Древние цивилизации - Владимир Миронов

Пирамида Микерина

Кажется уместным вспомнить и гумилевские строки, посвященные Египту:

Как картинка из книжки старинной,Услаждавшей мои вечера,Изумрудные эти равниныИ раскидистых пальм веера.И каналы, каналы, каналы,Что несутся вдоль глиняных скал,Орошая Дамьетские скалыРозоватыми брызгами пен…Вот каким ты увидишь ЕгипетВ час божественный трижды, когдаСолнцем день человеческий выпитИ, колдуя, дымится вода.К отдаленным платанам цветущимТы приходишь, как шел до тебяЗдесь мудрец, говоря с Присносущим,Птиц и звезды навек полюбя…Сфинкс улегся на страже святыниИ с улыбкой глядит с высоты,Ожидая гостей из пустыни,О которых не ведаешь ты.Но Египта властитель единый,Уж колышется Нильский разливНад чертогами Елефантины,Над садами Мемфиса и Фив…И столетья затем не при мне лиХороводы танцующих жрицКрокодилу хваления пели,Перед Ибисом падали ниц?И, томясь по Антонии милом,Поднимая большие глаза,Клеопатра считала над НиломПробегающие паруса.Но довольно! Ужели ты хочешьВечно жить средь минувших отрад?И не рад ты сегодняшней ночиИ сегодняшним травам не рад?Не обломок старинного криптаПод твоей зазвеневшей ногой,Есть другая душа у ЕгиптаИ торжественный праздник другой…

Колосс Рамсеса II

Поэт А. Блок, в минуты охватившей его бездонной тоски, разочарований, болезни и тревог, все же напишет пьесу «Рамсес», посвященную, по собственному его признанию, не только Египту, но и российской действительности… Рамсес II процарствовал 67 лет, и это был период наивысшего могущества Египта, сопровождавшийся укреплением позиций империи. Пьеса встретила прохладный прием у известных египтологов (В. В. Струве). В ней увидели лишь огрехи. Хотя мысль Блока о том, что тысячи лет человек жил, стремясь к небу, очень интересна. Вспомним тут известные слова А. Блока: «Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы…» И далее: «Россия – Сфинкс… Ликуя и скорбя, и обливаясь черной кровью, она глядит, глядит, глядит в тебя, и с ненавистью, и с любовью!..» Блок видел в скифах принадлежность к могущественному роду индоариев, определивших во многом судьбы Азии и Евразии. Но в этих отрывках видится нечто большее – образ России как великой наследницы древних цивилизаций. Тайную мысль поэта озвучил академик Ольденбург (в некрологе на смерть Блока), так сказавший о значении «Скифов»: «Эта Россия – скифов, тот третий, удивительный мир, который для Блока и не Восток, и не Запад, а именно Россия. Это любимая мысль многих из нас, русских, что мы – новый, третий мир». Полагаю, ныне подобная мысль могла бы получить новую жизнь.

Золотая гривна со сфинксами из кургана Куль-Оба

Голова царицы Тийи. Берлин. Египетский музей

Побывали тут поэты А. Белый и В. Иванов, создатели «башни поэзии символизма». О египетской мощи и египетском государственном строе писал Осип Мандельштам. Мережковский создаст роман «Мессия», где уверял, что у древних египтян было предчувствие Христа и предзнание его троичной природы («три естества в Боге»). Рассуждения о Египте встречаем у «русского Фрейда» В. Розанова. Сюда устремился Вл. Соловьев, на свидание то ли с Софией, то ли с вечной Женственностью. Изучая философию в Лондоне («памятники индийской, гностической и средневековой философии»), он читал в Британском музее литературу о Софии – Премудрости Божией. И ждал Ее откровения… В зале он увидел лицо «Вечной подруги» в золотой лазури. Пожелав разглядеть ее всю, он услышал внутренний голос, повелевавший ему направиться в Египет.

Пропитана лазурью золотистой,В руке держа цветок нездешних стран,Стояла ты с улыбкою лучистой,Кивнула мне и скрылася в туман…

В Египте и Вавилоне увидел источник поэтического вдохновения и М. Волошин… Находясь в Париже, он так размечтался о Египте, что писал в дневнике (1904 г.): «Немедленно явилась возможность и желание отъезда из Парижа» (в Египет). Об этом он вел серьезные переговоры с С. Семеновым в ресторане, где выражал готовность (ради поездки в эту волшебную страну) пойти в компаньоны «к богатому старику, едущему на полгода в Египет». Друзья ему отсоветовали, ибо это означало бы идти в добровольное рабство к Шейлоку. Но мечта о Египте продолжает его преследовать в образах цариц и фараонов.

М.　А. Волошин в своем доме в Коктебеле

Увидев в Берлинском музее копию бюста египетской царицы Тийи, поэт был настолько поражен ее внешним сходством с лицом первой своей жены, М. В. Сабашниковой (брак был кратким, но любовь к ней он сохранял до конца жизни), что сумел-таки убедить дирекцию музея отдать ему копию статуи. Ради этого ему пришлось несколько месяцев проработать подсобным работником музея в Берлине. В итоге бюст царицы Тийи, что была свекровью Нефертити, украсил второй этаж Дома поэта Волошина в Коктебеле.

