Камелия - Лесли Пирс

— Почему вы так думаете? Мы допросили вчера мисс Фостер. Мистер Дили рассказал нам о ваших отношениях с ней. Она искренне за вас переживает. Она сказала, что Манинг забрал вместо нее письма из «Ньюз оф зе ворлд», и это подтвердил мистер Осборн. Кстати, они вместе их прочитали. Насколько я понял, они оба были расстроены, что от вас письма не было. Я был удивлен только тем, что она обратилась за помощью к мистеру Осборну. Вы работали у него и ушли очень быстро. Почему, мисс Нортон?

— Спросите у них, — отрезала она. — У них есть ответы на все вопросы.

Конрад приехал в больницу около двенадцати часов. Он привез сумку для Мэл, положив туда ее туалетные принадлежности, ночную рубашку, халат и тапочки, а также цветы и коробку шоколадных конфет. Он выспался и выглядел бодрым. Он даже надел свой лучший костюм. Когда Кон вошел в комнату, улыбка исчезла с его лица. Камелия лежала, свернувшись калачиком, и плакала в подушку.

— Что случилось? — спросил он, бросая сумку на пол и подбегая к кровати. Он звонил в больницу в восемь утра перед тем, как выехать из Лондона, и ему сказали, что Камелия чувствует себя намного лучше и повеселела.

Мэл всхлипывала, рассказывая ему о беседе с полицейским. Кону казалось, что перед ним не двадцатичетырехлетняя потрясенная женщина, а отчаявшаяся девочка. У него было такое ощущение, что Камелия снова вернулась в тот день, когда нашли тело ее матери. Тогда она скрыла факты из-за стыда и гнева, но сейчас болезненные воспоминания, страх, чувство вины и назойливость полицейского вернули ее в прошлое.

— О милая, — нежно обнял ее Кон. Он не мог вынести того, что она была в таком горе. — Я пойду в полицейский участок и все им выскажу.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула она. — Те письма испортили мне жизнь, это из-за них я опять в беде. Если ты или я скажем хоть что-то полиции, это лишь ухудшит мое положение. Они запросят мое досье, пройдутся по всем ужасным делам, в которых я была замешана, а у Хелен Фостер они, возможно, узнают день моего рождения. Уж лучше бы Эдвард убил меня, тогда я была бы свободна. Я больше так не могу.

Конрад уехал из больницы с тяжелым сердцем. Медсестра сказала, что Мэл нужен покой, пока она не выздоровеет окончательно. Она говорила это так, как будто Кон был виноват в том, что Камелия расстроена. Медсестра также отметила, что официальные часы визита с половины третьего до четырех днем и с семи до восьми тридцати вечером. Мэл просила его не идти в полицию, поэтому ему надо было убить время до половины третьего. Так как он никогда раньше не был в Бате, он поехал туда, чтобы посмотреть город.

Опять выглянуло солнце. Конрад припарковал машину возле Виктория-парк и решил пройтись пешком. Все его мысли занимала Мэл, но он все равно был околдован тем, что видел вокруг. Парк был просто изумителен. Высокие деревья оделись в золотистые и оранжевые листья, клумбы пестрели цветами, пышные лужайки простирались к террасам, на которых стояли дома эпохи Регенства.

Конрад был околдован еще больше, когда прошел по городу вдоль широкой главной улицы, мимо элегантных больших магазинов, а потом свернул в маленькие узкие переулки. Казалось, цветы росли повсюду: они висели в корзинах, стояли на подоконниках и в горшках возле ресторанов и кафе. Он купил себе пару булок и, спросив у продавца дорогу, пошел в сторону знаменитого Пултни-Бридж, чтобы там их съесть.

Конрад всегда думал, что ни один город не сможет превзойти Дублин по красоте и особой атмосфере, но когда он стоял и смотрел на бурный поток реки, переливающийся через плотину, он понял, что Бат почти так же прекрасен. Дома здесь были выстроены из прозрачного золотистого камня, деревья тянулись к воде, вдоль каналов стояли красивые лодки. Когда Конрад побродил по городу, он понял, что Бат похож на большой амфитеатр. Грациозные дома возвышались на зеленых холмах. Как и говорила Мэл, туристы были повсюду. На шеях у них висели фотоаппараты, в руках они сжимали путеводители и восхищенно вздыхали, глядя по сторонам. Бат скорее всего был похож на живой музей времен Римской империи. Жители очень любили свой город. Старушки ходили, опираясь на палочки, молодые мамы гуляли с малышами, дородные работяги выстраивали леса. Все они были счастливы здесь. В красивом парке у реки было немного туристов. Там в основном сидели рабочие, которые пришли сюда отдохнуть в обеденный перерыв. Теперь Конрад понимал, почему Мэл влюбилась в этот город.

Он вздрогнул, когда посмотрел на реку. Если бы не находчивость и смелость Мэл, ее могли бы выловить из этой реки. Может быть, она никогда полностью не оправится после этого случая.

Был только один способ вылечить подругу — разгадать все секреты и узнать о ней всю правду. Пришло время заступиться за нее тому, кто не был замешан в этой истории.

Конрад отвернулся от плотины и решительно направился к телефону.

В девять часов вечера Конрад выехал на дорогу, ведущую в «Окландз». Весь день он провел с Мэл, а затем вернулся в мотель, находившийся в деревне Вестон, чтобы привести себя в порядок и переодеть рубашку. В половине восьмого он опять был в больнице у Мэл, которая была так же подавлена, как и раньше. Она читала газеты, и новость о том, что Эдварда еще не поймали, расстроила ее еще больше. Конраду не удавалось ее развеселить. Он так нервничал, что едет в «Окландз» без ее ведома, что не мог сказать ничего, кроме нескольких утешительных слов.

Входная дверь открылась прежде, чем он успел припарковать свой «Мини» возле конюшни между большим серым «Даймлером» и черным «Бентли».

Он догадался, что на крыльце стоял Магнус, хотя по его росту, широким плечам и осанке нельзя было сказать, что это семидесятилетний старик, перенесший удар. Когда Конрад вышел из машины, мужчина пошел ему навстречу, и тогда стало заметно, что Магнус хромает на одну ногу.

— Вы, должно быть, Конрад? Добро пожаловать в «Окландз». Я Магнус Осборн. Входите.

Мэл очень часто рассказывала об этом доме. Конраду показалось, что он уже был здесь. Но несмотря на это, холл поразил его своим величием. Здесь не было ни одного дырявого сиденья или потертого ковра, как в деревенских отелях Ирландии. Кон посмотрел на канделябр, на обои и белую краску и почувствовал себя неловко. Он вдруг осознал, как жалко он выглядит в своем дешевом костюме на фоне этой роскоши.

Через приоткрытую дверь ему удалось заглянуть в элегантную, освещенную свечами столовую, из которой доносились голоса и звон бокалов. В баре тоже было много людей, в основном это были бизнесмены в строгих костюмах. Негромко звучала классическая музыка.

— Я подумал, что нам лучше поговорить в моей личной гостиной, — сказал Магнус, провожая Конрада вверх по лестнице. — В отеле много народу, в любую минуту могут войти гости. Сэру Маелзу удалось приехать сюда, несмотря на то, что у него мало времени. Он прибыл час назад.