Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

одной страны, но [и] международную, и нельзя допустить непоправимый вред для продвижения.

Сейчас получили сведения, что пианистка возвращается в Ам[ерику]. Хорошо, если бы Зиночка до приезда ее успела запросить ее письмом, в какой форме было ей сказано о запрете приезда на всю семью. Ведь письмо из Парижа говорило об этом весьма определенно, и такое обстоятельство не следует оставлять в пространстве невыясненным. Впрочем, вероятно, Зиночка уже запросила пианистку об этом и, может быть, уже имеет от нее ответ. Если бы оказалось, что нам из Парижа было сообщено не так, как было в действительности, то и такое обстоятельство нам нужно знать вполне достоверно. Ведь и там могут быть весьма любопытные вещи. Если публишеры все еще не понимают повелительных препятствий к приезду, то совершенно не понимаем, как они могут нас всех защищать. Понимают ли они накопления всего злоумышления Леви? Адвокаты должны понять, как давно готовилось злоумышление, задолго до 1934 года. Как искался наиболее благоприятный момент, чтобы присвоить шеры, и это произошло сейчас же по окончании реорганизации. Понимают ли адвокаты, что мой доверенный, имевший полную доверенность, воспользовался именно моим отсутствием, чтобы осуществить весь свой преступный план? Понимают ли адвокаты, что до сих пор я не знаю, в чем меня обвиняют злоумышленники? Оценивают ли адвокаты всю предумышленную подлость газетных заметок, появившихся накануне разбора дела? Если нас и Вас обвиняют в какой-то перемене отношения к делам, то пусть же, наконец, формулируют, в чем эта перемена выразилась. Если бы злоумышленники сказали, что они вообще были против наших мыслей о культурных кооперативах, то и сам Уоллес не стал бы делать взнос на Кооператив. Ведь с нашей стороны не только все было сделано, но, можно сказать, больше: маслоделательный сельскохозяйственный кооператив, конечно, в малом размере, но все же существует. Жизненность кооперативов так ярко изображена в последней книге Уоллеса, что можно легко подумать, не из наших ли доводов он почерпнул свою преданность кооперативному началу.

Посылаем Вам ревью за сент[ябрь] месяц, из него Вы видите, что Высшая школа Св. Миры просила мой портрет для Зала Героев. Не удивительно ли, что в то время, когда в одной стране меня именуют «спай» и «фрод», а в другой стране именно сопричисляют к героям мира. А вот такое обстоятельство тоже адвокатам ничего не говорит? Туман неосведомленности может быть опасен. Неужели они не видят жестокую несоизмеримость происходящего? Может быть, Вы уже слышали, что Билибин по приглашению уехал на родину. Сколько удивительных подвижек! О деятельности за сент[ябрь] не пишу, ибо она рассказана в прилагаемом ревью. Надеемся, что Общество уже инкорпорировано, это так важно! Если мудрое протяжение дела советуется для суда, то для Общества и культурных дел необходима была и есть всякая поспешность. Характерен поступок Мордкина — все это из той же Кауновской и Бринтоновской оперы. Недавно я послал Фокину «Врата в Будущее», также Москову и Гребенщикову.

Будьте в единении прочном, не дайте врагу торжествовать. Один за всех и все за одного.

Сердцем и духом с Вами,

Н. и Е. Р.

185

Н. К. Рерих — П. Ф. Беликову

5 октября 1936 г. Naggar, Kulu, Punjab, Br[itish] India

Дорогой Павел Федорович,

Шлю Вам искренний привет и желаю, чтобы здоровье Ваше окрепло. Все тонко настороженные духовно, конечно, особенно страдают и телесно в наше неслыханно напряженное время. Поистине, гремит Армагеддон. По всему миру несутся стенания о нерешенных проблемах. Но сердце человеческое давно решило все о земной жизни. В сердце человек знает все, но не может претворить в плотном слове. В искусстве иногда вспыхивают искры прозрений. Недаром именно творчество от древнейших времен, от Вед незапамятных считалось связью с Высшим. Пьете ли Вы валерьяновый чай, это незаменимый жизнедатель, если его употреблять долговременно и непрерывно. По чайной чашке вечером, перед сном. Вместе с сердечным приветом шлю Вам несколько последних открыток и мысль с пожеланием всего Светлого. Бандеролью пошлю Вам мою последнюю книгу «Врата в Будущее». Да пошлет Вам Преподобный Сергий силы и здоровье.

Искренно.

186

Н. К. Рерих — А. Кауну

5 октября 1936 г. Naggar, Kulu, Punjab, Br[itish] India

Дорогой Друг,

Девятого июня я послал Вам письмо воздушной почтой, а затем была послана статья «Борьба с невежеством»[549] и моя книга «Врата в Будущее». Так как посылки были на университет, в котором летнее время самое глухое, а ответа Вашего я еще не имею, то вполне естественно является предположение, дошло ли все это до Вас.

Нынче исполнилось 15 лет со дня нашей первой встречи, связью между нами была любовь к искусству и к русской литературе, о которой Вы так прекрасно писали. Между нами стояло незабвенное имя Леонида Андреева, а потому не могу допустить, чтобы какая-то преднамеренная хоршевская ненависть могла иметь хоть какое-либо значение там, где в основе лежат неувядаемые культурные ценности. В сроках встреч всегда полагаются в основу главнейшие причины и побуждения. Помнится мне, как-то злонамеренные люди пытались критиковать Вас, но я не только отверг такие попытки, но даже выбросил из головы имена самих клеветников. В Вашем первом письме Вы поминали о какой-то версии, полученной вами от наветчиков. Добрые друзья прислали мне несколько таких клеветнических сообщений — в копиях и в оригиналах. Будьте добры сказать мне, какие такие наветы сообщены и Вам, ибо совершенно теряюсь, что именно может быть измышлено, ибо в полученных мною копиях и оригиналах были какие-то необоснованные выкрики узурпаторов, явно преднамеренные и, как видим, давно предумышленные. Письмо Ваше лучше пошлите заказным, ибо в течение этого лета особенно много аэропланов погибло, и таким путем никогда не знаешь, что именно исчезло в пути. Вот и сейчас мы прочли сведения о еще одном аэроплане, везшем индийскую почту. Желаю Вам и Вашей семье всего светлого.

Искренно,

N. K. R.

187

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

5 октября 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 106

Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], вчера американской почты не было — опасаемся, не попала ли она опять в упавший аэроплан. За это лето почему-то много англ[ийских] аэропланов погибло. Еще не имели Ваш ответ о Лиге Культуры. В апреле 1934 года у меня была бумага от нашей Лиги, из чего было видно, что Лига существует. Не в том дело, что она могла временно не