ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА - Юрий Губин

В самом начале междометия обслуживали кинетическую речь, усиливая ее «звучание». Впоследствии с формированием и усложнением процессов охоты и хозяйственной деятельности в первую очередь в женских группах они, в конце концов, превратились в глаголы потому что, скорее всего, первым было осознание действия. Правда, пока слова существовали в виде их основной сути – корней. Еще не было частиц, которые придавали бы словам определенные смысловые оттенки. Ведь одно дело «прыгнуть», другое «перепрыгнуть», одно «согнуть». Другое «разогнуть» и т.д. И не появились еще приставки, которые управляли бы корнями, хотя по своей сути они очень древние.

Междометия, детские слова, звуковые жесты, обнаруживают далеко идущие сходства в разных языках мира, но это не значит, что они являются остатками праязыка. Скорее всего, некоторые из них являются реакцией на окружающую среду вызываемые видовым поведением. Первые слова совместно с фрагментами кинетической речи несли в себе организационную и общественную функцию. Обращение не к какому-то праиндивиду конкретно, а к группе или страте и предназначались для выполнения каких-либо коллективных действий то, что требовало сигнала, который бы услышали все, независимо от особенностей расположения на местности. В данном случае отдельный звук, а затем и слово, выражали несколько слов, или даже предложений. То есть одно слово, в то время, уже можно считать речью потому, что оно обобщало определенную систему чувственных представлений связанных с той или иной общественной ситуацией и вызывала определенные ассоциации. Крупный русский языковед А.А. Потебня(210) в раскрытии данного психологического феномена, говорил: «В начале развития мысли может быть только указан чувственный образ, в котором нет ни действия, ни качества, ни предметов взятых отдельно, но все это в неразделенном единстве».

Независимо от национальности и разности языков мы одинаково показываем в подражательных звуках (звуковых жестах) многие моменты бытия и явлений окружающей нас действительности. Во многих языках, например, название птиц состоит из подражательных звуков, которые издают эти пернатые. Причем, для того чтобы понять, что это не просто подражание пению, а именно происходит передача определенной информации, крик птицы передается дважды. Это так впечаталось в видовое поведение, что в детском воспроизведении языка это очень хорошо просматривается в русском языке - мама, папа, баба, дядя, вава и т.д. Таким образом, в праязыке сигнал – это модель явления, но когда сигнал начинает терять чувственную связь с данной моделью, а переносится на другой предмет или явление схожие с другими, это и есть начало языка, в том плане как мы его сейчас понимаем. Так, что кроме использования, постепенного преобразования и усовершенствования звуков, присущих особям видов в определенных отрезках сукцессионного ряда, гоминиды должны были подчинить себе и начать использовать звуки окружающего мира как нейтральные. Такие как крики животных и птиц, а так же те которые были связаны с природными явлениями и какими-либо конкретными ситуациями.

Первым было осознание действия и поэтому в праязыке, как мы уже говорили, возникла именно глагольная номинация, но в это время уже существовала именная, хотя и в ограниченных пределах в основном ими обозначались те компоненты природы, которые были пригодны в пищу. Но необходимо отметить, что обозначался каждый продукт отдельно. Фактически у всех народов имеется сходная система представлений о животных и растениях и она начала возникать и формироваться в стойкую систему представлений с появлением охоты и собирательства как социальных процессов. Без этого прогрессивно эволюционное существование было бы не возможно. Грегарный и индивидуальный отбор сформировали нервную систему позволявшую квалифицировать животных и растения, по крайней мере, по двум категориям – «съедобно – не съедобно, опасно – не опасно». Существует гипотеза Карамацца (Caramazza, 2000), которая подтверждается изучением больных с поврежденной нервной системой, в которой говорится, что понятийная организация мышления отражает в первую очередь познавательные области, как самые необходимые для сохранения носителя данного мышления.

