Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский

На фоне этих страстей полемика между Москвой и Вашингтоном нарастала всё больше и больше.  Рейган заявил о намерении продолжать крестовый поход против коммунизма во всём мире, назвав конкретно Афганистан, Никарагуа... Горбачёв, естественно, ответил и снова начались публичные обвинения друг друга во всех смертных грехах.  

В разгар её в печати появились сообщения о сделке с освобождением американских заложников в Ливане в обмен на поставки оружия Ирану. В нём оказались замешанными крупные чиновники Белого дома. Начался скандал «Ирангейт». Он совпал с выборами в Конгресс, и администрации Рейгана было уже не до Рейкьявика. Американская позиция ужесточилась по всем направлениям.

ТЕАТР АБСУРДА

Вот на таком мрачном фоне Шульцу и Шеварднадзе вновь предстояло встретиться 5 и 6 ноября 1986 года на открытии Венской встречи СБСЕ. Там будет обсуждаться прогресс по трём главным направлениям, или используя терминологию европейского процесса — «в трёх корзинах»: разоружение, права человека и экономическое сотрудничество.

30 октября состоялось Политбюро, на котором Горбачев так определил линию поведения на переговорах с американцами:

— «Шеварднадзе должен в Вене прощупать позицию Соединённых Штатов. Чего же хочет Америка? Извращают результаты Рейкьявика, отступают от него назад. Вновь занялись провокациями, портят атмосферу. И всё больше возникает сомнений –можно ли вообще с этой администрацией чего— то добиться».

Резко против уступок выступил Громыко:

— «Всё что ослабляет нашу позицию –это сейчас не подходит. Вот расширим понятие «лаборатория», а где граница? Это скользкая позиция. Они (американцы) увидели нашу слабинку и жмут по этой линии, вырывают из нас новые уступки.

Вот уничтожим ядерное оружие, останемся без того, что создавали 25 лет и что? Будем полагаться на порядочность американцев? Какая гарантия, что они нас не обгонят в гонке по космосу? Ситуация не такая, что если мы согласимся на дальнейшие уступки, американцы согласятся. Нет, Соединённые Штаты не пойдут на соглашение на равных»

Тут Горбачёв прервал его:

— «Так что рвать переговоры?

— Нет, — ответил Громыко,— идти на частичные соглашения, тянуть переговоры».

Эту дискуссию Горбачёв завершил так:

— «Пока не надо суетиться. Время работает на нас. Вместе с тем не высказывать большую заинтересованность в разоружении, чем у них. Разоблачать, будто из— за экономических трудностей русские всё равно прибегут и будут выпрашивать соглашения. Пакет усиливает нашу позицию. Поэтому никаких развязок. С помощью проекта мы через РСД притягиваем на свою сторону Европу против СОИ, а американцы подвязываем через стратегическое оружие».[213]

Руководствуясь такими указаниями, Шеварднадзе попытался поставить в центр переговоров с Шульцем весь пакет предложений по разоружению, который был внесён Горбачёвым в Рейкьявике. И главное, подтвердить обоюдное намерение ликвидировать ядерное оружие. Но Шульц лишь повторял старые американские позиции и заявил, что в Рейкьявике ни о чём не договорились.

Не лучше обстояло дело и на переговорах экспертов, которые возглавляли всё те же Поль Нитце и Виктор Карпов. Уже при первой их встрече в Вене Нитце шепнул другу Виктору:

— Давай попытаемся зафиксировать всё то хорошее, о чём наши руководители смогли договориться в Рейкьявике.

Что ж, идея была неплохой, и Карпов по началу ухватился за неё. Оба переговорщика хорошо знали друг друга ещё с переговоров ОСВ— 1, начатых в далёком 1969 году. Но, как оказалось на деле, американцы стремились зафиксировать лишь советские уступки по РСД и 50%— ному сокращению СНВ. Естественно, об этом договориться было нельзя, хотя заседали они всю ночь.

Полемика между ними достигла предела, когда американцы подняли вопрос об установлении подуровня для боеголовок на МБР и БРПЛ в рамках общего, ранее согласованного уровня в 6000 боезарядов. Вопрос этот был не нов. Он долго обсуждался в Рейкьявике в группе Ахромеев –Нитце, но тогда ни о чём не договорились. А теперь в Вене американцы поднимали его вновь и предлагали, чтобы подуровень для боеголовок на МБР составлял 3300, а общий подуровень для МБР и БРПЛ — 4800.

Это была старая песня, и Карпов отреагировал на неё жёстко: в Рейкьявике мы договорились, что не будет никаких подуровней.

— Извини меня, Виктор, — ответил ему Нитце, — но я должен заявить, что это прямая ложь. Здесь среди нас восемь человек, которые были свидетелями обмена мнениями по этому вопросу между мной и маршалом Ахромеевым в Рейкьявике.

И стал убеждать, что там Ахромеев согласился с тем, что на переговорах американцы смогут поднять вопрос об установлении таких подуровней. Советский дипломат в долгу не остался и объявил лжецом Нитце. Перед поездкой в Вену, заявил Карпов, он встретился с Горбачёвым, и тот назвал «чушью» саму мысль о том, что американцы могут поднимать в дальнейшем вопрос о подуровнях.[214] Карпова поддержал зам министра Александр Бессмертных. Горбачёв, сказал он, никогда не давал согласия на установление этих подуровней. Продолжая предлагать их, США «отходят от той договорённости, которая была достигнута нашими руководителями в Рейкьявике».

Пожалуй, это была самая неудачная встреча Шульца и Шеварднадзе. В речах на конференции они обвиняли друг друга в срыве договорённости в Рейкьявике, и Шеварднадзе назвал позицию США «политическим театром абсурда». Их приватные встречи со всплеском эмоций тоже ни к чему не привели. Американцы чётко обозначили отказ от достигнутого в Исландии взаимопонимания относительно ликвидации ядерного оружия, а вопроса о ликвидации баллистических ракетах больше не поднимали.    Шеварднадзе заявил, что разговор с госсекретарём оставил у него «горький осадок». А Шульц сказал журналистам, что переговоры с советским министром разочаровали его. 

Такого еще не было. Разъехались они из Вены с ощущением того, что зашли в глухой тупик.

А 17 ноября в Чикаго Шульц публично заявил:

— «Если мы даже уничтожим все баллистические  ракеты, нам нужна страховка на случай обмана и других непредвиденных обстоятельств. Составной частью такой страховки могло бы стать соглашение о сохранении небольшого числа ядерных баллистических ракет».

На мечтах ликвидировать всё и вся, озвученных в Рейкьявике, был поставлен крест. Настала пора переходить к реалиям.