ВПЗР: Великие писатели Земли Русской - Игорь Николаевич Свинаренко

– Ну так иди и пиши, на хера ты залез в политику! Крутишь эту шарманку бесконечную…

– Эх! Я тебе душу раскрыл, а ты мне такое: шарманщик…

Настоящее имя Захара Прилепина Евгений. Родился он в деревне Ильинка Рязанской области в 1975 году. Сын учителя и медсестры. Закончил филфак Нижегородского университета. Член партии нацболов с 1997 г. Воевал в Чечне на обеих войнах как командир отделения ОМОНа. Женат, отец троих детей. Няня его детей, Наталья Викторовна, чтоб вы знали, – из рода князей Пожарских. Автор романов «Патологии», «Санькя», «Грех», «Обитель». Финалист и лауреат премии «Большая книга» и прочих. Участвовал во встречах писателей не только с Сурковым (в Кремле), но и с Путиным (в Ново-Огарево). На встрече с президентом Прилепин предъявил ему претензии по поводу политических свобод.

Александр Проханов: «Я – матерый разбойник»

Он был при советской власти обычным номенклатурным писателем: ездил в командировки, хвалил великие стройки, атомные подлодки. Кто это все читал? В те годы властитель дум из Проханова был никакой.

Под занавес старого режима он начал издавать скандальную газету «День», его обзывали антисемитом, – это уже было оригинальней, но, впрочем, тоже вяло. Проханова считали персонажем скучным и ограниченным. И вдруг этот человек уже, по сути, в пенсионном возрасте написал бестселлер «Господин Гексоген», после чего вдруг стал звездой ТВ и радио. И стало наконец ясно: Проханов – яркий человек.

К барьеру с Жириновским

– Александр Андреич! Я давно наблюдаю за тобой. Сегодня, когда все вокруг как-то сдулось и поскучнело, ты – один из немногих ярких людей, которые еще остались.

– Я действительно яркий? И в профиль, и в фас яркий? Да, есть во мне какое-то свечение, я чувствую. Особенно это в темной комнате видно. Вот у Анны Карениной в темноте глаза светились, так и у меня тоже…

– Все б тебе шутки шутить… (Хотя это он, может, от смущения. – И. С.) Много кто уже сдулся. А ты не прокалываешься. Держишь уровень. Вот ты Жириновского как-то уделал на дуэли, в передаче «К барьеру». Там счет был приблизительно 75 000: 26 000. Многим это показалось странным, но большинство зрителей проголосовало за тебя.

– Ну, Жириновский – это не вопрос интеллекта, не вопрос политических симпатий, это вопрос энергетической наполненности. Бывают такие децибелы ужасные, которые валят с ног. И вот Жириновский включает как бы такие жуткие громкоговорители, настолько мощные, что с ним практически никто не может справиться. Я пришел на передачу…

– А он слова не дает вставить!

– Не дает! У него магический крик. Он тебя поражает.

– Шаман.

– Да. Шаман. Эта энергия модулируется в какое-то безумие. Он тебя облучает, он на тебя брызжет сначала мертвой, потом живой водой, он плюется – у него огромное количество эманаций. И я вот пришел, постоял, постоял… Смотрю – весь оплеванный стою, оглушенный, пуговицы с моего пиджака начинают опадать от крика Жириновского. Да что же это такое? И тогда я взял и включил свои установки. Я их очень редко включаю, но они у меня есть. И пошел на форсаже.

– Ну ты ж авиационный инженер все-таки.

– Я авиационный инженер и матерый разбойник, я знаю, как оторваться! И я включил свои форсажи, сначала по левому борту, потом по правому, полыхнул… И я смотрю – его коптилка начала меркнуть, меркнуть… И к концу первого раунда Жириновский погас.

– Вот меня спроси, про что вы там орали – я не смогу пересказать. Осталось только ощущение битвы.

– Да и я тоже не помню, про что мы говорили! Я включил свои источники модуляции, свои торсионные двигатели – и промодулировал их чистой ненавистью. Это была ненависть не на поражение, а на подавление. Этот мой поток энергии сразил его, и довольно быстро он смирился. А потом мы ушли в предбанник и там дружно пили коньяк. Я достал чистый платок и отер его кровавый пот.

– Эта победа дорогого стоит.

Евреи

– И тут мы плавно от частного случая с Жириновским, который, как известно, еврей, плавно переходим к еврейской теме вообще. Тема эта очень провокационная. Ты как только ее поднимаешь, так сразу и подставляешься. Чуть кто начинает про еврейский вопрос, сразу кричат – дурной вкус, то-сё…

– Я на «Эхе Москвы» веду иногда передачу «Особое мнение». Так сложилось, что моими слушателями являются в основном евреи – как московские, так и израильские.

– Я заметил, тебе туда часто звонит некий Соломон из Саратова.

– Да, и Моисей еще звонит. И Абрам, – все библейские имена. С одной стороны, они мучаются, а с другой стороны, ждут этой встречи. Это встреча как бы старинных любовников. Они присылают мне книжки из Израиля.

– Типа «Бей русских, спасай Израиль»?

– Нет, нет! Книги, в которых они объясняются в любви к русским снегам, к России. И там картинка – под полярным небом в снегу стоит семисвечник. Отношения с евреями, если они длительные, если они непродуманные, если они не имеют коммерческой базы – они могут сложиться очень хорошо.

– Ну разные люди по-разному относятся к евреям, но не особенно об этом распространяются…

– А мы – говорим. К евреям я отношусь лояльно. Еврейский вопрос мне просто навязали, точно так же, как на Чубайса навесили все беды страны. В меня как в мусорную яму сбрасывают накопившийся в обществе антисемитизм… Я скажу с долей иронии, не переводя это в серьезную политологию, что я по своей природе, по натуре, – империалист. Причем империалист, который равнодушен к тому, какая социальная система на дворе, какой официально строй. Лишь бы оставалось великое пространство, великий субъект имперский. И потому в русской истории евреи, как только появились, стали играть имперскую роль. Шафиров – птенец гнезда Петрова. Это любимый человек Петра, это премьер Фрадков петровского времени, в одном ряду с Брюсом, Репниным, Меншиковым. Он ведал финансами и сопутствовал Петру в баталиях. Это такой первый заметный и положительный еврей в истории Государства Российского. Тогда же и негры пришли – Ганнибал, к примеру. А великая империя не может быть антисемитской. А что такое великие советские евреи? Сколько сделали для страны! Еврейская проблема опять вспыхнула остро на стыке 80–90-х, она, конечно, была связана с тем, что советские евреи перестали чувствовать себя частью советского социума. И они стали выдираться из него, причем достаточно умело. Это прежде всего такие евреи, как Березовский и Гусинский, – особенно последний демонстрировал свое еврейство. Он был председателем РЕК и в Израиле рассказывал, что евреи владеют 50 процентами недвижимости и 80 процентами всех русских капиталов. Тогда же писатель Тополь (мы в своей газете шутили: