Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит

— А вы когда летите?

— Поздно. На частном самолёте. Ты уже будешь на полдороге в Москву.

— Хорошо бы. Спасибо тебе, а то ночевать мне в камере.

— Всё нормально. Спецслужбы всех стран, объединяйтесь! Ты теперь важная персона. Попросил приглядеть за тобой, чтобы не было еще каких неожиданностей. Так что в самолёт сядешь по-любому.

— Максим, ты — настоящий друг. — Андрей почувствовал, что в носу защипало. — Дружбу не купишь.

— Да ладно. Если мир уцелеет, еще встретимся.

Они обнялись, и приятель, не оглядываясь, быстро пошёл к выходу.

До вылета ещё было слишком много времени. Андрей побродил вдоль стеклянных витрин, купил сувенир с набором из трёх флаконов: освященной воды, святой земли и миртового масла. Наверняка подделка, ну и пусть. Когда обошёл полный круг, отправился в VIP-зал. Там было прохладно. Налил себе халявного коньяка, выбрал тихое кресло в стороне и принялся коротать время. После третьей рюмки захватил полную бутылку: не ходить же туда-сюда за добавкой. Это — дурной тон, а он человек воспитанный. Вот и люди вокруг все такие милые, добрые и приветливые. Вон и девушка сидит симпатичная. Стоп! Максим велел не влезать ни в какие истории. Так что обойдёмся без незнакомых красоток. Тем более, она наверняка из разведки. А что? Тут шпионов пруд пруди. Взять хотя бы его самого. Чем не суперагент. Соркис! Андрей Соркис! Начальник Интерпола. Ноль-ноль-семь — личный номер. И па-пра-шу вас…

Потом он заснул. Проснулся от осторожного касания за рукав.

— Вы не проспите свой рейс?

— А? Что? Мой рейс? Какой рейс? Я никуда не лечу. Хватит приключений.

Андрей вскочил, сбив рюмку со стола.

Что-то звякнуло. Разбилось. Рейс! Нет, он летит. Только куда? Надо срочно вспомнить. Вокруг много незнакомых лиц.

— Где я? — громко закричал Андрей.

Он пошатнулся и зацепил бутылку. Та грохнулась.

Кто-то пытался его поддержать. С трудом вырвался, перевернув стол. Теперь его уже прочно обхватили неизвестные крепкие мужчины. И, не говоря худого слова, куда-то повели. Андрей попытался сопротивляться, но безрезультатно.

— Стойте! — раздался чей-то властный голос.

Андрей узнал офицера, проводившего допрос. Ну слава богу, наконец-то свой среди чужих.

Парень что-то быстро объяснил на незнакомом языке. Андрея отпустили.

— Пойдём скорее. Опоздаешь. Ваши уже прошли на посадку.

Он помог Андрею надеть рюкзак и быстро повёл яркими путями. Они почти бежали, парень время от времени предъявлял какое-то удостоверение, и двери, словно по волшебству, открывались. Наконец вышли из здания. На улице была ночь. Огромное лётное поле мигало разноцветными огнями. Сели в легковушку и через секунду оказались у трапа небольшого симпатичного лайнера. Парень помог подняться по лесенке.

— Еле успел. Он немного выпил, похоже, проспал, но ты же просил приглядеть, — объяснял спутник неизвестно кому.

Андрей вошёл в мягкий полумрак. Огромное кресло укутало его усталое тело. Самолёт пошёл на взлёт. Тяжесть прижала к сиденью, закрыла глаза. Где-то шумели невидимые моторы. В центре управления серьёзные люди следили за взлетом.

— Полёт проходит нормально, — доложил Андрей. — Приборы работают отлично…

Он бы прекрасно выспался, если бы не дурацкая манера некоторых авиакомпаний засовывать пассажирам под спину в кресло рюкзак. В полудрёме бился с надоедливым многогранным предметом между лопаток, наконец содрал и выбросил прочь. Наступило счастливое освобождение и сладкое безмятежное забытье, где мудрые медузы Марса муштровали мрачных мух.

— Ты как? — услышал голос Ольги.

— Мм… Нормально. Уже сели?

— Только что.

— Здравствуй, столица. Здравствуй, Москва. А ты чего со мной поехала?

