Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко

– Когда за нами вылетят?

– Завтра часов в девять утра по Москве. И имейте в виду, что вам не удастся захватить машины: в них будут десантники. К тому же побережье сковано льдом, так что вы не сможете воспользоваться кораблями, а «Ковчеги» не дотянут от США до Австралии. Говорю для того, чтобы знали и не строили несбыточных планов. Кроме того, ничего хорошего вас там не ждёт.

– Мы не нарушим слово и надеемся, что так же поступите и вы, – сказал Александер. –Подготовим всё, что нужно, и будем ждать.

* * *

В кабинет командующего Белорусским военным округом генерал-полковника Можайко быстрым шагом вошёл начальник разведывательного управления полковник Сотник.

– Началось, Сергей Фёдорович, – доложил он. – Поляки устроили свару.

– Садитесь, Иван Фёдорович, – сказал Можайко. – Выкладывайте всё, что известно.

– Весь сегодняшний день мы регистрировали активный радиообмен на армейских частотах. Естественно, всё кодированное, но передачи велись с польской территории. Уже два дня нет ни одного беженца, а до этого хоть и немного, но шли. Час назад к нам перебежал один из польских пограничников. Сообщил, что в Лодзи и в районе Варшавы идут бои с применением бронетехники и реактивной артиллерии. Парень умный и сразу понял, чем это пахнет, поэтому рванул к нам и готов на всё, только бы оставили. Я отдал приказ запустить «Невидимки». Только что передали, что мы потеряли два аппарата из трёх. Оставшийся показал передвижение танковой колонны и многочисленные пожары в городе Остроленка.

– Сбивают по тепловому следу? – спросил генерал.

– Да, это единственное слабое место «Невидимок», особенно в холодный сезон. Мы вернули уцелевший разведчик, поскольку в дальнейшем наблюдении нет смысла. Пока идёт бойня, беженцев можно не ждать, поэтому я распорядился, чтобы эвакуировали весь персонал обоих пунктов их приёма, а пограничников отвели в укрытия. Будут наблюдать с помощью техники.

– Ну что же, это было ожидаемо, – сказал генерал. – В их положении можно было либо попытаться выжить всем, либо спасти немногих. Они выбрали второй вариант. Теперь спорят, кому попасть в число выживших. Как бы только в этих разборках не зашли слишком далеко. Но мы в любом случае остаёмся в стороне. Переведём войска округа в повышенную боеготовность и подождём, чем у них закончится. А в Москву я сейчас доложу.

* * *

– Что творится в Польше? – спросила Лида. – В новостях говорили только о том, что шли бои. Уже прошла неделя, и нет ни одного нового сообщения.

– Я распорядился больше не передавать такую информацию, – хмуро сказал Алексей. – Там делят ресурсы группировки президента Грабинского и министра обороны Заневского. При этом и те и другие уничтожают как беженцев, так и собственное население. Вряд ли они придут к соглашению, поэтому через две недели поляков почти не останется.

– А что случилось? Ты ведь говорил, что у них было много продовольствия и ГДР обещала помочь с БВК.

– Паскудная человеческая природа! – высказался муж. – У нас были свои люди среди польского руководства. Свои не в том смысле, что мы через них как-то влияли на ситуацию, просто нас достаточно подробно информировали обо всём, что происходит в верхах. С такими соседями это полезно. Понятно, что единоначалие в критических ситуациях выгоднее дебатов и голосования, но только тогда, когда наверху достойный человек, который знает, как спасти своих людей, и к этому стремится.

– Такой, как ты.

– Да, такой как я, – согласился Алексей, – а их Грабинский на эту роль не подходит. И Заневский, который тоже возжелал власти, ничуть не лучше его. И теперь они дружно разрушают города и перемалывают в боях армию, без которой не удастся удержать власть. А в пригородах стоят реакторы, которые ничем не защищены. Жалко мне поляков. Способный и красивый народ, но уж больно спесивый и неуживчивый. И скоро его не останется. И если бы только они были такие. Между Боливией и Бразилией уже идёт полномасштабная война. Скажи, есть у руководства Боливии мозги? Ведь ясно, что в случае победы они не приобретут ничего, кроме развалин. В чём смысл? Не получается спастись у нас, так не фиг и вам?

– Я не слышала об этом в новостях.

– Я же сказал, что этот негатив решили не давать. И так в нашей жизни мало поводов для веселья, не стоит омрачать её ещё больше. Сама же говорила, что не снимают комедии. Я недавно поймал министра культуры и пытал с пристрастием. Оказывается, никто не давит на киностудии, они сами не хотят их снимать. Не тот сейчас настрой у людей, так что придётся вам пока удовлетвориться старыми фильмами. Ничего, через полтора года увидим солнце, и настроение будет совсем другим.

– Американцев не привезли?

– Завтра должны прилететь, – сказал Алексей. – Пока всех собрали... К тому же мы на каждой пусковой установке заварили двери в шахты и в аппаратную. Это сейчас там никого нет, а потом? А у нас не скоро дойдут руки до американского наследства. В США работы на много лет, а нам нужно в первую очередь заниматься Европой. Единственное, что сделаем, – это базы на побережье, чтобы отгонять любителей халявы. И дело даже не в том, что утащат с территории США что-нибудь полезное, там много очень опасных объектов. Это не только атомное или химическое оружие, но и работавшие на министерство обороны биологические центры, которых было больше тридцати, и многое другое.

– Забрали себе остатки американской нации, а потом заберём и всё, что от неё осталось?

– А почему бы и