Жизнь Бальзака - Грэм Робб

Тем временем внешний мир прослышал о состоянии Бальзака. 3 июля президент послал за новостями, и на следующий день в газетах сообщили, что Бальзак на грани выздоровления1206. Виктор Гюго дважды заходил навестить своего собрата – литературного гиганта. История сошлась на улице Фортюне: Бальзак умирал, а Гюго вскоре предстояло отправиться в ссылку. Гюго приехал в мрачный дом на заброшенной улице: последние ворота справа, если идти со стороны Елисейских Полей. За решеткой показалось лицо слуги, затем исчезло; ворота открыли, и он очутился в узком садике. Забетонированные дорожки мимо клумб вели ко входной двери. Когда гость вошел, ему бросился в глаза колоссальный мраморный бюст Бальзака работы Давида д’Анжера1207. «Ты поразишься, – писал Бальзак в то время Эвелине, – когда увидишь голову олимпийца, которую Давиду удалось извлечь из моей толстой бульдожьей морды»1208. Сам натурщик находился неподалеку; нужно было подняться по лестнице, застеленной красным ковром, уставленной вазами, статуями, картинами и сундуками, затем пройти еще по одному коридору. Дверь спальни была открыта; Бальзак сидел в постели, опираясь на груду подушек и парчовых валиков; целая система ремней и подъемных блоков помогала ему менять положение в постели.

Он был уже гораздо больше и жизни, и искусства. Огромные волдыри все время нарывали, и их приходилось прокалывать. Ковер накрыли резиновым ковриком. Из Бальзака вытекало много жидкости. Чувство юмора всегда помогало Бальзаку противостоять боли, и теперь, когда из него вытекали жизненные флюиды, он шутил с Гюго о своем внезапном распаде и огромном размере. Состояние, на которое стоило посмотреть. Он еще радовался тому, что женился на аристократке, и изумлялся, что Гюго так невозмутимо расстался со своим пэрством. Бальзак укорял Гюго за его, как он говорил, «демагогию»; затем похвастал отдельным входом в часовню; рассказал, что проделал символический путь от трона в Верховне до алтаря на улице Фортюне. Наконец, он проводил гостя до лестничной площадки и позвал Эвелину: «Пожалуйста, покажи Гюго все мои картины!» При свечах Гюго увидел поразительное собрание старых мастеров, в том числе картины Гольбейна и одну картину Порбуса, художника, которого Бальзак возродил в «Неведомом шедевре»1209. Бальзак по-прежнему пребывал в хорошем настроении и ожидал, что поправится. По мнению врачей, жить ему оставалось шесть недель.

Здесь следует упомянуть последнюю тайну из жизни Бальзака – историю прискорбную и ужасную. Если не удастся покончить с ней, то можно, по крайней мере, доказать, что скелет в шкафу готов рассыпаться в прах1210. В 1907 г. писатель Октав Мирбо совершал поездку по Бельгии на автомобиле. В свою книгу он включил рассказ художника Жана Жиго, который, как известно, стал любовником Эвелины после смерти Бальзака. Ту же историю рассказывали Огюсту Родену в то время, когда он трудился над статуей Бальзака. В то время как Бальзак лежал на смертном одре, Эвелина, злясь на него за то, что он умирает, и испытывая отвращение к его неприятному угасанию, «утешалась» в соседней комнате в постели с Жиго. По просьбе Анны, рассказ исключили из опубликованной книги Мирбо, однако о нем пошли слухи. В него поверили даже некоторые серьезные ученые. Рассказ Жиго отличается незрелой хвастливостью, а версия Мирбо – желанием угодить поклонникам Бальзака. Тем не менее они подтверждаются свидетельствами некоторых очевидцев, которые присутствовали на улице Фортюне в последние дни жизни Бальзака. Его сестра туманно намекает на какие-то «последние несчастья», которые пришлось вынести ее бедному брату1211, а Зюльма Карро и Лоран Дюамель, сын племянницы Бальзака Валентины, гораздо позже утверждали, что ко времени смерти Оноре они с Эвелиной «совершенно разошлись». Итак, вот факты, которые, возможно, послужили основой для некоторых выводов, не таких резких и более обоснованных.

Во-первых, в то время, когда Бальзак умирал, у Жиго был роман с женой соседа-художника, а, как известно, окна Гудена выходили на дом Бальзака. Судя по всему, Жиго познакомился с Эвелиной лишь в 1851 г., когда писал портрет Анны, но в силу своего самомнения решил объединить два этих эпизода. Вовторых, отношения Эвелины с Оноре никогда не были безмятежными. Они и раньше часто спорили и ссорились. К тому времени, как с Эвелиной познакомились родственники Бальзака, Эвелина и Оноре были знакомы семнадцать лет. Эвелина отнюдь не была ангелом из добальзаковских романов; не обладала она и нечеловеческой стойкостью, которую ожидают от людей, попавших в водоворот роковых событий. Она была одна в чужой стране и самоотверженно ухаживала за мужем, умиравшим ужасной смертью. Ради него она принесла в жертву свое состояние и душевное спокойствие. Родные Бальзака пристально следили за Эвелиной и гадали, достаточно ли она любит Оноре. В июле 1850 г. Лора писала матери: «Г-н Накар просит, чтобы наняли человека ходить за ним. Моя невестка для меня загадка. Сознает она опасность или нет?.. Если да, она героиня. Она жалуется на головные боли и боли в ногах; брат говорит, что она очень крепко спит; похоже, он хочет, чтобы за ним кто-нибудь ухаживал…»1212

Единственное надежное доказательство «последних несчастий» можно найти в письме, написанном самой Эвелиной в июне 1851 г. ее первому после Бальзака любовнику, Шанфлери. К ней приезжал молодой писатель Анри Мюрже – автор «Жизни богемы». Эвелина сказала Оноре, что, по ее мнению, Мюрже далеко пойдет. «Он ответил с ангельской улыбкой: “Не влюбляйся в фамилию”. – “Ах, – ответила я, – если бы ты видел его самого – он такой тощий и слабый!..” – “Значит, он сам представился?” – “А я как раз подумала, или, скорее, мне показалось, что это он… во всяком случае, предполагала…” – “Ничего страшного, – ответил Бальзак, наполовину смеясь, наполовину сердясь, – но, как только мне станет лучше, ты больше не будешь принимать этих молодых людей, в которых ты угадываешь или предполагаешь большое будущее…” (он передразнил меня)»1213. Наверное, плохо, что Бальзак сохранил свою наблюдательность до самого конца; к сожалению, и сам он отнюдь не был образцом верности. Но то, что позже Эвелина старалась иметь как можно меньше дела с Бальзаками, доказывает, что она старалась в последние недели жизни мужа поддерживать в нем иллюзию счастья. Бальзак радовался, что его жена и близкие так хорошо поладили. Когда в 1854 г. умерла мать Бальзака, ее поверенный написал Эвелине с просьбой «защитить ее память» (то есть выплатить ее долги). Эвелина отказалась и живо описала последние недели, проведенные у постели умирающего: «Целых четыре месяца я была не женой, а сиделкой г-на де Бальзака. Заботясь о муже, больном неизлечимой болезнью, я подорвала собственное здоровье, а также истратила свое личное состояние, приняв на себя по завещанию его долги… Если я продолжу в том же духе, я поставлю под удар будущее моих детей, совершенно чужих для семейства Бальзак – таких же чужих, как стала и я сама после смерти мужа, союз с которым закончился так печально и трагически через четыре с половиной месяца после свадьбы»1214.