Панцирь - Андрей Гардеев

А потом Семипалый подловил и зацепил ударом ноги по голени. Лишь вскользь, кость не повредил, но моды взвыли, отгоняя боль. Равновесие я потерял, покачнулся, и следующим движением враг попытался закончить стычку. Успел перехватить руку – острие замерло в десяти сантиметрах от носа. Меч пришлось выпустить и тот зазвенел, ударившись о брусчатку.

Мощь дикая. Двумя руками я с трудом удерживал одну. Модуль еще и издавал какие-то животные звуки: смесь рычания и стрёкота. Я смотрел на разбухшие шевелящиеся ленты белого цвета, и чувствовал, как по вискам тёк пот.

Семипалый вдобавок еще бил свободной рукой, обрабатывая голову. Удары слабые, но я не расслаблялся: скручивался, подставлял плечо, руки, оставался в движении.

Кряж поддержал, запустив два тонких серебристых шипа в Семипалого.

Первым конструктом промазал, второй повредил мышечный корень на ноге, перерезав его в середине.

Жалко, конечно, но сам я справлялся плохо. Помощь была необходима.

Щиты ослабели и Унгур получил свободу. Он тут же выстрелил в Кряжа. Пуля базаргана ударила в кирасу – пробить не смогла.

Оракул быстро восстановил концентрацию и щиты, поэтому вторая и третья пули начали свой рикошетный танец. Одна из них и ранила Унгура в ногу. Он завалился на щит впереди, да так и остался лежать, стиснув зубы от боли.

В момент, когда я услышал треск собственных мышцы, а в голове пустота звенела, Желчь пришла на подмогу:

– Тан, белизна!

Сработала память тела, пронесенная через обнуление. Я развернул левую руку модулем к Семипалому и закрыл глаза. Вспышку увидел даже сквозь закрытые веки. Хтоны в боку щелкали, опустели один за другим. Слабость затопила тело, но я не терял контроль. Давление ослабло, враг натурально зарычал.

Глянул.

Семипалый щурился, правый глаз ему выжгло – сплошь кровяной сгусток.

Ничего себе.

Рванул из футляра на наруче нож и, пока клинок не воткнулся мне в лицо, дважды засадил оружие врагу в промежность. Само собой, там никакой защиты не было. Так смачно получилось, со всей силой, по рукоять: первый раз, пробивая хозяйство насквозь, второй, цепляя артерию.

Семипалый издал странный звук и наоборот усилил давление. Скинув нож, я успел подставить под острие ладонь; после надавил от себя. Семипалый пробил плоть и порезал кожу на лице, прямо у глаза. Дальше продвинуться не мог. Стискивал зубы, рвал жилы.

Я смотрел на это с безразличием; моды казалось заморозили меня всего.

Уверен, нанес значительные повреждения. Оставалось ждать.

– Что железножопый, не ожидал такого? – насмехалась Желчь. – Модулей до ушей наставил, думал любого заберёшь? Нас так просто не сглодать, подавишься шутова блевотина, зубы обломаешь, урод шанкарский. Пыль. Мошенник. Шут.

Ее хриплый голос умудрился звенеть от возбуждения. Я бы радовался, если бы моды временно не выжгли всё внутри.

Так мы и провели следующие десять секунд. Он из последних сил давил, пытаясь достать – я сопротивлялся, оттягивая руку к нему. А Желчь кричала оскорбления.

Весело.

Боли от поврежденной руки и сорванных мышц не чувствовал. Быть эффективным мне ничего не мешало, а вот Семипалый ослабел. Он бросил взгляд вниз. Там всё в крови, остатки штанов пропитались, кожа вся в красном, под ногами здоровенная лужа. В итоге Семипалый свалился на колени: не осталось сил. Я еще подождал секунды четыре, придерживая клинок в стороне, ощущая как уходит сила встречного движения. Затем подобрал нож и вбил гулю в глазницу; на всякий случай провернул.

Мало ли что.

Он упал.

Отдышавшись, я перевернул тело лицом вверх. Аккуратно снял модуль с предплечья, вырвал нож и вдел в ножны, затем занялся Унгуром.

Ятим уже к тому времени поднялся на ноги. Осторожно баюкал раненную руку. Выглядел виноватым.

– Ты, Ятим, тупица, – сказал я с безразличием в голосе, размазывая одноцветный ихор с двух сторон продырявленной ладони.

– Знаю, Не-Дядя, – состроил грустное выражение лица и виновато опустил голову.

Я хлопнул его по плечу, оставляя кровавую метку на кирасе.

– Не переживай. Будут еще глупости и страшнее в твоей жизни.

Выпил остатки ихора из ампулы, “запенил” рану сангом и перебинтовался наспех.

– Берите самое ценное и валим.

Глава 27

Итог

– Говорят, Унгур, ты нас сильно видеть хотел? Так настойчиво людей посылал, – голос звенел от иронии. – Вот, увидел. Приглашение приняли, пришли, чего-надо-то?

Унгур сидел на камнях, был бледным; пучил глаза как сумасшедший. Надеяться ему больше не на что. Хоть мы и остановили кровотечение, жить ему оставалось недолго. Положению не позавидуешь. Окружили его, и ощущалось это, должно быть, давяще.

Каждый был