Гарри Поттер и Враг Сокола - Danielle Collinerouge

Возле двери Гермиона обернулась к Гарри. Все будет хорошо. Ты же знаешь, что профессор Дамблдор учил меня отвлекаться от боли, — выразительно подумал Гарри. Гермиона едва заметно кивнула и вышла вслед за профессором Снейпом.

— Ну что ж, миссис Всезнайке как всегда повезло, — произнесла Амбридж, впрочем с облегчением подумав о том, что профессор Снейп, пожалуй, вовремя вмешался. Вид разозлившегося Гарри напугал директрису.

— Как я вижу, мистер Поттер, вы злоупотребляете своими знаниями высшей магии, поэтому вы будете наказаны. Неделю вы должны носить вот это, — Амбридж взяла со стола металлические браслеты, чем-то напомнившие Гарри маггловские наручники, которые он видел в фильмах, только без короткой цепи.

— Это слегка поубавит ваш пыл, — добавила Амбридж, защелкивая браслеты на запястьях Гарри. Затем она, подсмотрев в свой толстый блокнот, произнесла заклинание. — Теперь вы не сможете применять магию.

— То есть как? — опешил Гарри. — Совсем? Но как же я буду учиться? Трансфигурация, заклинания, ЗОТИ…

— Поучите пока теорию. Если в течение этой недели будете вести себя хорошо, я сниму эти штучки, — Амбридж удовлетворено улыбнулась. Страх перед Гарри у неё исчез, и душа директрисы требовала возмездия.

— Теперь присядьте, — Амбридж взмахом волшебной палочки пододвинула к Гарри стул.

Гарри сел.

— Вы слишком удобно расположились, мистер Поттер, это вам не маггловский курорт, а наказание. Сядьте на самый уголок, — Амбридж очертила волшебной палочкой полагающийся Гарри краешек. — Вытяните ноги. Вот так!

Гарри выполнил приказ, думая, что директриса не придyмала ничего нового: ему предстоит сидеть в неудобной позе без возможности пошевелиться. И, конечно, потом опять будет болеть спина. Но, во-первых, Гермиона уже показала ему, как можно быстро избавиться от этих ощущений, а во-вторых, нужно как можно скорее отключиться, чтобы не страдать понапрасну. Амбридж достала стопу пергаментов и села проверять их. Время от времени она с нетерпением поглядывала на Гарри, явно чего-то ожидая. А вот не дождешься! — злорадно подумал Гарри и закрыл глаза.

Лили крутилась перед зеркалом, разглядывая свою изменившуюся в связи с беременностью фигуру.

— Ты очень красивая, Лили, — сказал вошедший Джеймс.

— Да, пожалуй да, есть что-то привлекательное в беременной женщине, — Лили улыбнулась и весело добавила: — Если не считать отекших ног и ломоты в пояснице.

Молодая женщина слегка сморщилась и потерла спину.

— Скоро уже? — сочувственно спросил Джеймс.

Лили кивнула:

— Тебе тоже уже тяжело, да? — она с подчеркнуто-наигранным сожалением погладила мужа по его плоскому подтянутому животу.

— Угу, только чуть ниже, Лили, вот там тяжело, — ответил Джеймс. Лили звонко рассмеялась. Джеймс тоже.

— У тебя все мысли об этом! — Лили села в кресло, Джеймс тут же устроился рядом.

— Не все, а большая часть, — поправил ее Джеймс. — Иногда я думаю о том, что делает наш ребенок. Например, сейчас? — он приложил ухо к животу жены.

— Сейчас спит, но в любую минуту может пнуть любопытного папу ногой, — весело ответила Лили.

— За что? — наигранно обиделся Джеймс.

— Ты знаешь, за что, — ответила женщина и неожиданно залилась краской, едва сдерживая смех.

— Так-так, я вижу, что мой анекдот произвел на мою правильную Лили неизгладимое впечатление! — оживился Джеймс.