У поздних хабилисов/ранних архантропов возможностей в распределении (синтезе) окружающих и непосредственно важных предметов по виду, цвету, формам, видам опасности, и т.д. существ или растений в какие-то общие понятия по категориям не было. Зато набирала обороты увеличение объема долговременной памяти для запоминания конкретных объектов окружающего мира. Да, в то время это еще и не особенно была нужна категоризация потому, что внимание этих гоминид было направлено на выполнение конкретных узколокальных задач соответствующих их образу жизни. Необходимо отметить, что вполне вероятно, смысловые поля в структурах их головного мозга связанные с определенной деятельностью уже существовали, хотя их было пока ограниченное количество, соответствовавшее количеству секторов их жизни. Если обратиться к материалам исследования примитивных языков, то открывается их особенность сформировавшаяся еще у архантропов. Речь у них была неразрывна с какими-либо практическими действиями или ситуациями, которых было ограниченное количество, соответствующее их замкнутой жизни. Поэтому речь вне данных форм деятельности передавала фрагментарную информацию в пределах речевых строго фиксированных словесных блоков. Они были наработаны в действиях и ситуациях повторявшихся многократно. Поэтому можно сказать, что у архантропов существовала замкнутая смысловая система, которая обслуживала и обозначала определенные требования их культуры, но и только. Если проследить за современным языком который применяет какой либо народ в обыденной жизни то так же можно заметить такие фиксированные словесные блоки, которые активно используются в общении.

В смысловом поле определенного сектора жизни, каждое слово у архантропов имело только одно смысловое значение и пока не имело перехода в другие смысловые поля. Это сейчас, у современного человека введение слова (понятия) в одно общее смысловое поле не исключает его принадлежности к другим смысловым полям. Например, слово «стол» входит в смысловые поля, где он будет иметь в каждом из них соответствующее понятие. Например – обед, занятие, операция, заседание и т.д., а у хабилисов этого еще не было и еще долго не будет у последующих представителей сукцессионного ряда. Это накапливалось постепенно и чем ближе к человеку, тем быстрее.

Потепление и увлажнение, вызванное Сицилийской трансгрессией, набирали ход. Условия, в которых жили не один миллион лет наши родственники по сукцессионному ряду, начали изменяться и довольно интенсивно. Сформировавшиеся раньше, в экологической нише ценностные доминанты обыденной жизни, (не связанные с инстинктивно рефлекторным блоком) стали противоречить окружающей реальности. Точно так же было и с сознательным и бессознательным пониманием жизненных ситуаций и процессов, которые обогащались опытом охотничьих и популяционных групп – будущих праобщин, проникавших на незнакомые территории, а затем даже в другие климатические зоны. Поэтому начали вступать в силу прототрадиции - надстройки культурных констант, которые стали в данной обстановке более эффективными в адаптационных возможностях. Но человек тем и славен, что он все накапливает в прок и практически ничего из подсознательного не забывает. Даже из блоков надстройки культурных констант, которые, в принципе, менее устойчивы к воздействию окружающих факторов, чем они сами.

Фундамент культурных констант позволял действовать праобщинам и их функциональным группам уверенно, результативно на базе подсознательного багажа знаний о способах выживания в определенных условиях. В принципе, задача культурного фундамента в первую очередь и заключалась в том, что бы адаптировать древнейшего человека к окружающей среде с минимальными потерями. Сама же культура архантропов в отличие от современных культур выступала только в роли основной адаптационной силы, и только она стала формировать морфологические особенности гоминин, а впоследствии и человека.

В процессе адаптации в данном периоде выкристаллизовывалась центральная зона общечеловеческой культуры, ее фундамент, который до сих пор пытаются изучать сторонники психоанализа. Она, эта культура, является первичным слоем психологической адаптации человека к окружающей среде, как к природной, так в последствии и к социальной. На ее основе формировались в то время, и формируются сейчас адаптационно-деятельные модели культур. И в то время, и сейчас вокруг нее образовывалась и образуется область культурных традиций особой и необходимой культурной составляющей в разносторонних ее проявлениях и модификациях. Не зыблемыми оставались лишь адаптивные блоки, на которых складывалось благополучие данного вида. Это на их основе выстраивались да и выстраиваются в настоящее время новые картины мира, которые адаптационно, со времен хабилисов были наиболее приемлемы в определенные периоды их существования в сукцессионном ряду антропогенеза. Все эти изменения говорят о том, что образ жизни первых людей стал отличаться от жизни ранних подвидов, и был настолько эффективным, а природные ресурсы вокруг них стали столь положительнозначительными, что это позволило, как мы уже говорили, резко увеличить рождаемость.