— Я? Не поняла. Это ты влетел к нам в самолёт, как снаряд. Ничего не сказал и завалился спать. Храпел так, что пилот боялся, не случилось ли чего с мотором. Все были рады, что передумал и вернулся.

— Что? Мы где?

— В Авиньоне.

— Бли-и-и-ин!!!

— Ну что опять?

— Нет. Всё нормально. Это я так радуюсь.

Подошёл Максим, хлопнул по плечу:

— Я почему-то был уверен, что не бросишь друзей.

Даже Вадим сказал:

— С возвращением.

Андрей вдруг осознал, что от судьбы не убежать. Врут про свободу воли. Её не существует. Возможно, вольной волюшки вообще нет на земле. Каждый обвязан цепями с самого рождения. Мы закованы по самую макушку в привычки, обстоятельства, воспитание, окружение, страну проживания, семью, пол. Вдобавок заперты в прочную клетку из морали, культуры, религии, уголовного кодекса. Клеть помещена в бункер из неумолимых законов природы. Дверь туда заперта физиологией нашего тела. Но неведомые тюремщики с неподражаемым цинизмом объявили людей свободными. И те верят! Смешно…

Смеяться не хотелось. Хотелось есть. Если мышеловка захлопнулась, остаётся только докушать сыр.

В Фонтен-де-Воклюз добрались к рассвету. Городок ещё спал, убаюканный журчанием реки, плохо различимой в утреннем тумане. Над водой дымка сгущалась, образуя размытые фигуры неведомых чудищ. Они корчились и извивались, но лучи утреннего света уже пробивали их насквозь. Солнце нарождалось где-то за вершинами гор. Прохладный ветерок шлялся по пустынным улицам то туда, то обратно, определяя, в какую сторону дуть.

Крохотный отель был очень стар и гордился этим. За века камни стен расползлись, покрылись морщинами и пятнами, углы выпятились, как располневший животик.

— Никаких подвигов. Спим до обеда, — скомандовала Ольга.

Никто не возражал.

Выспавшийся в самолёте Андрей маялся в сырой и холодной постели. Тяжёлые дремотные видения нападали из-под кровати, проникали через одеяло, лезли сквозь подушку, тыкаясь острыми перьями в ухо. Он убегал от врагов. Его догоняли и отпускали. Снова убегал и вновь был пойман. Наконец спрятался в узкой и тёмной щели. Но и тут его нашли. Проснулся в поту и попросил Господа дать наконец приятный эротический сон. Молитва была принята.

Приснилось, что рядом лежит Клеопатра, царица Египта, великая красавица, за любовную ночь с которой утром отрубят голову. И надо бы делать то, ради чего пришёл, ведь плата так велика. Но какой секс, если топор палача уже приготовлен? И время бежит, с каждой секундой приближая смерть. Тут не до эротики. Сон не понравился. Можно сказать, совсем. Преувеличивали историки сексуальную привлекательность царицы.

Разбудил крик. Где-то неподалёку надрывался прилежный петух.

Днём водоворот событий вновь принялся крутиться…

Они прошли по знакомой дорожке к крохотному озеру. Пейзаж казался копией мира Лауры, если спалить и развеять в прах многочисленные сувенирные лавки, рестораны, а заодно и туристов.

Дорогу преградил хлипкий заборчик, украшенный плакатом с наивной просьбой к водоёму не подходить.

Максим покрутился вокруг, словно пёс, ищущий след, и уверенно указал на тропинку, уходящую вверх в скалы.

Лезть было трудно. Мелкие камни осыпались, колючие кусты норовили вцепиться в ноги. Тени шли впереди, проверяя дорогу.

Они поднимались всё выше и выше. Над головой перевёрнутым морем нависало огромное безразлично-синее небо. Андрей запыхался и остановился, чтобы передохнуть.

Ольга толкнула в спину:

— Веришь в страшного чёрного альпиниста? Будешь отставать — укусит за задницу.

— Как его зовут?

— Зачем его звать? Сам придёт.

— Я устал.

— Не ной.

Склон впереди казался бесконечным. Кусты переплелись оголёнными ветвями, как спортсмены в греко-римской борьбе. Пучки бурой травы походили на засохшие сосновые ветви, жёсткие и колючие, как характер подруги. Многие люди скрывают худшие черты характера. А Ольга прятала лучшие.

Но вот склон стал более пологим. Здесь ветер набрался силы и принялся задираться, налетая порывами то в лицо, то