Крушение мировой революции. Брестский мир - Юрий Фельштинский

Но угрозы не действовали. 18 июля германские войска начали занимать товарные станции (в попытке обеспечить транспортировку продовольствия в Германию). На пассажирских станциях они захватывали паровозы. В Ровно и некоторых узловых пунктах были арестованы стачечные комитеты. Но на следующий день забастовочное движение лишь разрослось еще больше. В Киев по юго-западным и по московско-киевско-воронежской железным дорогам не прибыло ни одного поезда. Из Киева отправки поездов также не было. В Дарницу 18 июля прибыло с севера три поезда, но на Киев их не пустили. Киево-полтавская линия и участок Полтава-Харьков также бездействовали. Не пропускала поездов и большая часть Полесских железных дорог. В Знаменку прибыло два последних поезда — один из Ростова, другой из Екатеринос-лава. Затем движение было остановлено. Железнодорожная забастовка на Украина стала всеобщей (АИГН, 157/3, а также AT, Т-3848. КМ, № 116, 20 июля 1918).

Возможно, что именно в связи с обострением положения на Украине германские власти совместно с украинским правительством в ночь на 27 июля арестовали С. В. Петлюру, председателя Всеукраинского союза земств и председателя Киевской губернской земской управы. Вместе с ним был арестован заместитель Петлю-ры по управе В. Ф. Химерик. Петлюра сравнительно продолжительное время был военным министром украинского правительства, а во время наступления большевиков на Киев принял на себя командование украинской армией, сражавшейся против советских войск. В знак протеста против подписания Центральной Радой Брестского мира с Четверным союзом Петлюра вышел в отставку, из-за чего стал крайне популярен; и на первом на Украине киевском губернском земском собрании был единогласно избран председателем губернской земской управы, а затем и управы Всеукраинского земского союза (АИГН, 157/4, а также AT, Т-3848. КМ, № 124, 30 июля 1918).

48

Сами большевики поддерживали эти устремления и надежды.

«Когда Раковский и Мануильский вышли из украинского поезда, — вспоминал один из современников о прибытии двух видных большевиков в середине 1918 года на Украину, — они просили немецких офицеров и солдат, охранявших их в дороге, приблизиться к ним. Когда те окружили их, Раковский вскочил на откуда-то появившуюся табуретку и стал произносить на немецком языке омерзительную речь. В ней он резко критиковал [...] государственный строй Германии, весьма оскорбительно отзывался о германском императоре [...]. Немецкие солдаты и их офицер, которых мы всегда считали весьма дисциплинированными, [...] горячо аплодировали Раковскому (...) (Д. Н. Резников. Встреча с Раковским и Мануильским, с. 6).

49

За словами в те дни в карман не лезли. Приветственные резолюции бастующим были красноречивы: «Железнодорожники Украины восстали против своих хищников за святое дело угнетенных масс. Не страшась угроз и расстрелов, они восстали против австро-германских и украинских империалистов и гордо несут знамя борьбы за социализм. Горячо приветствуем товарищей железнодорожников. Призываем всех [...] помочь пролетариату Украины [...] Помогая друг другу, мы подавим ту свору, которая стоит на нашем пути [...] Да здравствует всемирная революция [...] Команда линейного корабля «Андрей Первозданный».

Согласны поддержать борьбу товарищей украинских железнодорожников до полной победы над угнетателями. Рабочие заводя бывш. Розенкранц.

Глубоко сочувствуя народному движению против германского империализма [...) вносим свою посильную помощь в размере 520 руб. на дело борьбы против угнетателей рабочего класса. Да здравствуют украинские железнодорожники! Команда канонер-ной лодки «Хивинец».

Мы знаем, что украинский пролетариат подготовляет новые резервы для грядущей международной революции. Только он сможет освободить нас от господства империалистических паразитов [...]. Да здравствует международная революция! Рабочие и работницы фабрики кожевников» (На помощь украинским железнодорожникам! — КГ, № 143, 12 августа 1918 г. с. 3).

«Товарищи украинцы, будьте стойки и помните, что мы с вами. Будем бороться с нашими врагами до последней капли крови, но свободы и революции (...) никому и никогда не отдадим. Лучше предпочесть умереть, нежели быть опять порабощенными. Смерть империалистам и буржуазии [»...] Да здравствует международная пролетарская революция [...] Красноармейцы Пороховского района.

Шлем сердечный привет товарищам железнодорожникам Украины и желаем успеха в борьбе против вампиров империализма. Пусть огнем пылают сердца борющихся товарищей за восстановление единой Российской Федеративной Советской Республики [...] Сотрудники Центрального гаража Петроградского совета». (На помощь украинским товарищам — КГ, 27 августа 1918 г, № 178.).

