Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис - Питер Гуральник

временем съемки быстро подходили к концу, и уже было ясно, что картина удалась. Фильм наводил на размышления как о разлагающих последствиях быстрой славы (Винс Эверетт стал их жертвой еще до того, как ее добился), так и о том, что под маской хулигана может скрываться нежная и тонкая натура. Именно это Элвис уже несколько лет и словом и делом доказывал публике и критикам. Разумеется, кое–где он прибег к заимствованиям, однако все указывало на то, что как актер он пошел еще дальше, чем в, и без того успешном, «Любить тебя». Впрочем, нельзя было сказать, что он полностью перенял чужую манеру игры, поскольку свой «почерк» был налицо, но в отдельных эпизодах все же чувствовалось влияние Джеймса Дина и Марлона Брандо — особенно Брандо в той тюремной сцене, где Элвис, высеченный и обнаженный по пояс, молча ждет, когда его зарегистрируют. В других эпизодах прослеживалось легкое сходство с молодым Робертом Митчумом, а порой и Биллом Мэрфи. Тем не менее это была настоящая, взрослая роль, которой Элвис мог по праву гордиться, отправляясь в конце июня домой.

Путешествие прошло относительно спокойно, хотя оно могло бы быть менее скучным для Элвиса, если бы он обращал внимание на выходки своего кузена Джуниора Смита. Джуниор ехал в одном купе с Джорджем, единственным, кто еще мог его выносить. «Он много пил, а напившись, становился совершенно несносным типом, — рассказывал Джордж. — По ночам он курил в постели, и все боялись, что в вагоне начнется пожар. Поэтому Элвис спросил: «Джордж, ты не против, если Джуниор останется с тобой?» Я ответил, что нет, потому что по разным причинам мы с ним неплохо ладили — дурачились, травили анекдоты, и все было в порядке. Но в ту ночь он явно хватил лишнего, поскольку в полчетвертого вскочил с койки и принялся собирать чемодан. «Джуниор, — спрашиваю, — ты что задумал?» А он отвечает: «Я схожу с этого грёбаного поезда». — «И что будешь делать дальше?» Он молчит, пакует свои вещи. «Смотри, — говорю, — не разбуди Элвиса». — «Кузена? Ну что ты!» — бормочет он и тянет за рукоятку тормоза. Естественно, к нам в купе прибегает проводник, а Джуниор ему говорит: «Остановите этот чертов поезд, я слезу». Мы с проводником едва его отговорили и уложили в постель».

Элвис не мог дождаться возвращения домой — ему не терпелось узнать, как продвинулись ремонтные работы в «Грейсленде», и переночевать там с родителями, которые уже туда переехали. После тщетной попытки уговорить Джун встретить его в Новом Орлеане (выяснилось, что 1 июня она вышла замуж) он вместе с Клиффом сошел с поезда в Лафайетте, штат Луизиана, и проделал остаток пути до дома на взятой напрокат машине. «Когда мы подъехали, то увидели, что стена из известняка еще не закончена, как и ворота. На подъездной дорожке торчали оранжевые колышки, показывавшие путь, так как асфальт еше не был уложен. Мы вылезли из машины, подошли к двери, и тут он остановился (было около половины двенадцатого ночи) и сказал: «Ну, Клифф, наконец–то!» Он открыл дверь, за ней оказалась маленькая прихожая, а под электрическим канделябром в дальнем ее конце стояли его родители. «Добро пожаловать домой, сынок». Мы проболтали чуть ли не до самого утра. Но никто и думал заходиться от восторга, чего можно было бы ожидать, — дескать, мы своего добились и теперь заживем, как короли! У них в семье никогда такого не было. Они просто разговаривали. Все прекрасно! Да, они постарались на славу. Отец Элвиса начал ему объяснять: «Нам еще осталось сделать то–то и то–то… Мне кажется, этот человек запросил слишком много, надо найти другого подрядчика…» Что–то вроде этого». Элвис поинтересовался, доделаны ли ясли для поросят и курятник на заднем дворе. Мать ответила, что они решили поставить их в саду.

Поскольку новых поездок не планировалось и заняться было пока нечем, Элвис принялся изучать хит–парады. Песни «Teddy Bear» и «Whole Lotta Shakin' Going On» — новая песня, которую Сэм отдал Джерри Ли Льюису, — боролись за первое место. «Love Letters in the Sand» Пэта Буна расходилась по–прежнему хорошо, первый альбом 17–летнего Рикки Нельсона — ничуть не хуже. Томми Сэндз тоже ему нравился… «Нам хватит места», — говорил он друзьям, когда они, стремясь ему угодить, порой начинали поругивать того или иного артиста. Национальная премьера «Любить тебя» должна была пройти 9 июля в мемфисском кинотеатре «Стрэнд» на Саус–Мейн, и он собирался на ней присутствовать. Остаток свободного временем предполагалось потратить на то, чтобы убедиться, что дела в «Грейсленде» идут как надо, а также на обустройство участка. Прослышав где–то, что гуси, щипля травку, не дают лужайкам зарастать, он взял один из своих «Кадиллаков», съездил в Миссиссипи и купил 16 птиц, на обратном пути заляпавших пометом все заднее сиденье. В другой раз, решив подстричь траву на газонокосилке Вернона, он с хохотом вскочил на нее и в шутку направил прямо на клумбу любимых тюльпанов Глэдис. Разумеется, он просто дурачился, но, когда мать с паническим выражением на лице завопила: «Нет, Элвис, не надо, не надо!» — срезанные ножами головки тюльпанов полетели в разные стороны. Глядя на резвящегося Элвиса, Глэдис тоже не смогла удержаться от смеха, один Вернон волновался, что в итоге все шишки посыплются на него.

Вечером 3 июля пришло известие о гибели Джуди Тайлер и ее мужа в автокатастрофе. В «Тюремном роке» она играла представительницу фирмы грамзаписи, которая становится его менеджером и влюбляется в него, и Элвис чувствовал себя ужасно. На следующее утро он появился дома у Джорджа в сопровождении Артура в неслыханное для него время — ровно в десять. «Я по–прежнему жил с матерью напротив «Хьюмза», — рассказывал Джордж. — Она вошла в мою комнату и сказала, что ко мне пришел Элвис. «Да нет, мам, этого не может быть», — не поверил я. Когда я его увидел, то поразился тому, насколько он был серьезен. «В чем дело, старик?» — спросил я, на что он ответил, что просто хочет прокатиться. Мы сели в машину, и лишь тогда он сказал: «Знаешь, Джуди погибла». И пока мы ездили по городу, он мне рассказал, как это произошло».

Днем Элвис заявил журналистам, что поедет на похороны, даже если ему придется пропустить премьеру. «Она была на вершине успеха, — сказал он, едва сдерживая слезы. — Никогда в жизни я не чувствовал такой душевной боли. Я хорошо помню, когда видел их в