Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл

— Послушайте, — заговорил он доверительно. — Мне известно, что дела вашей фирмы очень плохи, — выяснять такие вещи входит в круг моих обязанностей. Пожар на фабрике обеспечил бы вас наличными, чтобы переждать тяжелые времена; имейте в виду, я говорю не о пожаре, тут же потушенном пожарной командой, нет, все здание выгорит изнутри, а если угодно, то заодно сгорят и все ваши бухгалтерские книги. Ради этого я и пришел. Предлагаю следующее: я беру все это на себя, вознаграждение — несколько сот фунтов, при условии, что материалы, которые окажутся на складе в момент пожара, поступают в мое распоряжение. Вы меня поняли?

— Да.

— Все это будет проделано в воскресенье. Вы в это время можете быть где-нибудь в Фрэнкстоне. О страховке не беспокойтесь, все будет сделано как надо — шито-крыто. Комар носа не подточит.

— Послушайте, — сказал я после минутной паузы, во время которой я испытал приступ смутного, необъяснимого страха. — Вы пришли не по адресу. Мы еще не потеряли надежды выпутаться. И вообще мы ни в коем случае не пошли бы на такую аферу. Если наступит конец, мы и с этим смиримся. Ведь фирму возглавляет Фулшэм. Вы его знаете?

— Нет, я с не незнаком. Правда, видел разок-другой. Ему не уйти от банкротства — это по всему видно.

— Не знаю, — сказал я.

— Вы не думаете, что он может принять мое предложение?

— Нет, он и слушать вас не станет. Не такой он человек. Скорей всего, пошлет за полицией.

— Я занимаюсь продажей воска и политуры, — сказал он вкрадчиво. — Я вам ничего не говорил.

— Не беспокойтесь, — ответил я. — Я ничего не слышал. Но можете мне поверить — это дело не для нас.

— Ну что ж, — произнес он после минутного размышления. — Дело ваше. Но я еще вернусь. Еще несколько месяцев такой катавасии — и вы рады будете заключить со мной сделку. А вот это для вашего сведения, чтобы было над чем подумать.

Он назвал ряд предприятий, поджог которых устроил за минувший год. По большей части это были мебельные и обувные фабрики — отрасли, наиболее пострадавшие от депрессии.

— Владельцы их вышли сухими из воды, — заверил он меня. — Ничего не случится и с вашей фирмой. Конечно, если за дело взяться с умом. За неделю до этого вам надо избавиться от готовой продукции и материалов — распродать за полцены. А в страховом полисе должны быть указаны большие запасы всяких материалов. Если нет, значит, вы круглые дураки.

— Скорее всего, что так, — сказал я и улыбнулся.

Я проводил его до дверей. Он укатил на новехонькой машине.

Несколько недель спустя передо мной предстал в конторе человек совсем другого типа. Его лицо хранило следы всех жизненных невзгод, когда-либо обрушивавшихся на него. Он, по-видимому, был убежден, что на все удары враждебных сил может быть лишь один ответ — вступление на избранный им путь. Я готов был признать, что, пожалуй, другого ответа действительно не придумаешь, хотя этот путь и вызывал у меня отвращение.

Это был коренастый, плотный человек с одутловатым лицом и бегающими глазками. На нем был свитер с растянутым воротом, позволявшим разглядеть верхнюю пуговицу серой фланелевой рубашки. Руки у него были грязные, и даже в состоянии покоя сами собой сжимались в кулаки.

Лоб его был прочерчен глубокими морщинами, — следы былых тревог, которые ничто уже не могло разгладить. Они придавали ему вид человека, старающегося разобраться в чем-то очень сложном.

Он тушил окурок в стоявшей на столе пепельнице, а сам прикидывал, какой тон лучше всего взять со мной, учитывая впечатление, которое сложилось у него после первого подозрительного взгляда. Он извлек из кармана брюк кусок подошвенной кожи и передал мне.

— Не купите ли партию кожи? — спросил он.

Я стал разглядывать кусок, разминая его, чтобы определить качество.

— Продам недорого, — сказал он и назвал цену вдвое меньше той, которую запрашивали кожевенные фабрики.

— Это товар Холберга, — сказал я. Мне были знакомы все сорта. Краденый?

— А вы думали нет — за такую-то цену? Конечно, краденый.

За несколько педель до того воры проникли на фабрику Холберга и, как сообщалось в газетах, украли кожи больше чем на двести фунтов.

Фирма «Модная обувь» была должна Холбергу, и под тем предлогом, что у пего похитили такое количество цепного товара, он потребовал, чтобы в дальнейшем мы оплачивали все заказы наличными.

— Подошвенной кожи у нас хватает, — сказал я. — Больше нам не нужно.

— Я отдам за пятьдесят фунтов.

— Нам она ни к чему.

— Тридцать фунтов.

— Мы не возьмем ее даже даром.

Он подумал минуту, не сводя глаз с пепельницы. Внезапно, приняв решение, он вздохнул и спросил:

— Какой у Холберга помер телефона? Я раскрыл свою книжечку и назвал ему нужный номер.

— Можно от вас позвонить?

— Пожалуйста.

Он позвонил и стал ждать.

— У Холберга весь товар застрахован, — пояснил он мне. — Он на этом ничего не потерял. Кто-то взял трубку.

— Алло, — сказал он. — Мистер Холберг в конторе? Я хочу поговорить с ним. Кто говорит? Не важно. Один из его друзей… Хорошо, я подожду.

Зажав трубку между щекой и плечом, он зажег сигарету. И тотчас же цепким движением схватил трубку.

— Это мистер Холберг? Отлично. — Он понизил голос и заговорил тоном заговорщика: — Вот что. Хотите получить вашу кожу обратно за пятьдесят фунтов?.. Да… Вы меня не знаете. Все будет честь по чести, — уверяю вас… Да, это сделал я… В целости и сохранности. Нет, я назвал вам свою цену… Вы можете послать грузовик на Рэндл-стрит. Я буду там. Возле «Модной обуви»… Нет, не на улице… Ваш человек может поехать вслед за мной на грузовике. Не забудьте дать ему денег… Хорошо. Через двадцать минут. Отлично… До свидания. Он положил трубку на рычаг.

— Я знал, что он клюнет на это, — сказал он и впервые улыбнулся. Несколько лишних фунтов пригодятся ему так же, как и всем нам.

Он сел поудобнее и опустил глаза.

— На судьбу вам, как видно, жаловаться грех? — сказал я.

— Барахтаюсь понемногу, — ответил он, вставая. — Нет ли у вас спичек? Мои вышли.

Для таких людей, как он, жульничество было основным занятием, для иных — побочным.

Что касается мистера Р.-Дж. Арнольда — агента по закупке товаров для одного большого магазина в Сиднее, то в мошенничестве он видел всего лишь проявление сообразительности и делового подхода.

Уже при первой встрече со мной мистер Арнольд продемонстрировал свой недюжинный талант закупщика. Он уселся напротив меня, излучая самоуверенность. Лицо его то и дело расплывалось в добродушной улыбке, говорил он в приподнятом тоне и не скупился на комплименты; он