— Где ты только таких пошлостей набрался? — Лили прыснула.

— Сиря рассказал, кто же ещё! Он у нас главный специалист по шуткам в тему.

— Женится ему пора, может, шутить бы меньше стал в тему, — Лили попыталась устроиться в кресле поудобнее. Поясница ныла.

— Мне страшно, Джеймс, — Лили позволила мужу крепче обнять себя. — Элис говорит, что боль вполне терпимая, но сама-то она ещё не рожала, а вот те, кто уже через это прошел, всякого понарассказывали. Да и я насмотрелась, когда в клинике работала.

— Я разговаривал с женой Артура Уизли, она сказала, ничего страшного, — Джеймс ласково погладил темно-рыжие волосы.

— Ты спрашивал про ее недавние роды? — Лили коротко рассмеялась. — К шестому ребенку я тоже перестану бояться.

— К шестому? — Джеймс тоже рассмеялся. — Представляю себе шестерых маленьких очкастеньких и рыженьких вперемешку поттерят! — Джеймс захохотал. — Держись Хогвартс! Мародеры — навсегда! Продолжение следует!

— Нет, Джеймс, шесть детей — это уже слишком. Двое, максимум трое, — Лили широко улыбалась. — А сейчас я думаю, как пережить первые роды.

— Ну давай рассуждать, как твоя подруга Элис, — Джеймс округлил глаза и сделал лицо подчеркнуто спокойным. — Ребенок лег правильно.

— Да, — кивнула Лили и шлепнула мужа по руке, чтобы он прекратил перекривлять Элис Лавгуд.

— Он небольшой, — продолжил Джеймс, вернув глазам нормальные размеры.

— Да, Гарри маленький.

— Вот, ты ему даже имя придумала. Значит все будет хорошо, — подытожил Джеймс. — Но самое главное, я тебе буду помогать!

— А ты не упадешь в обморок? Роды — не самое красивое зрелище, — предупредила Лили.

— Так я же помогать буду, а не принимать, — возразил Джеймс.

— Как?

— Буду лежать рядом и за тебя кричать.

— Джеймс! — Лили засмеялась.

— А что, между прочим, так и делают в некоторых африканских племенах, — дурашливо сказал Джеймс. — Таким образом, мужчина высказывает, а вернее выкрикивает свою солидарность с жениными страданиями. Вот увидишь, я буду очень хорошо кричать!

Почему-то сильно болела спина, рубашка была мокрой от пота, который не просто катился по лбу, спине и даже рукам, а лился тонкими струйками.

— Тужься, Лили! Давай, — подбадривала ее Элис.

— Больно, я же не знала, что это так больно, — простонала Лили.

Джеймс вытер мокрый лоб жены, та жалобно сжала его руку. «Если любишь, то можно забрать боль», — Джеймс делал так, как подсказывало ему чутье.

— Лили, тужься, — приказывала Эллис. — Ты плохо стараешься.

— Я больше не могу, — с трудом выговорила она. Пот и слезы заливали глаза, и почему-то снова страшно разболелась спина.

Гарри попытался открыть глаза, но тут же зажмурился. В течение нескольких секунд к нему возвращалось ощущение собственного тела. В позвоночник словно кто-то вогнал кол. Дрожь и обильно стекающий пот из видения никуда не исчезли, а превращались в его ощущения. Рукавом свитера Гарри вытер лицо и открыл глаза. Амбридж стояла над ним и, слегка склонив голову, с любопытством и даже легким восторгом смотрела на его страдания. Было очевидно, что уведенное превзошло ее ожидания. Гарри стало гадко. Больше всего ему захотелось сейчас очутиться в своей комнате и, свернувшись калачиком на постели, успокоиться и прийти в себя в тепле, созданном Чарами Уюта. Сделав над собой колоссальное усилие, Гарри поднялся и вышел из кабинета директрисы.