Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник) - Юрий Левада

3. Стабильность как «всеобщая» надежда

Одна из приметных особенностей нынешнего положения в стране – всеохватывающая установка на стабильность. Это не равносильно удовлетворенности существующим положением. Признаки социального недовольства наблюдаются практически во всех слоях – от бизнесменов до военных. Местные выборы последних месяцев на уровне субъектов федерации обнаружили довольно напряженное противостояние сил, с трудом поддающихся воздействию «центра» (президентского). Очагом дестабилизации, конечно, остается Чечня.

Однако в общероссийских масштабах никто, по всей видимости, не хочет и не может добиваться решения своих проблем с помощью открытой конфронтации. Ничего напоминающего внутренний конфликт М. Горбачева с партийными консерваторами в годы перестройки или публичное, провокационное противостояние Б. Ельцина сначала Верховному Совету, потом компартии сейчас не видно. Никакая парламентская оппозиция и вообще никакая политическая сила – ни «левая», ни «правая», ни воинственно-патриотическая – не могут сейчас решиться на прямое противостояние президентскому «центру». Если не считать демонстративных словесных выпадов в адрес власти, видимая на политической верхушке борьба – это борьба за влияние на президента, попытки склонить его на свою сторону хотя бы для получения нужной резолюции, в ином варианте – попытки просто устраивать свои дела «под крышей» администрации. Такая ситуация означает, что все явные или неявные участники политических акций сегодня прежде всего опасаются утратить те позиции и тот капитал, который они получили ранее (места в Государственной Думе или около правящей администрации и пр.). Но и «невлиятельные» силы, то есть масса населения, совокупный электорат, помня о катаклизмах минувших лет, опасаются потери хотя бы существующей стабильности.

4. Факторы неустойчивости

Стабильность «застойной» эпохи закончилась обвалом, а значит, была весьма неустойчивой. (Обвалом, хотя и растянутым во времени, закончилась 50 лет назад и эпоха сталинизма.) Нередко возникающее в современной публицистике уподобление нынешней ситуации временам «застоя» имеет некоторые основания – нефтяная труба в фундаменте экономического благополучия и прочее, – но все же малосодержательно. В основе видимой стабильности брежневского периода – инерция движения сложившегося социально-политического механизма по привычной траектории; нынешняя же претензия на общественную стабильность глубоко конъюнктурна, опирается на вынужденное обстоятельствами согласие нескольких разнородных групп влияния при всеобщей политической апатии. Символическим центром этого – далеко не «сердечного» – согласия является фигура действующего президента. На ближайшую перспективу (месяцы, годы до следующего электорального цикла, например) такое согласие достаточно прочно, поскольку вовлеченные в него силы в этом нуждаются, в более дальней перспективе оно вряд ли может сохранять устойчивость. Ни умеренный экономический рост, собственно воспроизводящий уровни производства и потребления, достигнутые до обвала 1998 г., ни ограничение парламентских, политических и масскоммуникативных «раздражителей» не могут обеспечить существующей социально-политической конструкции стабильной перспективы.

Исследователям давно известно, что непосредственные результаты опросов общественного мнения, как правило, неоднозначны: в массовом сознании, даже в одних и тех же общественных группах, позитивные оценки каких-либо действий, персонажей сопровождаются оговорками, неуверенностью в оценках. Объяснение причин видимых парадоксов представляет одну из самых серьезных проблем социологического анализа общественного мнения. Вот несколько примеров, относящихся к рассматриваемой теме.

Достижения и тревоги. Значительная часть населения России оценила прошедший 2002 г. как в целом успешный для себя. В то же время год показался заметно труднее предыдущего – увеличились опасения потерять работу, усилились настроения растерянности и страха. Можно полагать, что наряду с позитивными изменениями в экономике в уровне доходов на общественные настроения воздействуют такие факторы, как замедление экономического роста в различных отраслях, а также переживания, вызванные крупными террористическими актами, захватом заложников в Москве. Поэтому нотки оптимизма в общественном мнении звучат неуверенно.

Нерешенные проблемы. На протяжении последних лет, в том числе и в 2002 г., в общественном сознании российских граждан постоянно преобладают мнения о том, что правительство не способно справиться с проблемами страны, обеспечить рост экономики, повысить уровень благосостояния, навести порядок в стране, противостоять криминалу.

