Бремя империи - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Согласно той же морской Конвенции мы имеем право направить наблюдателей на ваши суда, поскольку эти суда относятся к судам военно-морского флота.
Есть!
– Сэр, мы с радостью примем наблюдателей на флагмане эскадры – тяжелом авианосце «Куин Элизабет».
И снова – тяжелая, выматывающая нервы пауза…
– Сэр, я бы хотел встретиться с вами на борту «Куин Элизабет», чтобы обсудить порядок прохождения вами наших территориальных вод.
– Сэр, я с радостью приму вас на борту «Куин Элизабет»…
Победа…
Сэр Квентин положил гарнитуру связи, торжествующим взглядом обвел офицеров…
– Русский адмирал направляется сюда. При появлении адмиральского катера русской эскадры – немедленно доложить.
Контр-адмирал Нетесов, стоя за штурвалом, неумело – давно не стоял за штурвалом такого маленького корабля – управлял своим катером, держа курс на серо-стальные силуэты кораблей британской эскадры. И, как мог, хриплым голосом пел…
Наверх, вы, товарищи, все по местам …Последний парад наступает.Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются, и цепи гремят,Наверх якоря поднимая,Готовятся к бою орудия в ряд,На солнце зловеще сверкая!
– Сэр, малый корабль отделился от эскадры противника и идет прямо на нас! Пеленг пять, расстояние шесть миль, сокращается!
Пеленг пять – это же прямо в лоб!
Сэр Квентин удовлетворенно кивнул:
– Определить тип корабля!
– Сэр, это малый катер. Возможно, адмиральский.
Это хорошо…
– Авиация?
– Находится на своих позициях, сэр, – и наша и русская. Враждебных действий пока не предпринимает, хотя находится в полной боевой готовности.
– Остальные корабли противника?
– На своих позициях, сэр!
Сэр Квентин погладил свою бороду, пытаясь унять радостное возбуждение от почти находящейся в руках победы.
– Сэр, катер в двенадцати кабельтовых!
Сэр Квентин неспешно вытащил платок, промокнул вспотевший лоб, всем своим видом демонстрируя невозмутимость…
– Передайте на «Андромеду», пусть проверят их визуально. Катер не останавливать. Курс и скорость не менять.
– Есть, сэр…
Времени оставалось все меньше и меньше…
Контр-адмирал Нетесов поднес к глазам старый, еще от отца оставшийся бинокль, посмотрел на стальную махину авианосца…
Затем он увидел идущий ему навстречу корабль, небольшой фрегат под Юнион Джеком. По высокому полубаку – отличительной черте кораблей этого класса, делавшей их силуэт неуклюжим и уродливым, – контр-адмирал опознал фрегат УРО типа «Линдер» – старую посудину, серию закончили строить еще двадцать лет назад, из артиллерийского только спаренный «Эрликон», вообще вооружение, как у ракетного катера. Проверяют. Ну, пусть проверяют…
И с пристани верной мы в битву идем,Навстречу грозящей нам смерти,За Родину в море открытом умрем,Где ждут желтолицые черти!
Свистит, и гремит, и грохочет кругом.Гром пушек, шипенье снарядов,И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»Подобен кромешному аду.
В предсмертных мученьях трепещут тела,Гром пушек, и шум, и стенанья,И судно охвачено морем огня,Настали минуты прощанья…
С острова авианосца разворачивающуюся драму видно не было, потому сэр Квентин позволил себе даже заказать у адъютанта чашечку кофе. Большую чашку морского кофе с солью вместо сахара – его подают в специальных стаканах, у которых в отличие от обычных дно намного шире горловины – чтобы не разбрызгивалось и не переворачивалось при качке. Сэр Квентин так привык за время морских странствий к такому кофе, что неизменно пил его даже на берегу – заказывал кофе без сахара и без сливок и на виду у изумленной публики сосредоточенно сыпал в чашку соль из солонки. Право, на это стоило посмотреть – хотя бы на то, что творилось в ресторанах. Бесплатное представленье – да и только.
– Сэр…
Сэр Квентин обернулся, чтобы получить заказанный кофе – и слова благодарности застыли у него за губах…
– Что?
– Сэр… «Андромеда» передала, на катере человек в русской военно-морской форме старшего офицера.
– Хорошо, – кивнул сэр Квентин, – готовьте швартовку.
