1941. Совсем другая война (сборник) - Андрей Буровский

Что можно сделать за двадцать лет?

Ну, за такой срок можно сделать многое — например, за срок с 1990 по 2010 год можно почти полностью уничтожить могучий потенциал сверхдержавы, как это было сделано «россиянцами» во главе с Ельциным и ельциноидами. Но, как известно, ломать — не строить, душа не болит.

А что можно за двадцать лет построить?

Что ж, реальная история России в XX веке дала ответ и на этот вопрос. Всего за двадцать лет Россия из лапотной стала «днепрогэсной», «магнитогорской», бронетанковой и авианосной!

Думаю, если бы в 1920 году Сталина спросили: «А знаешь, Иосиф, какой будет Россия в 1940 году?» — и развернули бы перед ним картину будущей державы, то сам же Сталин и усомнился бы в возможности подобного за срок в двадцать лет.

Ведь тогда, в 1920 году, даже самые стойкие и толковые большевики могли лишь догадываться, на что окажется способен народ, все творческие и созидательные силы которого будут призваны к делу новой, Советской властью. Ведь ни один предыдущий период мировой истории, ни одна страна мира (даже Япония после «революции Мэйдзи» 1867 года) не давала нам примеров подобного.

В 1920 году России лишь предстояло понять и узнать — на что она способна, работая сама на себя… К 1940 году она это узнала, но как многое свинцовое и мерзкое, доставшееся нам от царизма и капитализма, к этому году мы еще не изжили.

Обычно говорят о крахе 1941 года. А ведь можно посмотреть на тот год и иначе! В некотором отношении мы можем говорить о нашем триумфе в 1941 году! Триумфе нового строя, нового человека! Даже в 1941 году многие советские воины сражались не менее умело и эффективно, чем в 1943, 1944 и 1945 годах.

Я уже не говорю о героизме. Уже на второй день войны, 23 июня 1941 года, начальник ОКХ генерал Гальдер записал в своем служебном дневнике:

«Противник в белостокском «мешке» борется не за свою жизнь, а за выигрыш времени».

Что, те, о ком это сказано, считали, что они накануне краха? Нет, это сказано о тех, кто 22 июня 1941 года начал готовить почву для штурма Рейхстага в апреле 1945 года и нашего триумфа 9 мая 1945 года.

Разве можно сказать, что пограничники Берии, пехотинцы генералов Микушева и Руссиянова, летчики Бориса Сафонова, танкисты полковника Катукова, артиллеристы генерал-майора Москаленко, защитники Рава-Русской, Бреста, Одессы, Севастополя, Смоленска потерпели в 1941 году крах? Один из лучших фильмов немки Лени Рифеншталь называется «Триумф воли». Однако наиболее точно это емкое определение подходит для тех, что приняли первый бой летом 1941 года и стали в 1941 году «просто землей и травой».

Не крах, а именно и только триумф — единственное слово, которое характеризует последние минуты их жизни!

Триумф воли!

До этого ни одна армия мира не смогла выстоять под ударами Вермахта, а мы его сдержали. И то, что сдержали не сразу, славы у нас не отнимает. Зато достойно гордости то, что только советские люди так быстро оправились, так быстро восстановили способность не только сражаться, но и побеждать! До Москвы Вермахт не дошел, а дополз.

В целом в 1941 году новая Советская страна тяжелейший экзамен сдала если и не блестяще, то вполне достойно.

Поражения в приграничном сражении 1941 года, сдача в плен в первые месяцы войны до миллиона человек — это наследие царизма и капитализма.

А то, что миллионы советских людей с первого дня войны сражались героически, и сражались на отечественной боевой технике — это заслуга социализма и Сталина.

Между прочим, насчет массовой сдачи в плен… Возможно, эта тема несколько уведет нас в сторону, но я немного на ней остановлюсь.

Во-первых, присмотримся к сводным цифрам. В октябре 1941 года Гитлер обнародовал явно пропагандистскую цифру в 2,4 миллиона взятых в плен на Восточном фронте.

При этом на 1 февраля 1942 года — по немецким учетным данным, хранящимся в федеральном и военном архивах ФРГ и Центральном архиве МО РФ, — в лагерях ОКВ находилось 1 168 267 советских военнопленных, используемых в немецкой экономике.

Кроме того, в конце июля 1941 года в связи со скоплением большого числа военнопленных на сборных пунктах и в пересыльных лагерях немцы освободили из плена в период с 25 июля по 13 ноября 1941 года 318 770 человек — украинцев, белорусов, прибалтов и т. д., оставшихся, естественно, на оккупированной территории.

Суммирование 1 168 267 и 318 770 дает нам не пропагандистскую, а достаточно реальную «немецкую» цифру — 1 487 037 человек наших пленных в 1941 году.

