Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лорд Кент дал шпоры и помчался к своим полкам.
Генрих ощутил, как в душе что-то дернулось, оборвалось. Он стоял на земле – но в то же самое время падал с невероятной высоты, чтобы размазаться о камни. Победа, власть над императором, слава – все это только что, всего миг назад было в его руках. И вдруг…
Душа долетела до камней и разбилась вдребезги, словно соскользнувшая из окна ваза. Генрих выронил меч на траву, опустился рядом с ним на колени и заплакал. А мимо шли и шли храбрые английские воины, чтобы добывать славу для себя и победы для своего повелителя. Одинокий человечек никого из них не интересовал. Кому нужен король без королевства, дворянин без копья, рыцарь без имени? За него даже выкуп платить некому.
По виду дворянин, на деле – пустота.
* * *
Сражаться за Париж не пришлось. В последние десять лет ему досталось немало испытаний. Сперва его завоевала партия бургиньонов, затем, после правильной многолетней осады с разорением окрестностей, отбила партия арманьяков. После их поражения при Арфлёре – в столицу опять ворвались бургундцы. Они сами ушли с богатой добычей, едва узнали, что в их земли тоже пришла война. Остались лишь наместники с перьями и печатями. При виде серьезного врага они предпочли немедленно исчезнуть.
Настроение города напоминало состояние многократно изнасилованной невольницы, которой было уже все равно, кто еще и что станет с нею делать.
Однако это состояние неожиданно перешло в необычайное оживление, когда рыжая Бретонская герцогиня вновь громогласно объявила свой девиз: «Един Бог на небе, един князь на Земле! Я принесла вам мир!» Именно о мире Франция сейчас и мечтала превыше всего. И потому скромные силы великого князя и императора быстро обрели в городе всеобщую поддержку. Сильный правитель не станет разорять сам себя и воевать сам с собой. Он не позволит мелким дворянам затевать свары и нападать на соседские селения. У сильного правителя границы находятся где-то далеко-далеко, и о стычках на них обыватель обычно даже и не знает. Вместе с мощью огромной империи во Францию наконец-то приходил покой…
Великий князь въехал в замок Лувр, еще не перестроенный из шести-башенной боевой крепости в дворец роскоши. Именно здесь он и подвел итоги долгого лета, передав Гиень в качестве удела теперь уже князю Константину Дмитриевичу, часть поместий арманьяков – Темюр-мирзе; королевский домен и еще часть земель взял в казну, туда же попали владения Ланкастеров и Уэльс; Девоншир, Корнуэл и Андулем достались теперь уже графу Антониусу ван Эйку. Наместником трех островных королевств стал герцог Роберт Стюарт Олбани, наместницей Турени, Анжу, Бургундии и Шампани – герцогиня Изабелла Бретонская.
Единым указом великий князь утвердил все дарованные воеводами за службу уделы действительными – и на сей завершающей точке война была завершена.
– А теперь, – поднялся с трона Вожников. – Приглашаю всех на пир!
– Какая же я все-таки дура, – со вздохом взяла его за руку воительница, чтобы пройти в залу вместе с господином.
– Почему, моя красавица? – не понял причин такого пессимизма великий князь.
– Потому что ты тоже оказался человеком слова. И чего я, дура последняя, остановила Егорку-бродягу, когда он собирался пообещать мне что-то еще?
Сюзерен
Глава 1
Жирона
Кавалькада всадников в несколько «знамен» во главе со своими рыцарями, целый полк, выскочив из-за холма, не снижая скорости, помчалась в долину вдоль русла бурной реки с коричневато-грязными водами, напоминавшими клокочущую лаву. И столь же неудержимой лавою неслись всадники, поднявшийся ветер трепал их желто-красные стяги, а показавшееся из разрывов дождевых туч солнце блеснуло расплавленным золотом на доспехах и шлемах.
– Хэй, хэй! – на скаку обернувшись, махнул закованной в сталь рукой молодой рыцарь в черненом панцире поверх сверкающе-серебристой кольчуги.
Поднятое забрало его украшенного пышным плюмажем шлема не скрывало молодого, не лишенного приятности лица с тщательно выбритым подбородком; синие, с поволокой, глаза, пылали недюжинным азартом. Как видно, парню нравилось нестись вот так, на врагов, во главе верного войска!
– Хэй! Хэй! – снова послышался клич. – С нами Сант-Яго и Святая Дева!
Гулко гремели копыта коней, грозно щетинились копья. Развевались на ветру разноцветные плащи и украшенные гербами попоны. Еще с утра поливал дождь, а вот сейчас, к полудню, дождевые тучи унеслись куда-то далеко-далеко, растаяли над синим маревом гор, словно бы само небо помогало столь славным воинам. Просто не могло не помочь!
– Быстрей, быстрей! – подбадривал скачущий впереди юноша.
На небольшом, украшенном золотыми и серебряными гвоздиками, щите его гордо алели четыре полосы – четыре столба – на золотом фоне – старинный герб Арагона, над ними же сверкала корона.
Река, грязный поток которой был бурным лишь сейчас, весною, ниже по течению делала излучину, и кое-кто из всадников, увлекшись скачкой, едва не свалился в воду, что, наверное, в другой ситуации вызвало бы насмешки… однако не теперь. Впереди, сразу за излучиной, в зеленой узкой долине, показались повозки, вяло бредущая пехота и немногочисленные всадники. Над повозками реяло два знамени – синее, с золотыми лилиями короля Франции Карла, и желтое, с черным двуглавым орлом.
– Имперцы, – замедлив бег коня, молодой человек с гербом Арагона, прикусил губу и обернулся. – Хоакин, ты же говорил, здесь будут только французы.
– Французы и наемники из германских земель, ваше величество.
Ехавший чуть позади рыцарь в панцире с золоченым, вставшим на задние лапы львом, почтительно потупил взор и тут же спросил:
– Прикажете начинать бой?
Арагонец вскинул голову:
– Конечно же прикажу! Сам Бог дает врагов в наши руки. Чего еще ждать-то?
– Вы абсолютно правы, мой государь!
Церемонно поклоняясь, Хоакин подозвал сигнальщиков:
– Трубите атаку! Сам государь поведет нас в битву!
– Слава Арагону!
– Слава Кастилии!
– Да здравствует славный король Альфонсо!
Дернулись желто-красные знамена – с арагонскими столбами-линиями, с кастильскими замками, с крепколапым львом Леона. Затрубили трубы. Гулко зарокотали барабаны. С лязгом упали забрала, разом опустились на упоры копья.
Альфонсо показал рукой – вперед!
Вся кавалькада, набирая скорость, помчалась в долину, громить жалких, суетящихся понапрасну врагов.
Разбить, разгромить немедленно, на голову этих французских и немецких разгильдяев, явившихся на помощь проклятому инсургенту Жуану Португальскому, старому