Победа… Есть ли что-нибудь сладостнее этого слова…
Нет, на месте не усидеть…
Сэр Квентин неторопливо вышел из рубки – на острове этажом выше был своего рода балкончик без ограждения, с него можно было наблюдать за обстановкой со свежего воздуха. Британский контр-адмирал молодецки взбежал по лестнице, сопровождаемый верным адъютантом. Прошел один люк, другой, рванул на себя рычаг кремальеры. Свежий, пахнущий йодом и солью воздух пахнул в лицо.
Скорлупка русского адмиральского катера была почти рядом с махиной авианосца, она шла прямо на него, будто собираясь протаранить. Сэр Квентин поднес к глазам бинокль, обвел взглядом русский катер, как первый символ своей будущей победы….
И тут ему словно шепнул кто-то на ухо, кто-то невидимый и бесплотный…
Русский адмирал был в катере один…
Сэр Квентин повернулся, чтобы отдать приказ, чтобы сделать хоть что-то. Но было уже поздно. Слишком поздно.
Прощайте, товарищи! С Богом, ура!Кипящее море под нами!Не думали, братцы, мы с вами вчера,Что нынче умрем под волнами.
Не скажут ни камень, ни крест, где леглиВо славу мы Русского флага,Лишь волны морские прославят одниГеройскую гибель «Варяга»!
Маленький русский адмиральский катер коснулся бортом исполинского корпуса авианосца – и взорвался, в миллионную долю секунды превратился в чудовищное облако раскаленных газов, расширяющееся со скоростью несколько тысяч километров в час. Как и в старые времена, брандер[181] сделал свое дело…
Средиземное море
Ударный авианосец «Николай Первый»
Утро 02 июля 1992 года
Лифт поднимался медленно, хотя и плавно. Ему надо было преодолеть всего-то семь метров, обычный пассажирский лифт на это тратит несколько секунд. Этому же лифту потребовалось больше двух минут, правда, лифт этот был грузовой и груз у него был солидный. Весом больше тридцати тонн.
Наконец лифт остановился, замер на одном уровне с палубой стального гиганта, явив миру хищную двухкилевую стальную птицу с двухместной приплюснутой, характерной формы кабиной – это был единственный самолет в мире, где два пилота сидели не друг за другом, а друг рядом с другом, поэтому и кабина такой формы. Тактический корабельный бомбардировщик «С-34К».
Как только стопоры зафиксировали площадку самолетного лифта в крайнем верхнем положении, к самолету подбежали техники из палубной команды, освободили стопоры шасси. Самолет медленно покатился на исходную…
– Вышка, я Шершень-два-один, исходную занял!
– Принял, Шершень-два-один, на исходной!
Ради этого вылета на авианосце приостановили полеты на целых полчаса. В условиях, когда в Средиземном море и рядом с ним кого только нет – на входе в Красное море остановленная британская эскадра с одним сильно поврежденным и одним неповрежденным авианосцами, остановившая ее наша эскадра с одним русским и одним германским авианосцами. Ошивающаяся в районе Гибралтара объединенная англо-американская эскадра с тремя авианосцами – с нее производились полеты, но пройти Гибралтар и войти в Средиземное море она не решалась. Прижавшие ее к берегу два германских и один русский авианосец с кораблями обеспечения. Идущие полным ходом к району возможного конфликта еще один русский и два североамериканских авианосца. Находящийся в Средиземном море «Колчак», на который тайно перебросили десять «СВВП» – самолетов вертикального взлета и посадки, – это не считая способных нести противокорабельные ракеты вертолетов, которые на нем были всегда. Одна эскадра сменяла в воздухе другую, операторы с авианосцев, с земли и с самолетов ДРЛО едва успевали отслеживать все цели. Иногда свои самолеты и самолеты противника разделяли меньше ста метров. Чтобы в таких условиях приостановить полеты с одного из авианосцев пусть и всего на полчаса – для этого нужна была веская причина, очень веская. И она была именно такой.
Техники палубной команды сноровисто закрепили бомбардировщик на катапульте, провели последний визуальный осмотр, сняли стопоры с вооружения. Самолет должен был идти один, без отдельного истребительного прикрытия – впрочем, русские истребители были на всем маршруте полета и в обиду бы они не дали. После выполнения задания самолет уходил не обратно на авианосец, а в глубь русской территории и должен был приземлиться не на авианосец, а на базу под Константинополем. И если над морем в воздухе установилось неустойчивое равенство – то над сушей господствовали русские ВВС, да еще и от Константинополя разворачивались системы ПВО дальнего радиуса действия, чтобы восполнить пробитые бреши в системе противовоздушной обороны региона. Британские и американские летчики это понимали и соваться туда не решались, ограничиваясь полетами над морем.