С другой стороны, потери основных советских фронтов пропавшими без вести и взятыми в плен в 1941 году составили: Северо-Западного — 142 190 человек, Западного — 798 465; Юго-Западного — 697 860; Южного—188 306; Резервного — 10 000; Брянского — 138 417; Ленинградского — 74 280 человек. Суммарно — 1 959 518 человек.

Думаю, примерно треть этой цифры с учетом ситуации 1941 года надо отнести на тех пропавших без вести, кто пал в боях. Тогда «советская» цифра пленных окажется равной примерно 1,3 миллиона человек. И она хорошо согласуется с «немецкой».

Учитывая умерших в плену и т. д., можно с достаточными основаниями говорить о примерно полутора миллионах советских солдат, оказавшихся в плену в 1941 году.

Что же до цифры фюрера в 2,4 миллиона, то, во-первых, официальные документы Вермахта фиксируют на 10 октября 1941 года около 1,8 миллиона пленных советских солдат. (См.: ВИЖ. № 2. 1992 г. С. 51.) Подсчеты же по сводкам германского Верховного командования дают цифру в 2 561 тысячу военнопленных. Это уже третья здесь «немецкая» цифра, не считая «цифры фюрера». И, как и цифра Гитлера, цифра в 2 561 тысячу военнопленных тоже явно пропагандистская, то есть не соответствующая действительности.

Говорить так имеются следующие, например, основания. По тем же сводкам германского Верховного командования в районе Киева было пленено 665 тысяч человек — такую «киевскую» цифру можно часто увидеть в «россиянской» печати, как и в книгах Резуна-«Суворова». Но вся численность войск Юго-Западного фронта к началу Киевской оборонительной операции составила 627 тысяч человек.

Безвозвратные потери (куда входят убитые, умершие на этапе санитарной эвакуации, пропавшие без вести и пленные) за все время операции составили 616 304 человека. В структуре безвозвратных потерь Юго-Западного фронта в 1941 году пропавшие без вести и пленные составили 64,49 %. С учетом этого итоговая оценка дает примерную цифру взятых в плен под Киевом на уровне 250–300 тысяч человек, что согласуется и с воспоминаниями, например, Гудериана.

То есть коэффициент немецкой лжи, исчисленный по Киевской операции, можно принять равным (625:300) примерно двум, что уменьшает сводную цифру 1941 года германского Верховного командования до примерно 1,3 миллиона человек.

Окончательно цифру советских военнопленных в 1941 году мы можем принять после анализа немецких данных на уровне все тех же полутора миллионов человек.

И вряд ли — более того.

Это — во-первых…

Но есть и во-вторых! Обычно забывается, что среди тех, кто сдавался немцам в плен летом 1941 года, было немало призывников 1940–1941 годов из числа жителей Западной Украины и Западной Белоруссии. А многие из них не отличались ни идейным, ни нравственным развитием, потому что их родители и они сами психологически и житейски остались после 1917 года в затхлой атмосфере царской России и панской, капиталистической Польши.

Вот эти нестойкие, не воспитанные человеческим словом и делом «парубки» и поднимали руки вверх в первую очередь. И таких было не так уж мало. С учетом цифры призыва в РККА этого контингента до войны и в первые военные недели цифру таких сдавшихся можно определять, пожалуй, на уровне до 300 тысяч человек.

Мы имеем, к слову, еще один пример уже точно документированного массового дезертирства и сдачи в плен формально советских воинов в 1941 году. Почти все призывники в Красную Армию из числа крымских татар, а это — около 20 тысяч человек, почти сразу же после боевого соприкосновения с частями Вермахта в Северном Крыму, а многие — и до этого, дезертировали из РККА, а потом служили у немцев.

Но разве причиной тому был новый социалистический строй, а не вековая социальная отсталость отцов и дедов этих молодых татар, которая сама была производным от вековой политики царизма?

Кроме того, к 22 июня 1941 года в РККА служило и определенное число лишь формально советских граждан, на деле враждебных Советской власти. Уж эти-то поднимали руки вверх не вынужденно, а со злобной радостью.

В итоге, за вычетом добровольно или почти добровольно сдавшихся в германский плен в 1941 году, можно говорить о примерно миллионе действительно плененных в боях советских воинов.

Если вспомнить, как началась война, это не такая уж и разгромная цифра. Мы иногда забываем, что тогда, в 1941 году, на огромном тысячекилометровом фронте развернулись боевые действия такого масштаба, который был до этого мировой истории войн неведом — даже если сравнивать их с самыми крупными битвами Первой мировой войны. Беспрецедентными были и динамика боевых действий, и их оперативная глубина.