Святой Грааль - Юрий Никитин

Расщелина сузилась, сомкнулась наверху, а под ногами был ровный пол, усеянный скатившимися со стен камнями от кулака до барана размером. Быстро темнело, когда Томас оглянулся, сзади оставалась светлая щель, там блистало солнце, а спереди пахло гнилью, тленом, перепрелыми листьями, сладковатым запахом разлагающегося мяса.

Олег оглянулся, заорал бешено:

— Быстрее! Подбери зад!

Томас обиженно понесся как лось, сшибая со стен камни железными плечами, перепрыгивая через валуны, но все не мог догнать калику, тот мчался, как выпущенная могучей рукой стрела из составного лука. Томас запыхался, разогрелся, начал хватать ртом воздух, захлебываясь жаром, и тут ход изогнулся, под ногами затрещали человеческие и звериные кости.

Ворвались в объемную пещеру — с высоким сводом, там свисали длинные сосульки, унылые и мертвенно-бледные. Посреди пещеры темное озеро, пахло затхлым, со стен опускались длинные серо-седые космы мха, влажно блестела плесень, а стены покрыты гладкой слизью.

Томас услышал, как в груди калики сипит и свистит, словно там раздувают кузнечные мехи, но калика угрюмо буркнул, перехватив сочувствующий взгляд:

— Себя послушай!.. Даже собаки гавкают.

Томас дышал часто, глубоко, стараясь стряхнуть обморочное состояние. Руки тряслись, мокрая рукоять выскальзывала из негнущихся пальцев. Олег быстро повернулся к темнеющему ходу, из которого выбежали — оттуда слабо доносились голоса, топот, лязг железа, а гадостный запах стал мощнее. Томас видел, как друг люто потряс кулаками, затем внезапно успокоился, насторожился.

Земля дрогнула, издалека донесся глухой удар. Сильно дохнуло зловонием, грохот стал тише, слышно было, как укладываются скатившиеся сверху камни.

— Обвал? — спросил Томас, похолодев.

— Завалило, — ответил Олег со странным удовлетворением. Грудь часто вздымалась, налитые кровью глаза смотрели остро, с бешенством. — Никто не выберется!

— А мы? — прошептал Томас.

— Авось, сэр Томас... Если бог не выдаст, враг не съест.

Он сплюнул на каменный пол серый комок пыли, растер подошвой. Лицо его было перекошено, Томас вдруг со страхом понял, что впервые видит смиренного и вроде бы даже сонного калику в ярости.

— Я устал драться, — сказал Томас. — Домой бы...

— Уже? А я только-только начал расходиться! Мы, русские, запрягаем медленно.

Он вдруг посмотрел наверх, ухватил Томаса за руку, резко дернул. Томас упал, его протащило, что-то грохнуло, в глаза брызнуло осколками камня. На том месте, где только что стоял, лежала огромная каменная сосулька, сорвавшаяся с потолка, размером с боевого коня.

Олег помог быстро встать, потащил по краешку озера вдоль изогнутой стены. Из темной воды высовывались странные круглые головы, белесая шерсть уныло обвисала, круглые лягушачьи глаза провожали бегущих людей немигающими глазами. Однажды к Томасу протянулись мокрые руки, между пальцами топорщилась тонкая перепонка, как у гуся, но на пальцах зловеще загибались длинные когти. Он вскрикнул, обогнал Олега.

Глава 20

Томас нырнул в ближайшую щель, не дожидаясь калику. Из озера уже выходили странные существа, с них стекала вода, в сумраке блестели когти и зубы. Вдвоем пробежали несколько шагов, пригибаясь, задевая головами ход. Затем туннель расширился, они перешли на быстрый бег, Томас все еще держался впереди, но вдруг он вскрикнул и остановился так резко, что Олег с разбегу налетел на его железную спину, зашибся и разъяренно зашипел как огромный змей.

Они были на пороге исполинской пещеры. Свод терялся во мраке, стены отстояли одна от другой на сотни шагов, что-то напоминало Томасу подземелья агафирсов. Посреди пещеры лежала исполинская кроваво-красная плита, по бокам шла надпись древними чертами и резами, которые, как помнил Томас из старых легенд, в Британию занесли переселенцы из Киммерии-Скифии. Плита протянулась саженей на десять, но Томас еще с порога понял, что это не камень, а исполинский гроб. Гроб неведомого великана! Каменная крышка из красного гранита, толстые края от тяжести словно слились с нижней частью, как слились бы две половинки воска в жаркий день.

Олег со злостью толкнул в спину обеими руками:

— Быстрее, дурень! Быстрее!

Томас кое-как обогнул каменный гроб, от него странно повеяло теплом. Олег на миг прильнул к камню:

— Святогор!.. Святогор!

Томас оглянулся с другого конца пещеры, ему скорее почудилось, чем услышал тяжелый вздох, словно вздохнула сама гора, в пещере стало тесно:

— Муромец?.. Ты?..

— Олег Вещий! Святогор, старое оружие здесь?

Томас напряг слух, на этот раз отчетливо услышал могучий низкий голос, заполнивший пещеру, словно раздвигающий тесные стены:

— Олег Вещий?.. Я ж готовился к тебе в пещерники... Там лишь святые книги...

Дальше Томас не расслышал, громко застучали подошвы калики. Ход круто свернул, пробежали через небольшую пещерку. Под ногами взвилась цветная пыль, в углах рядами стояли узкогорлые сосуды, на стене блестело огромное металлическое зеркало, под ним два великанских сундука, груды женского платья.

Томас шарил взглядом, но Олег ударил между железных лопаток:

— Здесь Синегорка жила!.. Жена Святогора... Чаши нет!

Выбежали, хватая ртом воздух, Томас первым услышал тяжелые шаги, замедлил ход, повертел головой и остановился. Шаги, сотрясающие стены, доносились впереди, они близились.

Томас почти с облегчением вытащил меч, прислонился к стене. Грудь ходила ходуном, пот заливал глаза, дыхание вырывалось, как из ржавой трубы. Олег остановился, в горле хрипело, лицо было измученное, постаревшее.

Тяжелые шаги оборвались, на пороге пещеры, загораживая выход, встал громадный — в два человеческих роста — тяжелый зверь, древний страшный ящер, покрытый роговыми пластинами-щитами так плотно, что между ними не было щелей. Острые широко расставленные глаза холодно смотрели из прорези в толстом черепе, ни на миг не выпуская калику из поля зрения. Зверь стоял на задних лапах, опираясь на толстый хвост, усыпанный поверх костяных плиток шипами, роговыми наростами. Грудь дракона блестела металлом, а передние лапы, укороченные и на вид слабые, были вдвое толще рук Томаса.

— Матерь Божья, — пролепетал Томас. Он покрепче сжал меч, стиснул челюсти и приготовился бить и крушить, пока не падет в славной битве.

Голос калики прозвучал странно напряженно:

— Погоди, Томас... Это ты, Сардан? Не таись, я вижу тебя в любой личине!

Дракон тяжело шагнул вперед, внезапно резко распахнулась пасть. Рев потряс Томаса, он присел, словно хватили молотом по шлему, едва удержал меч. В голове звенело, он ощутил себя беспомощным, собственный голос показался слабее комариного писка. В ответ что-то гаркнул калика, взревел еще раз дракон, и сквозь грохот в уши Томаса вонзился резкий голос, бешеный от ярости: