Россия — Советский Союз, 1946–1991 гг. - Евгений Спицын

1. Новое политическое мышление и новые приоритеты внешней политики СССР.

2. Общеевропейский процесс и его роль в крушении СССР и ОВД.

3. Процесс урегулирования в Афганистане и вывод советских войск.

4. Новая политика СССР на Дальнем Востоке и Юго-Восточной Азии.

5. Антикоммунистические «революции» в Центральной и Восточной Европе.

6. Крушение ГДР и создание единой Германии.

7. Комплекс международных соглашений о разоружении (РСМД, ДОВСЕ, СНВ-1).

8. Война в Персидском заливе и роль СССР в решении Ближневосточного кризиса.

9. Итоги «горбачевской перестройки» во внешней политике.

В начале марта 1985 г. скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС К.У. Черненко, и новым главой партии был избран М.С. Горбачев, в результате чего в высшем руководстве состоялась смена политических поколений. Новый лидер партии представлял собой относительно молодое поколение высших руководителей страны, и на первых порах пользовался его поддержкой, сочетавшейся с поддержкой наиболее дальновидных, опытных и ответственных представителей старой партийно-государственной элиты, которые сами сознавали необходимость кадрового, экономического и научно-технического обновления страны, оказавшейся в определенном кризисе.

Ясной внешнеполитической программы обновления у М.С. Горбачева и его команды, вероятно, еще не было, но было ясно и то, что он принадлежал к той части высшего политического руководства страны во главе с Ю.В. Андроповым, которая считала, что:

• необходимо отказаться от прежней, крайне жесткой конфронтации с Западом,

• выйти из международной изоляции, в которую СССР попал после начала Афганской войны,

• в обмен на примирение с «империалистами» получить от них доступ к передовым гражданским технологиям и сосредоточиться на решении задач экономической модернизации страны.

А все это, естественно, предполагало проведение более гибкой внешнеполитической линии, чем прежде.

Первые признаки новой внешнеполитической линии стали заметны при прежнем лидере страны, когда в январе 1985 г. СССР и США смогли согласовать вопрос о предмете и целях своих переговоров по космическим и ядерным вооружениям, которые начались в Женеве в марте 1985 г. Это было первым шагом к возобновлению диалога по стратегическим вопросам, прерванного два года назад после известного инцидента с корейским «Боингом». Кроме того, в феврале 1985 г. Советский Союз пошел на беспрецедентный шаг, подписав с МАГАТЭ соглашение о постановке под международный контроль ряда реакторов советских атомных электростанций. В апреле 1985 г. новое советское руководство заявило о введении моратория на принятие ответных мер в связи с размещением американских ракет среднего радиуса действия и крылатых ракет в Европе. Таким образом, Москва стала явно демонстрировать свое горячее желание улучшить отношения с западными странами, и в дипломатических кругах, впервые после продолжительного перерыва, стал активно обсуждаться вопрос о возможном проведении очередной советско-американской встречи на высшем уровне.

Все европейские союзники США, прежде всего, премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, которая встречалась с М.С. Горбачевым в декабре 1984 г., с нескрываемым облегчением и надеждой встретили перемены во внешней политике Москвы, всячески убеждая американскую администрацию отнестись с большим вниманием к этим переменам. Более того, совсем недавно стало известно, что в одном из личных писем президенту Р. Рейгану британский премьер так отрекомендовала будущего лидера СССР: «Он относительно открыт в своих манерах и умен. Он приветлив и имеет свой шарм и чувство юмора. Я считаю, что он человек, с которым можно иметь дело. Мне он понравился». Конечно, подобного рода «комплименты» делались не просто так, и сейчас удалось установить всю подоплеку этих «комплиментов»: в ходе своей первой встречи с М. Тэтчер, будучи «рядовым» секретарем ЦК, М.С. Горбачев де-факто слил «потенциальному противнику» ряд секретных карт нашего Генштаба с полной маркировкой советских межконтинентальных баллистических ракет и направлений их главных ударов.

В марте 1985 г. после похорон К.У. Черненко в Кремле состоялись краткие рабочие встречи нового генсека с премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер и федеральным канцлером ФРГ Гельмутом Колем, а в мае 1985 г. Москву с официальным визитом посетил премьер-министр Италии Беттино Кракси. В ходе этих встреч М.С. Горбачев прямо намекнул своим собеседникам, что смена власти в Москве самым позитивным образом скажется и на изменении внешнеполитического курса нового советского руководства.

В июле 1985 г. состоялось еще одно знаковое событие, которое зримо говорило о желании нового советского руководства кардинально изменить свой внешнеполитический курс: на сессии Верховного Совета СССР многолетнего главу советского внешнеполитического ведомства, патриарха советской дипломатии А.А. Громыко, начавшего свою блестящую карьеру еще при И.В. Сталине, сменил мало кому известный первый секретарь ЦК КП Грузии Э.А. Шеварднадзе, который одновременно стал полноправным членом Политбюро ЦК и вошел в число высших политических руководителей страны.