50

 Благодаря ли забастовке железнодорожников, или осторожному саботажу со стороны украинского правительства, после падения гетмана Скоропадского казна Украины не оказалась пуста. В киевском государственном банке оставалось более четырех миллиардов рублей, большей частью в иностранных ценностях, в амбарах находилось около 400 миллионов пудов хлеба и почти три миллиона пудов сахару. По Брест-Литовскому договору украинское правительство обязалось продать Германии и Австрии 60 миллионов пудов хлеба. Однако за лето и осень 1918 года вывезли только 30 миллионов (АИГН, 157/13, с. 41).

Примечания

1

Даже в городах, где влияние большевиков было много большим, чем в деревне, с начала весны 1918 года все чаще и чаще побеждали на выборах меньшевистские списки (например, в Ярославле и Сормово). Ширилось так называемое «Движение рабочих конференций», приводившее к митингам, забастовкам и арестам. Так, в конце июня в полном составе была арестована в Москве Всероссийская конференция рабочих (ЛИГИ, 519/30, гл. 7, с. 6).

2

Деятельность ЦК партии в документах, с. 148-149. «Положение у нас серьезное по-прежнему, как Вы знаете, но вся работа идет по-старому», — писала Е. Д. Стасова в секретариат ЦК К. Т. Новгородцевой, жене Свердлова, еще 7 мая (там же, с. 142).

3

Правда, 24 мая 1918, № 101. Письмо написано 22 мая. Выход из тяжелого положения Ленин видел в ужесточении внутренней политики советской власти. Он предлагал объявить по всей стране на три месяца военное положение, преобразовать военный комиссариат в военно-продовольственный, использовать армию для изъятия у крестьян хлеба, жестко проводить хлебную монополию, подкупая бедных крестьян бесплатной раздачей им части отобранного у зажиточных крестьян хлеба и вводя, одновременно с этим, террор в отношении богатых крестьян. (Ленин, ПСС, т. 36, с. 375-376.) В первых числах июля, как раз когда открывался Пятый съезд Советов, в Москве и Петрограде проводили так называемые «продовольственные обыски» — конфисковывали продукты у жителей, где только можно. «В Москве мания хлебной монополии, — писала газета «Свобода России», — пошла гораздо дальше [чем в Петрограде]. Никто ведь не решится утверждать, что можно прожить на осьмушке порой абсолютно несъедобного казенного хлеба. Если люди до сих пор не падают от голода на улице, то только благодаря тому, что каждая семья тратит большую часть своего дохода на покупку безумно растущего в цене вольного хлеба. Мы живы не благодаря хлебной и иным монополиям, а несмотря на них» (Свобода России, 64, 5 июля 1918, с. 1).

4

Деятельность ЦК партии в документах, с. 150. Падение численности в партии наблюдалось, в частности, из-за того, что многие эвакуированные из Петрограда коммунисты не вошли ни в какую другую организацию и перестали платить членские взносы (там же, с. 153). Между тем петроградская организация большевиков была самой крупной.

5

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 43.

6

Соломон. Среди красных вождей, т. 1, с. 85.

7

Рицлер был не единственным, кто придерживался такого мнения. Летом 1918 года в войсках Восточного фронта распространялась брошюра, описывающая состояние дел в Петрограде. В ней указывалось, что в городе «господствует полная анархия, которую отлично использует чернь». Хулиганы, «разъезжая на санях и автомобилях, останавливают на самых людных местах прохожих и проезжих и, грозя смертью, обирают до нитки». Жители привыкли к постоянной уличной стрельбе. «На одиночные выстрелы никто не обращает внимания». Винные склады разгромлены. «Пьяная толпа» стреляет в прохожих. В ответ жители занялись самосудом, «отличающимся часто большой жестокостью», причем жертвами бывали «люди совершенно невинные». Особенно часто практиковалась «стрельба из саней в прохожих», жертвой которой чуть не стал «один член немецкой делегации». Правительство даже не пытается прекратить эти беспорядки; «в провинции, где привились большевистские идеи, не лучше». Так, «в Севастополе матросы устроили погром, жертвами которого пали сотни морских офицеров». Машинистов, не пускавших возвращавшихся солдат на паровозы, «в буквальном смысле слова растерзали. При конфискации земли многих помещиков, их жен и детей в их же собственных домах сожгли» (АИГН, 149/3. Добавление, л. 9).