Так будь же сам вселенной и творцом!Сознай себя божественным и вечнымИ плавь миры по льялам душ и вер.Будь дерзким зодчимВавилонских башен,Ты – заклинатель сфинксов и химер!..

Теософка Блаватская, сбежав от мужа, объявила себя «ученицей египетского копта». В древнюю Азию и Египет уходили истоки многих сакральных знаний. Оккультизм и теософия становились модными течениями. А не было и нет на свете женщины, что могла бы устоять перед натиском моды. Любовь к Египту и оккультизму стала поводом для ее мудрствований. Женщинам вообще свойственно искать у магов и колдуний ответы на все вопросы жизни, надеясь найти легкое решение.

Один из авторов книг о Египте сказал: «Мудрость Египта должна была стать легендой, но его ученость была потеряна под грузом 20 столетий пыли и невежества» (Б. Мертц). Мы же уделили Египту столько внимания потому, что в корне с этим не согласны. То немногое, что нам удалось рассказать, надеемся, убеждает в обратном. Психология, дух и характер народа Египта в каких-то чертах напоминают наши собственные. Отмечая присущие всему человечеству черты единства, В. И. Вернадский говорил, что близость воззрений разных народов отражает космичность сознательной жизни. В частности, он спрашивал: «Было это течение в древности? У жрецов Египта, или это фикция? Или в них зерно истины?» Зерно истины содержится в культурном универсуме народов. Русские и египтяне думают сердцем (понятия «ум» и «сердце» египтяне выражают одним и тем же словом – «сердце»).

Абракас – гностическое божество

Велика и роль религии в жизни обоих наших народов. Ученые не раз обращали внимание на сходство трактовки христианской Троицы и солнечной триады Эхнатона (Нефертити). Святой Дух, одушевляя весь мир, сближается с образом Феникса – творящей солнечной души. О Троице у Максима Грека сказано так: «Якоже глаголем дискос, свет, луча – едино солнце три сия, а не три солнца». Сие есть таинство святой Троицы. Там и тут речь шла о Солнце. Адепты одного из течений «духовных христиан» (начало XX в.) условно делили Россию на семь «частей света», а среди них: «Берега Священного Нила», «Верхняя страна Кем» и «Нижняя страна Кем» («страна Кем» – это древнее название Египта). Художник К. Богаевский, выписывая пейзажи Восточного Крыма, стилизовал их в египетском духе, изобразив в виде пирамид. Ученый Е. Лазарев выразил идею той духовной общности, что существует между двумя странами: «Допустимо ли объяснять такие совпадения только общностью происхождения родственных сюжетов русской и египетской традиций? Вряд ли. Русь сохранила даже исконное название Египта. Видимо, древний мир был гораздо менее разобщенным, чем принято считать. И можно довольно уверенно указать на один из источников, косвенно повлиявших на культуру Руси. Это – Египет первых веков новой эры.

Троица. Икона. XIV в.

Египетские гностики изучали не только труды отцов христианской церкви, они помнили о древней культуре «страны Кем». И вместе с сектами гностического толка (богомилы, катары, альбигойцы) на Русь могли (тогда же) проникнуть знания о языческих солнечных таинствах Египта». Россия и Египет имеют немало схожих черт в религии и нравах. Закономерно и то, что египтяне стали своего рода «духовными отцами христианства»… М. А. Коростовцев в «Религии Древнего Египта» отмечал: «Монотеизм сменяет политеизм не единственным актом, а постепенно. Для становления монотеизма необходима не только подготовленность к его восприятию массового сознания, но и сокрушение политеизма. На последнее в Египте решился только Аменхотеп IV (Эхнатон), намного обогнав свое время. Одной из форм синкретизма является и объединение богов в триады, или троицы: бог-отец, богиня-мать и бог-сын. Это, конечно, очень древнее, примитивное представление о божествах, связанное с распространением на них земных обычаев, но в истории египетской религии оно сыграло свою роль. Такими троицами были, например, фиванские Амон, Мут и Хонсу, мемфисские Птах, Сехмет и Нефертум, Осирис, Исида и Хор. Последняя троица, как это давно отмечено наукой, оказала влияние на христианскую иконографию: Исида с младенцем Хором на руках является прообразом христианской богородицы с младенцем Иисусом на руках. Божественное семейство символизирует, по сути дела, одно божество, воплощает одну идею. Египетская теология пошла дальше – она сумела создать не семейные троицы и увидеть за тремя богами одно божество. Так, например, в Мемфисе сливали в единого бога трех богов – Птаха, Сокара и Осириса. Птах был городским богом Мемфиса и создателем мира, Сокар – мемфисским богом умерших, Осирис – общеегипетским богом умерших. Тем не менее в ряде текстов не только времени Нового царства, но и Среднего о всех трех говорится как о едином боге». Единый бог таким образом предстал в трех лицах. Отсюда уже недалеко и до христианской догматики.