В октябре 1985 г. новый советский лидер отправился с официальным визитом в Париж. Сама эта поездка не преследовала конкретной политической цели, но Москве было важно начать работу по размыванию стойкого стереотипа советской военной угрозы для «цивилизованного» Запада. Поэтому во время пребывания в Париже в своем выступлении на официальном обеде, устроенным президентом Франции Франсуа Миттераном в честь высокого гостя, М.С. Горбачев впервые огласил идею строительства «общего европейского дома», сославшись на высказанную еще президентом Ш. де Голлем мысль о «большой Европе от Атлантики до Урала». Это заявление об «общем европейском доме» было воспринято на Западе с определенным интересом, поскольку, в принципе, оно могло подразумевать революционную по тем временам идею преодоления раскола Европы, хотя понять, что конкретно имел в виду М.С. Горбачев, пока было невозможно. Всем было очевидно и то, что ввиду назначенной на ноябрь 1985 г. встречи М.С. Горбачева с Р. Рейганом в Женеве советской стороне было важно показать Вашингтону готовность европейцев вести диалог с Москвой опережающими темпами по отношению к США.

В ноябре 1985 г. состоялась женевская встреча лидеров СССР и США, положившая начало целой серии советско-американских саммитов, которые стали регулярно проводиться все последующие годы существования СССР и, в основном, были посвящены вопросам контроля над вооружениями. Поскольку эти саммиты следовали один за другим, де-факто обе стороны отказались от существовавшей ранее практики длительных, занимавших по несколько лет предварительных проработок соглашений на уровне военных экспертов, как это происходило в 1960—1970-х гг. Прежде такой практики ведения военно-политических переговоров никогда не существовало, что красноречиво указывало на молчаливое согласие обеих сторон подчинить военно-технические вопросы проблемам общеполитического диалога. Советско-американский саммит в Женеве не принес никаких практических результатов, но именно он позволил начать новый «диалог» двух великих держав, результаты которого всего за пять лет полностью изменили весь миропорядок и положение СССР и США на мировой арене.

В феврале-марте 1986 г. в Москве состоялся XXVII съезд КПСС, в решениях которого впервые со времен «разрядки» содержались новые оценки международной обстановки, поскольку новое советское руководство:

1) призвало великие державы прийти к общему согласию о неприемлемости ядерной войны как средства решения международных споров;

2) предложило западным партнерам отказаться от попыток добиться силового превосходства над СССР, обещая со своей стороны не стремиться к превосходству над Западом. Эта идея была воплощена в тезисе об «одинаковой безопасности», которая, как говорилось в докладе М.С. Горбачева, должна была прийти на смену прежней концепции «одинаковой опасности», определявшей логику взаимного устрашения на базе доктрины «взаимно гарантированного уничтожения»;

3) впервые за многие годы дало позитивную оценку политики нового китайского руководства и провозгласило линию на улучшение советско-китайских отношений.

Кроме того, в документах партийного съезда было непривычно мало критики внешнеполитического курса США, государств НАТО и рассуждений о росте опасности возникновения новой мировой войны, да и общая тональность всех его материалов настраивала на режим продуктивного диалога с Западом. Сами по себе решения XXVII съезда не были революционными, поскольку терминологически они во многом походили на материалы XXIV съезда КПСС, легализовавшего разрядку 1970-х гг. Но, добившись от съезда одобрения своего внешнеполитического курса, новое руководство страны, прежде всего, М.С. Горбачев, Э.А. Шеварднадзе и А.Н. Яковлев, получило легитимную возможность действовать в сфере международных отношений значительно более решительно и смело, не оглядываясь на позицию «консерваторов» в Политбюро. Отталкиваясь от решений партийного съезда, в середине 1987 г. М.С. Горбачев и ряд его ближайших соратников разработали целую систему взаимоувязанных тезисов и положений, образовавших основу того, что затем получило громогласное название концепции «нового политического мышления». В современной исторической литературе существует представление, что автором этой концепции был сам М.С. Горбачев и его новый помощник по международным делам А.С. Черняев, которые оттачивали ее основные положения на крымской даче генсека в Форосе при написании по заказу двух американских издательств знаменитого горбачевского опуса «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира». Это не совсем так, поскольку, по свидетельству ряда осведомленных мемуаристов, в частности, Е.М. Примакова и В.М. Фалина, главным разработчиком новой концепции был новый секретарь ЦК А.Н. Яковлев, в рабочую группу которого входили первый заместитель министра иностранных дел СССР А.Г. Ковалев, председатель правления АПН СССР В.М. Фалин и директор Института США и Канады АН СССР академик Г.А. Арбатов.