Публичное одиночество - Никита Михалков

Но это как раз и есть тонкость политики тех, кто занимается программами: соединение несоединимого. Создание системы, при которой какая-то картина на фоне других выглядит лучше. Можно опускаться и делать ужасающие программы, а можно, наоборот, поднимать уровень программ.

Сегодня уровень программ нашего фестиваля принципиально выше уровня, который был три года назад. (II, 40)

(2003)

С того момента, как я стал президентом Московского кинофестиваля, во мне впервые живет убеждение, что он самодостаточен.

Мне было бы очень горько и стыдно, если бы и в этом году нам было необходимо на его открытии и закрытии присутствие руководителей страны или Москвы. Если кто-нибудь из них захотел прийти – всегда рады. Но я счастлив сообщить, что на этот раз мы имели возможность не отвлекать президента страны от его более важных дел для того, чтобы поддержать фестиваль.

Хотя мы – Византия. Привыкли думать так: пришел президент на открытие – значит, хорошо относится к фестивалю и к Михалкову. Не пришел – это что-то настораживающее…

Но что бы ни говорили вокруг, я доверяю своему ощущению. Потому что для меня как для режиссера самую важную роль играет атмосфера. И если она спокойная и деловая – значит, мы научились делать свое дело…

Почему я делаю упор на то, что фестивалю сейчас уже не нужна специальная поддержка кого бы то ни было? Потому что, пока она будет нужна, мы каждый год будем бояться: придут – не придут, будет – не будет.

Интервьюер: А как Вы оцениваете конкурсную программу?

Я никогда не вмешиваюсь ни в отбор фильмов, ни в решение жюри. Принципиально хочу доверять людям, для которых это является профессией…

Есть профессиональное жюри, которое определяет победителей так, а не иначе. Это и есть главный взгляд на программу, демонстрирующий независимость фестиваля.

Как Вы считаете, наш кинофестиваль когда-нибудь сможет стать таким же престижным, как в Каннах, Берлине, Венеции?

Конечно, нас за семьдесят лет научили соревновательному рефлексу, но я не вижу в этом необходимости. Я вообще против сравнений.

Что значит – выше? Выше Каннского – в чем? В количестве блокбастеров, в богатстве, в убранстве?

Каннский фестиваль является фестивалем, дающим картинам дорогу к зрителям в Европе. Картины, показанные на Каннском кинофестивале, тем самым привлекают внимание зрителей. Уверяю вас, как только для продюсеров реально откроется российский рынок, они сразу захотят получить на Московском фестивале приз или даже просто показать картину в одной из программ. Это откроет им дорогу к ста миллионам зрителей и автоматически решит вопрос престижности фестиваля…

Сегодня Московский кинофестиваль – смотр кинематографа. Но, увы, это не единственная цель фестиваля. Он будет расти только вместе с развитием проката в России. Тогда Московский кинофестиваль будет абсолютно спокойно конкурировать по звездам, по интересу с любым фестивалем мира. Слишком уж велик рынок… (I, 97)

(2004)

На каждом фестивале существуют разные программы – есть программа официальная, внеконкурсная, есть ретроспективы, есть молодежные программы.

На Московском фестивале созданы все возможности, чтобы люди смотрели разное кино. Если говорить про звезд, про режиссеров, то в этом году приедет Кустурица, будут показаны его картины. А откроет фестиваль картина режиссера Тарантино «Убить Билла. Часть вторая». (I, 105)

(2004)

Интервьюер: Вы могли бы сказать, что у ММКФ «михалковское» лицо?

Я не могу сказать, что у Московского фестиваля мое лицо… Единственное, что могу сказать: это тот фестиваль, который меня лично начинает устраивать во всех отношениях.

Вы хотите сказать, что у него нет проблем?

Проблем у него много…

За что Вы сами могли бы упрекнуть фестиваль?

Претензий будет немало. Я думаю, что все они будут утыкаться в механизм выполнения задач, которые нам поставлены. На какие-то задачи хватает времени, и этот механизм работает, на какие-то времени не хватает, и он барахлит. На какие-то задачи нет ни возможности, ни средств, ни времени, и они если и выполняются, то не так хорошо, как хотелось бы.

Но дело абсолютно не в этом.

Сегодня фестиваль во всех своих программах собирает аудиторию, которой интересно эти программы обслуживать и в них существовать.

На фестиваль приезжал глава кинокомпании «Мирамакс» Харви Ванштейн – человек, который входит в пятерку самых влиятельных кинобизнесменов мира, и я не слышала, чтобы кто-то из наших кинематографистов с ним встречался.

Харви Ванштейн купил мою «Ургу», номинировался на «Оскар», но не получил его, а потом не купил «Утомленных солнцем», а фильм получил «Оскара». Поэтому у нас с Ванштейном сложные, но перспективные отношения.

Я с ним встречался. (I, 107)

(2004)

Интервьюер: Нынешний Московский фестиваль чем-то отличался от предыдущих?

Меня порадовало то, что на фестивале из ста пятидесяти кинолент сто три отечественные. На российские картины зритель просто «ломился», тогда как раньше все ходили главным образом на «иностранцев».

Три года в фестивальной программе нам нечего было показывать. Сегодня три главных приза – наши.

Почему Вы приглашаете гостей фестиваля после его окончания именно в Нижний Новгород?

Нижний Новгород привлекает всем – и историей, и месторасположением. В этом городе нас всегда поддерживают.

Кстати, после поездки два года назад в Макарьевский монастырь знаменитый американский актер Билли Зейн начал учить русский язык. (I, 108)

(2005)

Интервьюер: Что для Вас лично значит Московский фестиваль?

С Московским фестивалем происходит то, чего я и добивался: он стал просто кинофестивалем. Он уже ни с кем не меряется амбициями и не щелкается лбами.

В этом году должны приехать гости, журналисты, должны быть хорошие картины, плохие картины, обсуждения, круглые столы, запланированные выставки, пати, просмотры… Это и есть кинофестиваль, в результате которого мы еще на шажок придвинулись к возможности обсудить в прессе, за круглым столом по телевидению новое движение в сегодняшнем кинематографе, отечественном и зарубежном.

Когда фестиваль измеряется количеством звезд, ничего хорошего не получается. Теперь-то я понял: сколько их ни привози – все равно мало. Потому что звезда тот, кто не приехал. Когда он не приехал – он звезда, когда приехал – дерьмо собачье. И будут говорить, что либо его купили, либо Михалков с ней живет…