Отсутствие «порядка». В системе массовых предпочтений требование «порядка», не очень ясно представляемого, занимает одну из ключевых позиций. Действия президента и правительства в наведении порядка население считает скорее неудачными. По мнению большинства опрошенных, уровень коррупции в руководящих эшелонах власти страны за последнее время не уменьшился, а даже вырос. Создание «вертикали власти» с помощью представителей президента в федеральных округах расценивается как неэффективное. Избранные губернаторы неизменно получают доверие большинства, в то время как уровень доверия к назначенным президентом представителям («генерал-губернаторам») остается невысоким.

Экономические преобразования (частная собственность, предпринимательство) в значительной мере принимаются как свершившийся, но скорее огорчительный факт. Довольно малая часть населения (15–20 %) полагает, что выиграла от реформ, более половины, по их словам, вынуждены приспосабливаться к существующему положению, снижая свой статус и уровень запросов. В последние месяцы наибольшее беспокойство вызывает рост цен, в частности на лекарства и медицинское обслуживание, и перспективы реформы ЖКХ.

Чеченская война уже много лет служит источником сложных коллизий в российском обществе и общественном мнении. Большинство опрошенных не доверяют официальным сообщениям по этой проблеме, но готовы принять предлагаемую трактовку событий. Население устало от войны, не видит конца вооруженному противостоянию, обеспокоено неоправданно крупными потерями федеральных сил, угрозой нравственного разложения и дискредитации армии. В то же время оно нередко склонно оправдывать бессудные расправы, «зачистки», поведение таких военачальников, как полковник Буданов, и пр. Уже давно, примерно с осени 2000 г., в общественном мнении заметно преобладают суждения о необходимости перейти от военных действий к мирным переговорам. Эта тенденция была прервана на время после известных событий захвата заложников в Москве, но с конца 2002 г. она снова стала заметной. Ради прекращения военных действий значительное большинство российских граждан готово согласиться даже с предоставлением независимости мятежной республике (в январе 2003 г. лишь 25 % опрошенных решительно возражали против этого).

Проблема чеченской войны играет важную роль в самоопределении компонентов российской политической элиты и механизма высшей исполнительной власти, силовых структур, спецслужб. Причем в нынешней политической ситуации она, по всей видимости, порождает зависимость конфигурации правящих групп от продолжения неразрешимого конфликта. События вокруг трагедии на Дубровке в октябре 2002 г. еще раз с предельной наглядностью показали, что для сложившегося альянса сил во властной вертикали более всего опасен вариант какого бы то ни было примирения с противоборствующей стороной, этим определилось главное направление ударов по «умеренным» фигурам, непослушным информационным каналам и пр.

Международные позиции России – единственная сфера деятельности президентской власти, которую общественное мнение неизменно оценивает как успешную. Значительное влияние на такие оценки имеет, видимо, эффект наглядности многочисленных встреч и показательных договоренностей международных лидеров с участием российских. Правда, демонстративное сближение с Соединенными Штатами, бывшим главным противником, встречает не вполне последовательные и неоднозначные реакции как в общественном мнении, так и в политической и военной элитах, в СМИ. Согласие с общей линией объявленной президентом В. Путиным полной поддержки «антитеррористической» кампании США постоянно размывается то искусственно созданными в начале 2002 г. скандалами околоспортивного патриотизма, то напряженным ожиданием последствий иракской кампании.

Феномен парадоксально высоких показателей (рейтингов) президента В. Путина, сохраняющихся на фоне сдержанных или просто негативных оценок его (и правительства) деятельности в различных сферах, нередко пытаются объяснить то ли «сказочными» традициями российского сознания, то ли изощренностью рекламных политтехнологий, а то и просто недобросовестностью исследователей и т. п. Между тем анализ данных исследований общественного мнения позволяет представить вполне реальные и прозаические механизмы высоких рейтингов в как будто неподходящих условиях. Доверие населения к президенту в 2002 г. 21 % опрошенных объясняли его успешными действиями, 44 % – надеждами на будущие его успехи («еще сможет справиться»), а 31 % – просто тем, что больше не на кого надеяться. Годом ранее были получены аналогичные данные. Таким образом, ключевым словом оказывается надежда, точнее даже – желание надеяться, которое диктует массовому сознанию своего рода направленный отбор поступающих сигналов. Например, заслугой президента считается повышение выплат населению, в то время как вину за рост цен население возлагает главным образом на правительство. Еще один штрих к оценке качества массовых надежд. Стабильный на протяжении 2002 г. показатель одобрения деятельности президента резко пошел вверх после событий на Дубровке, затем снова вернулся к прежним значениям. Это показывает, что действует феномен надежд, вызванных тревожной ситуацией, страхом, растерянностью.