Увидеть лицо - Мария Барышева

— А воронка? — спросила Алина. — Что это было?

Оксана виновато развела руками.

— Извини, Аль.

— Значит, теперь мы сможем проснуться и все закончится?

Рыжеволосая голова утвердительно кивнула.

— Да. Ты заберешь их. Этот снотворец зашел слишком далеко, и он наказан за это. Но и ты будешь наказана тоже. Неосведомленность не снимает ответственности. В нарушении равновесия есть и доля твоей вины.

— Я умру? — дрогнувшим голосом спросила Алина, зябко охватывая себя руками.

— Нет. Ты будешь жить, но только жить. В реальности. Прогулки по снам для тебя закончены. Навсегда.

Алина нахмурилась, пытаясь понять — огорчена она или нет, но так и не поняла. Она снова взглянула на остальных — на Виталия, одной рукой обнимающего сестру, а другой треплющего по голове весело скалящегося пса, на Олега, что-то говорящего своей матери, улыбаясь счастливой мальчишеской улыбкой, на Жору, хмуро беседующего со своим отцом, на Ольгу, что-то жарко доказывающую Татьяне, которая отрицательно качала головой и посмеивалась, на Петра, который все так же стоял в сторонке, держа на руках сына, и разговаривал с тощим нескладным мужчиной — верно, тем самым, который когда-то угодил под колеса его автобуса. А потом она отвернулась и долго говорила с Оксаной, и говорили другие, на какое-то время позабыв о существовании друг друга, — говорили с теми, кто олицетворял их боль и их вину — и боль и вина уходили все дальше и дальше, оставляя после себя лишь печаль, в которой не было ни тяжести, ни темноты. Они никогда никому не скажут, о чем были эти разговоры — они не скажут этого даже друг другу. Есть вещи, который должен знать только один человек.

А потом пришедшие начали отступать обратно к лестнице. Их отпускали — неохотно, со слезами, с горечью, но отпускали, потому что таков был порядок вещей, и они удалялись с каждым шагом, продолжая смотреть на них и прощально улыбаться — каждый своему человеку, и Петр уходил вместе с ними, качая на прощанье широкой мозолистой ладонью и продолжая улыбаться все так же виновато. И Татьяна, отступив от Ольги на шаг, кивнула ей, и Ольга, развернувшись, тоже отступила, становясь рядом с ней и глядя на остальных, которые теперь стояли рядом друг с другом. Олег, вытирая ладонью мокрое от слез лицо, спросил:

— Что ты делаешь? Тебе ведь на эту сторону!

Ольга покачала головой.

— Нет.

— Оля, не валяй дурака! — возмутилась Алина и подошла к ней с явным намерением удержать силой. — Что это ты надумала?! Ты ведь с нами, а не с ними!

— Больше нет, — ответила Ольга и невесело усмехнулась. — В том, настоящем мире, меня нет уже несколько минут. Я думала, ты знаешь.

— Нет! — Алина схватила ее за руку и крепко сжала пальцы — так же, как совсем недавно Харченко держала ее ускользающую руку. — Не может быть! Как это могло случиться?!

— Сердце, — Ольга посмотрела на нее, и внезапно ее глаза стали отчаянно несчастными. — Поэтому поторопитесь. У вас тоже мало времени.

Алина внезапно обняла ее и глухо сказала.

— Вот уж не думала, что сделаю такое!

— Да я сама в шоке! — Ольга вымученно усмехнулась. — Спасибо.

Алина отпустила ее, прижимая ладонь ко рту, и Ольга подошла к Жоре и, прежде чем он успел что-то сделать, обхватила его за шею и крепко поцеловала прямо в губы.

— Ты все-таки ничего мальчишка! — весело сказала она его изумленным глазам. — Не злись за то, что я тогда наговорила, просто у меня такой характер. Надеюсь, у тебя все сложится. Пока, народ! Вспоминайте меня и, по возможности, без мата.

Отвернувшись, она подошла к Татьяне и та протянула ей руку, и Ольгина ладонь легла в нее, и вслед за остальными они подошли к радужной стене, прошли сквозь нее и начали подниматься по лестнице — все выше и выше. Жора сел на корточки и обхватил руками голову, что-то бормоча, прочие же не отрывали глаз от уходящих и смотрели, пока те не исчезли.

А потом и они исчезли тоже.

Четверо людей открыли глаза одновременно и долго смотрели кто куда, пытаясь осознать, что произошло и где они находятся. Потом начали с трудом подниматься, словно древние старики, потерянно озираясь и все еще не в силах поверить, что на этот раз они проснулись окончательно.

— Старая добрая реальность! — Олег закряхтел, растирая спину, потом уставился на свое запястье. — Четыре часа… Поверить не могу, всего лишь четыре часа прошло! Как это так?! Мне казалось прошло лет двести!

— Может, и больше, — Жора присел возле лежащей Ольги и осторожно прижал ладонь к ее шее, потом опустил голову и ударил себя кулаком по колену. Виталий поочередно подошел к телам Алексея, Марины и Петра и негромко сказал:

— Мертвы. А выглядят… будто спят.

— А может… — начал было Олег, но Воробьев отрицательно покачал головой.

— Нет. Они умерли.

Кривцов выругался, подобрал с пола свою кепку, обтряхнул ее о колено и нахлобучил на голову, после чего пробормотал:

— Эх, Петька, Петька!.. Бедняга!..

Виталий подошел к Алине, которая стояла, привалившись к стене, и расширенными от ужаса глазами смотрела на Кристину, которая все так же сидела возле окна, сильнее, чем раньше, завалившись набок. Ее куртка промокла от крови, а на лице навечно застыла злая досада. Распахнутые глаза стеклянно смотрели в никуда.

— Алюш? — Виталий обнял ее, и Алина, пьяно покачнувшись, привалилась к его груди. — Как ты, рыжик?! Как?!

— Господи… я человека убила!.. — хрипло пробормотала она.

— Нет, Аль, — он погладил ее по волосам. — Нет. Человека ты не убивала.

— Уходить надо! — деловито заметил Жора, поднимаясь. — Как мы объясним гору трупов, если нас тут застукают?! Как мы вообще будем с ними разбираться?!

— Придумаем, — Виталий отпустил Алину и повелительно махнул Олегу, который поспешно подбежал и поддержал девушку с другой стороны. — Потом. Я хочу отвезти Алю в больницу. Немедленно. Но вот это заберу сразу…

Он подошел к Кристине и Алина отвернулась, чтобы не видеть, как Виталий будет выдергивать нож из мертвого горла. Олег ободряюще подмигнул ей.

— Молодчина ты, Алька! Будешь награждена орденом за спасение засыпающих!

— Дурак, — сказала она, слабо улыбнувшись, и Олег, усмехнувшись, повел ее из комнаты.

— Ну, какой есть! Идем, нечего тебе здесь делать. Дальше мы будем разбираться.

Они вышли на улицу — все четверо, и пока Виталий запирал дверь, жадно смотрели по сторонам, глубоко вдыхая осенний воздух. Жора, ошеломленно качая головой, пробормотал:

— Не знаю, сколько пройдет времени, прежде чем я окончательно поверю, что проснулся. Но мы ведь проснулись? Да, Аля?