Крах всего святого - Илья В. Попов

пергамент, разгладил его и погрузился в чтение. Судя по всему, то, что было в нем написано, стало для визрийца весьма неожиданной, но приятной вестью. Через время брови его взмыли вверх, почти подперев челку, а на лице вновь заиграла самодовольная хитрая усмешка — он походил на кота, который обнаружил разбитый кувшин со сливками. Вновь скрутив бумагу в тугую трубку, он ударил ей по доспеху Культония и что-то шепнул ему на ухо; лысый визриец сначала ответил ему недоверчивым взглядом, но когда понял, что чтобы не сказал ему принц, он и не думает шутить, охнул и затараторил. Едва он закончил, как Гордиан кивнул — и не успел никто моргнуть и глазом, как Культоний уже выскочил за дверь, едва не уронив за собою стул.

— Там написано что-то важное? — полюбопытствовал Этьен.

— О, да, — протянул визриец, положил свиток на стол и одним щелчком отправил его прямо к мальчику. — Но, думаю, лучше тебе узнать это самому, чем услышать из чужих уст.

Переглянувшись с друзьями, Этьен уткнулся носом в пергамент — а вот на него известия повлияли совсем иначе. Он перечитал послание несколько раз, будто не веря своим глазам, потом тихо ойкнул, побледнел, а следом взглянул на Гордиана, точно спрашивая, нет ли здесь какой-то шутки. Но тот лишь звонко рассмеялся, хлопнул себя по ляжке? откинулся на стуле и закинул одну ногу прямо на стол.

— Я, конечно, понимаю, лезть в дела королей и принцев нам не по рылу, — не выдержал Стефан. — Но хоть намекните, чего там такого веселого написано — глядишь, вместе посмеемся.

— Почему бы и нет? — произнес Гордиан, покачивая сапогом. — Можно и не намекать, а сказать прямо, да, Этьен?

— Там сказано, что я… я… — Этьен громко сглотнул; выглядел он так, будто не знал, плакать ему или смеяться. — Я…

— … сын покойного короля Лоренса II Фабио, а значит — единственный законный наследник фриданского престола, — закончил за него Гордиан.

Даже Джейми с удивлением присвистнул, а уж Стефан с Мелэйной и того были поражены до глубины души. Кто бы и мог подумать, что когда-нибудь они будут сидеть за одним столом хотя бы с одним — а сейчас с двумя! — членами королевской семьи, пускай одного из них Джейми с удовольствием пустил бы на гуляш. Жаль, что этого не видит Рочелл… при мысли о невесте он вновь будто оградился щитом от всего мира, ткнув сам себе пальцем прямо в незаживающую рану. Но вот прочие — пожалуй, кроме самого Этьена — восприняли эту весть весьма бурно.

— Теперь понятно, чего этот бурдюк со своими дружками так за тобой гонялся, — Стефан стукнул ладонью о стол. — Хотел, наверное, продать тебя кому подороже. Нет, ну вы подумайте — отливал бок о бок с будущим королем. Свихнуться можно!

— Возможно, ты прав, — рассеянно произнес Этьен. — Но кем тогда был Раймунд?

— Тем, кому покойный Лоренс доверил собственного сына, — ответил Гордиан, сдвинув берет на затылок. — А этого дорого стоит, уже поверь моим словам. Как бы то ни было, мы еще можем избежать войны, если представим тебя императору и сенату, дабы мы могли заключить официальное перемирие, так что завтра же утром нам придется отправиться в Визр.

— Вам, — сказал Джейми и, в ответ на недоуменные взгляды, пояснил. — Вам завтра утром придется отправить в Визр. Мы уходим. Сейчас.

Этьен взглянул на него почти умоляющим взглядом, который, однако, никак не подточил камень в груди Джейми. Он скорее отрежет себе руку, чем по собственной воле отправится прямо в сердце империи, вместе с теми, кто не так давно убивал его друзей. Кто сжег его деревню. Отнял у него Ро. Кто-нибудь, наверное, смог бы позабыть и такое, но не он. И не его меч. Стефан с Мелэйной обменялись долгими взглядами, и первый почесал затылок:

— Послушай, дружище, давай не будем так спешить…

— Пожалуй, оставлю вас наедине, — поднял ладони Гордиан и поднялся со стула. — Независимо от вашего решения, хозяин этой крепости не откажет вам в приюте хотя бы на ночь. Это я так, к слову.

Он выскользнул наружу, а среди них тотчас разгорелся жаркий спор: Стефан заманивал Джейми несметными дарами и визрийскими женщинами, Мелэйна указывала на то, что бросить мальчика совсем одного будет, по крайней мере, жестоко, а уж если он будущий король, то и опасно — причем не только для него, но и для всей страны — а Этьен попросту переводил взгляд то на одного, то на другого, изредка пытаясь поддакивать.

И если к первому Джейми остался равнодушен, то со словами девушки, хоть и скрепя сердце не мог не согласиться — но все же, в конце концов, поставил их перед выбором — или они покинут крепость втроем, или он уйдет один. Гнетущее молчание нарушали лишь крики снаружи да ржание коней — но вот Стефан тяжело вздохнул, видимо, жалея о том, что так и не познакомится с какой-нибудь симпатичной визрийкой и сказал, что куда Джейми, туда и он. Мелэйна тоже нехотя согласилась — кинув извиняющийся взгляд на Этьена — и тот, понурив голову, был вынужден признать поражение.

Все же Джейми кое в чем уступил, согласившись остаться до утра. Даже он не смог устоять перед соблазном помыться, поесть до отвала и отдохнуть на теплой постели, поэтому остаток дня они провели, приводя себя в порядок: оттираясь от грязи и пыли, что, казалось, успели уже въесться в их кожу, сменив одежду — те обноски, во которые они были одеты, постеснялись бы, наверное, напялить и нищие — да по очереди посетив цирюльника.

И вот поздней ночью они уже сидели за столом в одной из спален, которую им предоставили, умытые, выбритые, в чистых рубахах, да потягивали крепкое чуть теплое вино, сбавленное медом и корицей. Этьен и Мелэйна едва ли пригубили несколько глотков, а вот Джейми и Стефан прикончили уже второй графин, поэтому настроение у них было хоть и сонное, но весьма приподнятое. Они уже позабыли недавние разногласия и сейчас попросту травили байки или перекидывались шутками — даже Этьен, который, похоже, до сих пор так и не смирился со скорым расставанием, то и дело хихикал над очередной историей Стефана (думается, изрядно приукрашенной).

— … а я и говорю: «Я твою овцу и в глаза не видел, дед. Может ты ее вон с той лярвой перепутал?». Та оборачивается, а у него изо рта лук торчит, — подождав, пока смех стихнет, он одним глотком допил вино и зевнул. — Эх, был у