. Комиссар подскакал к ним:

— Правильно! Давай заманивай фашистов в лощину! Команду передали по цепи. Отступавший батальон стал отходить организованно. Вот и лощина. Спустились в нее. А как только преследующие фашисты приблизились к обрыву, по ним ударила картечь. Это Худяков с артиллерийским расчетом успел установить орудие на выгодной позиции и открыл огонь прямой наводкой. Пехота противника заметалась. Тогда комиссар и начальник штаба подняли батальон в атаку. Гитлеровцы, бросив четыре орудия и обоз, побежали на село Богатые Плоты и наскочили на фланговый батальон 331-го полка майора В. А. Когана. А тут генерал Руссиянов бросил навстречу вражеской пехоте истребительный отряд лейтенанта Н. И. Лясковского. Фашисты кинулись от него к деревне Красотыновка, но и здесь оказалось подразделение гвардейцев. Побросав последние машины, тяжелое оружие и раненых, немцы бросились к реке Олым, где и были добиты окончательно.

Когда угроза с тыла была ликвидирована, полковник Вайцеховский возобновил бои за Стрелецкое. Это было большое село, состоявшее из 350 домов, в основном каменных. Фашисты крепко засели в нем. На высокой колокольне они установили 4 пулемета, в подвалах — свыше 30 орудий. Но атака гвардейцев была настолько стремительной, что гитлеровцы не успели использовать всех своих преимуществ, и село вскоре перешло в наши руки.

9 декабря кавалерийский корпус продвинулся на 12 километров. Враг понимал, что выход советских кавалерийских частей на тылы елецкой группировки грозит ей гибелью. Однако все попытки гитлеровцев остановить конников оказались безуспешными. Кавалеристы настойчиво шли вперед, то спешиваясь, то бросаясь в лихую атаку. Когда под селом Навесное 60-й кавалерийский полк был остановлен артиллерийским огнем, группа конников во главе с Грачевым и Каджаевым зашла противнику в тыл, забросала прислугу орудий гранатами, а затем ворвалась на огневые позиции и клинками довершила начатое дело. Путь полку был расчищен.

КЛЕЩИ СОМКНУЛИСЬ

Убедившись, что наступление набирает силу и теперь уже фашистскому командованию не остановить его, С. К. Тимошенко решил возвратиться в Воронеж, где его ждали другие неотложные дела. Прощаясь с нами, он строго наказал:

— Смотрите не упустите елецкую группировку! Мы и сами понимали, как это важно. Но чтобы отрезать врагу все пути спасения, наши войска должны были проявить более высокую мобильность, чем гитлеровские части. И мы требовали от генерала Крюченкина максимально ускорить продвижение на север. Именно от кавалеристов зависело, останется елецкая группировка в кольце или успеет выскользнуть из него. В том, что фашистское командование уже не помышляет о наступлении, а думает лишь о том, как вывести свои войска из-под угрозы окружения, у нас не оставалось сомнений после того, как командующий 13-й армией сообщил, что немцы выбиты из Ельца и бегут на запад.

Ни морозы, ни глубокий снег, ни отчаянное сопротивление гитлеровцев не могли остановить наших бойцов. Воодушевляли вести из Москвы: советские войска продвигаются на огромном фронте от Калинина до Ельца, впервые за войну наступление ведут сразу три фронта. Враг все дальше отбрасывается от столицы.

Силы нашей подвижной группы прошли к 10 декабря 40–50 километров. Из Касторного все труднее стало связываться с ними, и мы решили перенести командный пункт в Тербуны. Я еще с вечера послал туда полковника Каминского, чтобы он развернул узел связи на новом месте.

Утром позвонил генерал П. И. Бодин. Он настаивал, чтобы я оставался в Касторном, пока Костенко не возьмет в свои руки управление войсками на новом командном пункте.

— Как же я буду здесь управлять, если у нас прервалась связь с войсками? — возразил я. После некоторого молчания Бодин сказал:

— В таком случае вам действительно незачем задерживаться. Когда рассчитываете быть на новом месте?

— В восемнадцать часов.

— Поздно. Я скажу, чтобы вашему поезду дали зеленую улицу.

Зеленая улица не получилась. Пути были забиты, да и фашистские самолеты, дважды бомбившие наш поезд, затормозили переезд. К вечеру все же мы дотащились до станции Тербуны, развернули обе привезенные с собой радиостанции.

— Куда вышли войска? — сразу же поинтересовался генерал Костенко, едва успев поздороваться с встретившим нас полковником Каминским.

— Два часа назад связь оборвалась и пока не восстановлена.

— Началось! Чем быстрее будут продвигаться дивизии, тем чаще будет нарушаться связь. Федор Яковлевич взглянул на меня:

— Надо что-то делать, Иван Христофорович. Наступает самый ответственный период операции. Связь нам вот как нужна.

Я молча кивнул головой и направился тормошить своих измученных связистов.

— Ну, друзья мои, хотя бы по радио соедините меня с Руссияновым и Крюченкиным.

В эфире неистовствовали фашистские радиостанции. Помехи то и дело нарушали связь. Да и сложностей много — все нужно было кодировать, а на это уходила уйма времени, к тому же из-за плохой слышимости сведения при передаче искажались невероятно. Не очень-то надеясь на радио, я направил к конникам и гвардейцам двух офицеров на самолетах.

В результате больших усилий нам удалось к концу дня собрать далеко не полные сведения о положении войск. Гвардейцы генерала Руссиянова на всем фронте вышли к реке Сосна и окружили врага, засевшего в селах вдоль шоссе, соединяющего Елец и Ливны. 3-я и 32-я кавалерийские дивизии перерезали это шоссе северо-западнее и захватили села Хухлово и Прилепы.

Полковник А. Е. Яковлев принес карту, на которой было отображено положение войск нашей группы к концу 10 декабря. Фронт наступающих соединений охватывал противника, но между деревнями Никитское, Пятницкое и рекой Воргол это кольцо еще не сомкнулось. Между концами дуги зияла 25-километровая брешь.

— Но ведь в район Никитское должны выйти части группы генерала Москаленко? — удивился я. — Где же они?

Яковлев в ответ лишь пожал плечами.

— Почему не запросили штаб тринадцатой армии?

— Пытались, — последовал ответ. — Не получается: мы не знаем их кода.

— Связались бы через штаб фронта.

— Сейчас как раз это делаем.

Где же 13-я армия? Успеем ли мы соединиться с ее ударной группой или противник ускользнет в эту брешь? Когда я доложил генералу Костенко о сложившейся обстановке, он приказал, не дожидаясь получения сведений о местонахождении ударной группы генерала Москаленко, немедленно изменить направление движения кавалерийского корпуса, повернув его на северо-запад, а гвардейскую стрелковую дивизию двигать строго на север, на Иэмалково.