Падение Берлина, 1945 - Энтони Бивор

"Война закончена, - повторил майор Гришин. - И ваши полномочия как офицера закончены". На столе находилась коробка дорогих сигар "Ритмеестер". Эббингхауз взял одну из них и прикурил.

Спустя два часа Гришин и Галл вновь вошли в крепость, теперь уже не через балкон, а через главный вход. Вскоре из нее стали выходить сдающиеся немцы, они складывали оружие и строились в колонны.

К стоящим поодаль двум советским офицерам подошли Юнг и Кох. Неожиданно Кох на чистом русском языке сказал, что хотел бы теперь попрощаться. Увидев, что советские офицеры застыли в изумлении, он улыбнулся и добавил: "Да, я разговариваю немного по-русски. В детстве я жил в Санкт-Петербурге".

Галл только сейчас сообразил, какая опасность грозила: им во время переговоров в крепости. Кох мог слышать и понимать каждое слово, которым Владимир обменивался с Гришиным. Он припомнил, что в один из моментов Гришин сказал что-то вроде "Обещай им все, что они хотят, разберемся позже".

Вместе со сдающимися немецкими солдатами во двор крепости выходили и мирные жители. Генерал Перхорович приказал Галлу объяснить им, что все они могут расходиться по домам. Одна женщина с платком на голове (в них теперь ходили многие немки, скрывая тем самым свои немытые волосы) приблизилась к советским офицерам. Она несла на руках маленького ребенка. Женщина поблагодарила русских за то, что они убедили командование германского гарнизона капитулировать, предотвратив тем самым дальнейшее кровопролитие. Затем немка расплакалась и ушла прочь.

Однако эта берущая за душу картина капитуляции Шпандау была несколько подпорчена последующими событиями. Полковник Юнг и подполковник Кох на самом деле являлись профессором Герхардом Юнгом и доктором Эдгаром Кохом ведущими специалистами, занимавшимися исследованиями в области боевых отравляющих веществ (включая нервно-паралитические газы зарин и табун). Хотя название их лаборатории говорило о том, что в ней могут создаваться лишь защитные средства против различных газов, на самом деле ученые занимались именно вопросами применения отравляющих веществ на поле боя{861}.

Подполковник из штаба 47-й армии быстро осознал все значение оборудования, найденного в Шпандау, и немедленно сообщил о нем генералу, находящемуся в группе советских экспертов. На погонах этих экспертов светились значки в виде гаечного ключа и зубчатого колеса. Генерал собирался допросить немецких специалистов на следующий день, но его опередили сотрудники НКВД. Каким-то образом они прознали о находке в Шпандау и уже вечером 1 мая были в крепости. После этого Юнг и Кох исчезли в неизвестном направлении. Генерал был сильно разозлен. Армейскому начальству потребовалось целых полтора месяца - до середины июня, - чтобы выяснить, где именно НКВД содержит теперь Юнга и Коха. В конечном итоге немецкие ученые в августе объявились в Москве.

Двух других германских специалистов в области отравляющих веществ, доктора Штульдреера и доктора Шульте-Оверберга, оставили под охраной в самом Шпандау и приказали продолжить свои исследования, Штульдреер ранее занимался применением газов против танковых соединений и использовал для экспериментов полигон в Куммерсдорфе (именно через него прорывались из окружения остатки немецкой 9-й армии). Но Штульдреер, равно как и Шульте-Оверберг отказались признаваться в том, что они участвовали в экспериментах с нервно-паралитическими газами. Поскольку все запасы отравляющих веществ были заблаговременно уничтожены, советские офицеры не могли ничего доказать.

Летом 1945 года Штульдреера и Шульте-Оверберга переправили в Советский Союз. Их посадили вместе с Юнгом и Кохом в специальный лагерь, расположенный в Красногорске. Однако эта вновь образованная группа, возглавляемая профессором Юнгом, отказалась сотрудничать с советскими властями. Немецкие специалисты настаивали на том, что являются военнопленными и на них распространяются соответствующие их статусу положения. Русские пытались воздействовать на членов группы различными путями. К ним даже приставляли других немецких ученых, уже сотрудничающих с СССР. Но никакого положительного результата достигнуто не было. Тем не менее с этими учеными обращались довольно корректно, и они все-таки вернулись в Германию с одной из самых последних партий германских военнопленных в январе 1954 года.

Южнее Берлина остатки немецкой 9-й армии готовились совершить последнюю попытку прорыва через советские заслоны фронта маршала Конева. 12-я армия генерала Венка смогла закрепиться в районе Беелитца и некоторое время продолжала его удерживать. Всего этого оказалось достаточно, чтобы открыть путь на запад многим военнослужащим армии Буссе, равно как и порядка двадцати тысячам человек из так называемой группы армий "Шпрее" под командованием генерала Реймана. Остатки этой группы вели оборону в районе Потсдама. Однако давление со стороны русских войск постоянно возрастало. Беелитц находился под жестоким обстрелом советских самоходных артиллерийских установок, подходящих со стороны Потсдама. С самого утра в небе появились советские штурмовики, сбрасывавшие на немцев небольшие бомбы и поливающие их огнем из авиационных пушек.

Один из советских стрелковых полков занял деревню Эльсхольц, находившуюся всего в шести километрах к югу от Беелитца. Она являлась ключевым пунктом в немецкой обороне, поскольку здесь пересекались сразу несколько дорог, по которым выходили из окружения изможденные германские солдаты. К счастью для немцев, в этом районе внезапно появились последние четыре "пантеры" из дивизии "Курмарк". Они атаковали русских и вынудили их отступить. Все эти четыре боевые машины так и остались на поле боя - их пришлось бросить из-за недостатка горючего. Однако путь на запад был открыт. Многие немцы оказались настолько истощены, что, едва добравшись до Эльсхольца, буквально валились с ног. Мирные жители деревни чем могли делились с солдатами. Они давали им пищу и перевязывали раненых. Тех военнослужащих, которые уже окончательно потеряли возможность передвигаться, переносили в полевой госпиталь, организованный прямо в местной школе. Врачи и медсестры, работавшие там, сутками не отходили от своих пациентов, стараясь спасти как можно больше жизней. Только одной германской части хватило сил не останавливаться в деревне и пройти мимо нее не задерживаясь. Это были эсэсовцы.

Бой в лесу все еще продолжался. Соединения 1-го Украинского фронта дожимали остатки 9-й армии и уничтожали разрозненные немецкие отряды по частям. Утром 1 мая в лес была послана одна из бригад 4-й гвардейской танковой армии с задачей уничтожить достаточно большую группу германских солдат, пробивавшуюся на запад{862}. В строках боевого донесения присутствовала информация о том, что советские "тридцатьчетверки" ворвались в колонну немецких танков и бронемашин. В ходе двухчасового боя враг потерял тринадцать броневиков, три штурмовых орудия, три танка и пятнадцать грузовиков. Однако поверить в достоверность этих сведений весьма сложно. К тому времени у немцев вряд ли уже оставалось так много исправных боевых машин, находящихся в одной группе.